Неделю назад без шума и треска повернулось в нашей провинции колесо истории: индейцы племени кри открыли в Квебек-сити собственное посольство. И 35 лет не прошло, как между провинциальным правительством и вождями был подписан в James Bay договор, подтверждающий права кри и инуитов на землю, находящуюся в их обладании, и на вмешательство в проекты по развитию региона. Чего только в этом документе не оговорено! А время идет, обстоятельства меняются. Растет и число проблем, вытекающих из сотрудничества племен и государства. Вожди, оправдывая наши ожидания, «берегут лицо» и сор из избы не выносят.Можно только предполагать, насколько белые бюрократы допекли краснокожих, если они решились на подобный нетрадиционный шаг, который сами называют «символическим». Ну, если им так легче… Однако к договору кри относятся со всей серьезностью и намереваются с помощью посольского аппарата усилить влияние на план развития Северного Квебека. Жан Шаре, естественно, приветствовал новое учреждение. Ассамблея первых наций в Оттаве заметила, что, по ее сведениям, это первое и единственное индейское посольство в Канаде.
Вы когда-нибудь на самолетах компании EL AL летали? Перед рейсом с пассажирами беседуют девочки, прошедшие специальный курс обучения. Задача непроста: девочкам надо понять, лжет ли опрашиваемый. И, судя по результатам, натаскали красавиц качественно. Могут – если захотят! Так вот, у меня рацпредложение: посылать на те же курсы наших иммиграционных судей и офицеров.
Женевская конвенция подписана, мир несовершенен, и недостатка в беженцах Канада не испытывает. Забыли, что страна не обязана всем, кто в нее попал, предоставлять статус постоянного жителя, а потом и гражданство, а лишь берется обеспечивать несчастным временный «стол и дом» и не выкидывать на оказавшуюся мачехой родину. Привыкли, что Канада уважила — кстати, в числе очень немногих — статью 43 той же конвенции, ратующую, поелику возможно, за натурализацию. Да ведь и у чиновников, бывает, нервы сдают. Дополнение к биллю С-49, трактующему случаи контрабандной доставки людей, — прямое тому подтверждение.
Прошлым летом к берегам Британской Колумбии прорвался корабль с 500 тамилами на борту. Всех провезли контрабандой. Мощный, единовременный, в буквальном смысле слова — наплыв переполнил чашу терпения иммиграционных властей. И 26 октября сего года билль дописали и отправили на утверждение. Авторы приписки надеются, что отныне дела нелегальных мигрантов, прибывших сюда подобным способом, будут рассматриваться в 2 приема: сразу по подаче прошения и, коли статус получен, через 5 лет – с целью проверить, нуждается ли еще человек в канадской защите. Если опасность миновала, его вышлют.
К обсуждению билля подключилась куча народу — в этой стране иммиграционный процесс касается всех. Критики находят, что логики в новом параграфе маловато. Беженцем назвали? Значит, опасность существовала. Так какая разница, попал сюда человек контрабандой или официально? Он же бежит (я бы тоже, например, снисходительней относилась к тем, кто добирался до страны неудобным путем). Если же человек всего лишь захотел подзаработать, пока его документы гуляют по инстанциям, то чем быстрее его вышлют, тем лучше: рабочих мест не хватает.
Вот тут и возник главный вопрос. На этой неделе обсуждение наконец затронуло инструменты, позволяющие определить право человека на статус. К своему огромному удивлению, я выяснила, что за 60 лет существования конвенции ничего на этот счет толком не придумано и большинство подписавших конвенцию стран официально отказываются заниматься дорогим и трудоемким расследованием. А потому сбор доказательств целиком и полностью ложится на самих refugee claimants, а решение в итоге базируется на чувствах и ощущениях судьи или иммиграционного офицера. Так я все о том же. Технологических новаций, подаренных миру Израилем, не сосчитать. Почему бы не позаимствовать еще одну?
Есть у Александра Галича песня с длинным названием «О том, как Клим Петрович добивался, чтобы его цеху присвоили звание «Цеха коммунистического труда», и, не добившись, запил». Ее лирический герой долго доказывает, что продукцию цех выдал на «отлично» и на много лет вперед. И все-таки получает отказ – в следующей формулировке:
«А так, – говорят, – Ну, ты прав, – говорят, –
И продукция ваша лучшая,
Но все ж, – говорят, – Не драп, – говорят, –
А проволока колючая».
До нынешнего года ни один китаец, проживающий непосредственно на территории Народной республики, не удостаивался Нобелевской премии. А тут – дали. Премию мира. Однако республика по этому поводу скорбит и возмущается, хотя ряд лауреатов хорош — Теодор Рузвельт, Нансен, Международный Красный Крест, Альберт Швейцер, мать Тереза… Кому-то в нем Киссинджер и Горбачев не нравятся – ну, это от вкуса зависит. Дело в том, что награда присуждена китайскому узнику совести Liu Xiaobo. Литературный критик, писатель, борец за права человека, председатель оппозиционного китайского ПЕН клуба, во время событий на площади Тяньаньмэнь Liu Xiaobo читал лекции в Штатах, но вернулся на родину и пытался спасти студентам жизнь, уговорив их разойтись. В 2008 он составил «Хартию 08», по содержанию сходную с «Хартией 77», взбудоражившей в свое время Чехословакию. В 2009 писателя арестовали и посадили на 11 лет с последующим двухлетним лишением гражданских прав.
Нобелевский комитет и прежде присуждал премии узникам – это уже третий случай. И, конечно, всякий раз разгорался скандал. Список стран, отказавшихся от участия в предстоящей церемонии, прозрачен: Россия, Украина, Саудовская Аравия, Судан, Венесуэла, Куба, Колумбия, Тунис, Ирак, Иран, Вьетнам, Афганистан, Казахстан, Сербия, Пакистан, Египет, Марокко и Филиппины, — и в комментариях не нуждается. Китай до того рассерчал, что обозвал почтенный Нобелевский комитет «клоунами, вмешивающимися во внутренние дела страны». Ох, недальновидно. А вдруг через пару лет кому-нибудь из 1,2 миллиардов жителей народной республики вручат премию за научные достижения? Глядишь, извиняться придется.
Каждую зиму Doug Drysdale, владелец елочной фермы, что к северу от Торонто, приглашает на участок привередливых покупателей (их находится в избытке), чтобы они облюбовали товар по собственному вкусу, сами срубили, сами к себе домой доставили. Несколько дней назад он обнаружил, что с фермы похищено около 100 елок. «Ну, взяли бы одну или две, — сокрушается фермер. – Так они, очевидно, грузовик или что-то вроде подогнали, чтобы все это забрать». Боль и разочарование этого человека понятны. Вырастить хорошую елку – искусство, и Drysdale вкладывает в него душу. Да и вор пошел до предела наглый: при осмотре территории хозяин обратил внимание, что зарубками помечены те елки, которые сам он в этом году к продаже не предназначал, так что супостаты собираются вернуться. Что на этот счет предпримет полиция – не сообщается. Пока блюстители порядка лишь признались, что им не отследить украденного. Елки в этом году, вероятно, пойдут по цене от $40 до $70, так что тысяч пять эти мерзавцы выручат. А у меня в голове крутится: «Но есть и Божий суд…» И никто не станет спорить, что в Рождество даже бесы хвост поджимают.
В 1989 году монреалец Marc Lеpine под флагом борьбы с феминизмом устроил в Еcole Polytechnique de Montrеal побоище: 14 женщин застрелил, столько же – ранил. Не миновала пуля и четырех мужчин. Lеpine покончил с собой, а потому диагноз «расстройство личности, социальная психопатия» был поставлен ему посмертно. Скорее всего, диагноз верен. Путь, который успел пройти 25-летний убийца, просится в учебники психиатрии. Канада была так потрясена, что день трагедии – 6 декабря — объявила Днем поминовения погибших от насилия женщин. К сожалению, насилие продолжается, чаще – в семье. Ежегодно монреальская полиция рассматривает более 10 000 подобных случаев, в настоящий момент почти 6000 женщин и детей отсиживаются в убежищах. Но есть и положительная тенденция, вселяющая в меня некоторый оптимизм: все меньшее число избиваемых жен возвращается к насильникам-мужьям. И святая обязанность полиции – обезопасить отважных.
Погибшая в октябре Marie Altagracia Dorval воззвала к помощи, но осталась беззащитной. Нет, полиция не прикрывает виноватых. С начала 2011 года она вводит дополнительные меры контроля, направленные на предотвращение роковых служебных ошибок. Письменным заявлениям и звонкам потерпевших будет придаваться особое значение, а роль каждого офицера, вовлеченного в дело о домашнем насилии, — специальным образом отслеживаться. Обещано также ужесточить служебные наказания. Но комиссия по защите женских прав считает, что все это – общие слова. Какому именно звонку «будет придаваться особое»? Первому? Десятому? Или машины с сиреной помчатся, когда уже в дверь ломятся? По мнению активисток, эти нововведения должны быть обнародованы и скорректированы общественностью.
Монреаль
