Начитанная и умная молодая дама, узнав, что я пишу о латиноамериканском кино, удивленно спросила: «Это о “мыльных операх”?» Бразилия была первой «латинской» страной, в конце 80-х подарившей советскому народу чудо 100-серийного кино. С тех пор «рабыня Изаура» сделалась полноправным членом доброй половины российских семей. Каких только совпадений жизнь не подкидывает: один из самых ранних образчиков этого жанра был снят по мотивам «Тараса Бульбы».Правда, действие происходит в пустыне и ее окрестностях, где орудует серийный убийца в черных перчатках, и называется сериал «Шейх из Агадира» (1966), но в числе сценаристов указан Николай Васильевич. Почему и зачем Гоголь, и откуда у бразильского мачо славянская грусть, я, к сожалению, так и не докопалась. Однако факт занятный.
Поклонники бразильских “мыльных опер”, которые, сочувствуя родственным душам, подробно пересказывают на своих сайтах содержание пропущенной серии, пытаются убедить ненароком забредшего читателя, что мексиканские и аргентинские теленовеллы и в сравнение с бразильскими не идут. Бразильцы раньше догадались примешивать к мелодраме детективный сюжет и разрабатывают его жестко. Градус эмоций у них выше. Проблематика острей – от гомосексуализма до СПИДа. Может, посмотри я эти сериалы, фильм «Град Божий» не произвел бы на меня такого впечатления.
Между титрами – вспышкой – мелькает огромный нож. Не мачете, но что-то вроде. На бойне им, наверное, орудовать удобно. Орудуют, споро отхватывая куриные головы. Куры — какой-то местный вид, на наших не похожи, но бегают так же быстро. Вот удирает не согласный со своей участью петух. За ним бросается толпа подростков и детей. Шустрая птица, если как-то и звалась, то очевидно не Вергилием, но ведет она по аду. Вверх, вниз, узкие грязные улочки, лесенки, мостки, переходы. Чернолицые загонщики улюлюкают, орут, свистят, ругаются. Пока не загремели выстрелы, не замечаешь, что шантрапа вооружена. Вдруг в эту какофонию врывается визг покрышек. Думаете, преследователи с криком «копы!» сами начнут удирать? Ничего подобного: они выстраиваются агрессивной шеренгой, и теперь уже револьвер в руках у каждого из них. А на линии огня – парнишка с фотоаппаратом.
Нравы бразильских трущоб, или фавел, 60-х – 90-х. «Град Божий» (порт. «Cidade de Deus», англ. «City of God», 2002) — это экранизация одноименного романа Пауло Линса (Paulo Lins), выросшего в западном гетто Рио-де-Жанейро и захватившего там «тридцатилетнюю войну» наркоторговцев. Не часто в качестве дебюта на-гора выдают эпопею, в которой порядка 300 персонажей. Судя по фильму, роман интересен. На русский не переведен. Но с творчеством Жоржи Амаду мы знакомы. Про Баию читали, фильм «Генералы песчаных карьеров» видели. Только там другая беднота. Она выживала, ценя и сохраняя романтику красивых человеческих отношений, она лелеяла мечту.
Молодая поросль фавелы 60-х, за редчайшим исключением, от этой ерунды свободна. Им не нужен ни голубой, ни розовый флер, и томиться по несбыточному незачем. Эта мелюзга точно знает, что единственный путь к большим деньгам – наркобизнес. Он строго стратифицирован: мечешься у старших на подхвате, потом разносишь пакетики, еще потом становишься солдатом, если выжил – превращаешься в «призрака», торгующего партиями. И вот тебе в голову приходит мысль о переделе рынка. То, что в любой момент может вспыхнуть война и закоулки лачужного квартала окажутся буквально завалены трупами, — издержки производства. А Пауло Линс говорит, что мир сегодняшней фавелы гораздо более жуток и, пиши он роман сейчас, открыл бы его сценой, где на покрышках, облитых бензином, заживо сгорает человек. Впрочем, и без этой картинки страшно. Восьмилетке суют в руки револьвер, и предлагают выбрать, кого пришить из пары размазывающих слезы и сопли ровесников, и себя мальчонка характеризирует так: «Я пью, курю, нюхаю кокаин. Я убивал. Я мужчина». Все виноваты, и никого не судят. В этом месте жить иначе удается единицам – пока позволяет судьба.
Играют непрофессионалы, причем главные герои взяты с улиц Града Божия (там же и снимали). Это босс половины квартала, низкорослый, кривозубый Малыш Зе, и паренек по прозвищу «Ракета». С убийства его старшего брата Зе начал настоящую карьеру, тоже лет эдак в 8. Ракета ненавидит и боится бандита, однако планов мести не вынашивает и, натыкаясь на монстра (что не фокус, в своих владениях тот просто вездесущ), лишь бормочет в досаде: «Как же ты мне надоел!» У Ракеты есть мечта – не просто выбраться из трущоб, но выучиться на профессионала-фотографа. Избранное занятие явно ему по плечу: он умеет видеть. И по темпераменту наблюдатель. Нерешительность, а может, и трусоватость Ракеты стоят ему любимой девушки. Даже спеша на важную встречу, он теряет время, чтобы миновать новые «точки», на которых «толкают» кокаин. Но, очутившись с камерой перед лицом желающих прославиться бандитов, парень вдруг выстраивает композицию кадра. Куда только страх подевался?
Поставленный Фернанду Мейреллишем (Fernando Ferreira Meirelles) и Катей Люнд (Kаtia Lund), фильм был выдвинут на «Оскар» и BAFTA сразу в нескольких категориях, в том числе за режиссуру и операторскую работу (Cеsar Charlone), и получил премию британской академии за лучший монтаж. В «эстетике насилия», безусловно, воспринятой Мейреллишем, я бы сделала ударение на слове «эстетика». «Град Божий» — это искусство.
К 50-м бразильский кинематограф уступал мексиканскому и даже находился под его влиянием, хотя самостоятельной киноиндустрии в стране почти не было: из ежегодно выпускаемых на экраны нескольких сотен фильмов лишь десятка три снимали на национальных киностудиях. Но народу они нравились: мелодрамы и кинокомедии, только на португальском. Пробиться сквозь этот хлам было сложно. Мексика обрела крупные награды в конце 40-х, на Бразилию впервые пристально взглянули в 1962-м. «Исполняющий обет» («O Pagador de Promessas», режиссер Anselmo Duarte), фильм, снятый в стилистической манере Cinema Novo (нечто среднее между итальянским неореализмом и французской «новой волной»), был награжден в Каннах Золотой пальмовой ветвью. Притча и социальная драма: крестьянин, у которого заболел осел, молится Св. Барбаре и обещает, если животное выздоровеет, донести огромный крест из своей деревушки до храма Св. Барбары в столице. Осел на ногах, и крестьянин исполняет обет, навлекая на себя ярость церкви и властей. В анналы фильм вписан, но, ИМХО, устарел.
В те же годы в стране родился жанр ужастиков, а заодно и направление, что называют маргинальным («udigrudi» — искаженное английское «underground»). Жозе Можика Маринш (Josе Mojica Marins) – человек-курьез. Или его просто недопонимают. Как и Ходоровски, он никогда не учился киноделу. Отец подарил ему ручную камеру, и судьба мальчика была предрешена. Его молодость – это все тот же Глаубер Роша с теорией нового кинематографа, живой диспут с Голливудом. Маринша не вдохновляет воплощение на экране подлинной жизни широких масс. Одаренный от природы, он профессионально снимает по заказу несколько разноплановых фильмов: ему все равно — что вестерн, что мюзикл, пропагандирующий ценности католицизма. Но хотелось чего-то своего, что ни в какие рамки не вписывается. Инвесторы жались, и Маринш продает имущество, на собственные средства арендует павильон в Вера Крус и сколачивает съемочную группу.
Ходит легенда, что его «Зе из гроба», собрат Дракулы, Мумии, Франкенштейна, возник случайно: валялся на полу в павильоне брошенный кем-то черный плащ фокусника – вот тебе и образ. Однако о детищах Universal и Hammer мы можем рассказать, откуда они взялись, а биография Зе – туманна. Говорит он много и запальчиво, но невнятно. Философствует. Бесполезно искать в его доморощенных откровениях глубину. Что-то затасканное о жизни, о смерти, о своем предназначении, да еще произнесено тоном и с ужимками ярмарочного зазывалы (играет Зе сам режиссер). Если бы не манера съемки, превозмогающая этот бред, никто бы на Маринша и внимания не обратил. А его сравнивали с Пазолини и Бунюэлем, хотя в начале 60-х он ни одного их фильма еще не посмотрел. В сети плавают несколько работ Маринша. Например, «Странный мир Зе из гроба». В нем 3 новеллы. «Кукольник», где четверо бандитов вламываются в дом престарелого кукольного мастера и четырех его дочерей. Тем, кто любит Гофмана, достаточно одной фразы старика: «Я специалист по глазам», — чтобы пожалеть насильников. Вторая новелла названа женским именем «Тара»: нищий продавец раскрашенных воздушных шариков влюбляется в стильную, красивую даму, что завершается для нее катастрофой. И наконец – коронный номер, «Идеология», история о том, как сумасшедший врач завлекает в свой дом супружескую пару и издевается над ней, исследуя человеческое естество. Какой только жути туда не понапихано: режут по живому, кислотой поливают, отсеченные кисти обгладывают. Кого после «Hellraiser» этим напугаешь? Но графика в «Таре» — второй Мурнау. И «Кукольник» завораживает странной пластикой персонажей. Кстати, великий идеолог Роша относил фильм Маринша «В полночь я заберу твою душу» к своим любимым.
90-е для бразильцев – время удач. 3 фильма вошли в короткий список на «Оскар». Академии понравилась мелодрама «O Quatrilho» («Четверка»), построенная на взаимоотношениях двух супружеских пар. Потом были «Четыре дня в сентябре» («O que Е Isso, Companheiro?», 1997, режиссер Бруно Баррету) – политическая драма о похищении американского посла. А в 1998-м на церемонии прозвучит имя режиссера Волтера Саллеса (Walter Salles). «Центральный вокзал» («Central do Brasil») — это нынешняя Бразилия, в которой человек, умеющий читать и писать, без куска хлеба всяко не останется. Дора — главная героиня фильма – пишет письма для неграмотных. Молодые, старые, противные, симпатичные – все они уверены, что письма дойдут до адресата. Пожилая некрасивая женщина со строгим взглядом и резковатыми манерами не вызывает сомнений. Вечерами Дора кличет подругу-соседку, и они выбирают, что сразу разорвать, а что в комод засунуть. Все та же неблагополучная, жутковатая страна, в которой рэкетир, надзирающий за вокзалом, пристреливает укравшего пакетик снеди воришку. Но не вся она – фавела. Оставшийся сиротой ребенок – не без помощи отчасти совестливой дориной подруги – меняет судьбу женщины. Сильная сценарная основа, великолепная игра Fernanda Montenegro (несколько престижных премий за лучшую женскую роль и номинация на «Оскар»), прочитываемые, но не мешающие аллюзии из шедевров мирового кинематографа – я бы предпочла эту работу фильму «Жизнь прекрасна» Роберто Бениньи.
По крайней мере, еще 2 фильма Саллеса нужно упомянуть. Это «Разбитый апрель» (порт. «Abril Despedaçado», англ. «Behind the Sun», 2001), экранизация албанского романа о кровной мести (премия BAFTA). И аргентинская картина «Дневники мотоциклиста» (исп. «Diarios de motocicleta», англ. «The Motorcycle Diaries»), то бишь Чегевары, хотя ее-то, наверное, все смотрели. Трудно, просто невозможно предугадать в молодом Эрнесто, который словно светится изнутри, одного из самых жестоких палачей прошлого века.
До встречи через неделю.
Монреаль
