Канадская литература – одна из самых молодых в мире. Фактически, она ведет самостоятельное существование с середины ХХ века, когда в Квебеке и Онтарио появилась большая плеяда талантливых авторов. И в XIX, и даже в XVIII веке на территории нынешней Канады работали поэты, прозаики, хроникеры, историки, причем как на английском, так и на французском языках.Однако они следовали европейским канонам и традициям. Своеобразность канадская литература начала приобретать лишь в начале ХХ века, а подстегнул ее подъем национального самосознания в 1940-60-е годы.
Именно в это время начала свою карьеру писательница Элис Манро (Alice Munro), получившая на прошлой неделе престижную Нобелевскую премию по литературе. Эта новость обрадовала поклонников ее творчества, которых в Канаде немало. Несмотря на распространение кабельного телевидения, компьютерных игр и интернета, наша страна остается читающей. Многие продолжают читать книги на бумаге. Сборники рассказов Манро (всю свою жизнь она пишет исключительно рассказы) пользуются большой популярностью и входят в списки бестселлеров.
Сейчас Манро 82 года. Публиковаться она начала ближе к 30-ти. Ее мать была учительницей, и сама Элис обучалась в университете английскому языку и литературе, а в начале 60-х годов открыла вместе со своим первым мужем книжный магазин в Британской Колумбии, который носит фамилию супругов и до сих пор работает.
До начала серьезной литературной деятельности Манро приобрела огромный жизненный опыт. В начале 1950-х годов, во время назревавшей культурной революции в Северной Америке, когда битники и борцы за права чернокожих ниспровергали консервативные общественные устои, она поступила в Университет Западного Онтарио (высшее образование было для многих женщин того времени способом эмансипации). Затем быстро вышла замуж, видимо, с целью обрести самостоятельность. В браке Манро родила 4 дочерей, одна из которых умерла во младенчестве.
Первый рассказ Элис Манро был опубликован в 1950 году. Карьера ее была не просто успешной, а чрезвычайно успешной – уже первый сборник в 1968 году был отмечен престижной наградой генерал-губернатора Канады. Впоследствии премии сыпались на Манро как из рога изобилия. Она также занимала весьма престижные должности «писателя-резидента» в университетах. С конца 1970-х печаталась в «Нью-Йоркере» (помните, как высоко ценил этот журнал другой мастер рассказа – Сергей Довлатов?).
Для своего времени Элис Манро была очень смелой писательницей. Ее больше всего занимала вечная тема отношений мужчины и женщины, показанных без фальши и лоска: почти в каждом ее рассказе присутствуют страсть, секс, предосудительные или напрямую непозволительные связи. При этом автор сторонится «чернухи» и с неподдельным интересом исследует потайные стороны взаимоотношений полов. Понятно, почему Манро не переводили в Советском Союзе, хотя другие, более чопорные и традиционные канадские писательницы даже публиковались там отдельными изданиями. Для официального советского пуританизма Элис Манро была чересчур откровенной.
Сегодня рамки, которые пыталась раздвинуть Манро, давно в прошлом. Феминизм торжествует, и из гимна Канады даже подумывают убрать строчку «In all Thy sons command» (о «сынах Канады», которые пылают к ней патриотизмом). А ведь когда-то именно Манро стала первопроходцем в борьбе за эмансипацию женщин. При этом ее никак нельзя назвать ангажированной. Ее творчество максимально удалено от публицистики. Место действия почти всех ее рассказов – небольшие городки в Южном Онтарио, превратившиеся в итоге в особый мир, в чем-то сродни российским «дворянским гнездам». Понятное дело, там нет помещиков и крестьян, но тщательно скрываемые страсти кипят и в этих забытых уголках, как кипели они, например, в усадьбе Лариных за ширмой всевозможных гаданий, праздников, патриархальных традиций и т.д.
Элис Манро часто сравнивают с Антоном Чеховым. Это сравнение притянуто за уши. Чехов суперпопулярен в Северной Америке. Сейчас он ценится здесь выше, чем у себя на родине. Это связано в первую очередь с театральным репертуаром. Особенности пьес Чехова позволяют всякий раз по-новому ставить их на любом языке. Чехов – чрезвычайно востребованный на Западе театральный автор. В англоязычном репертуаре он соперничает с самим Шекспиром, а во франкоязычном, как мне думается, давно оставил позади Мольера. Любовь к Чехову-драматургу заставляет западную публику автоматически переносить стилистику его пьес на его рассказы (в большинстве своем здесь никому не известные). Между тем, чеховские рассказы совершенно иные. Они емкие, лаконичные, легко вписываются в газетный формат. Манро, напротив, в своих произведениях «растекается мыслию по древу»: ее рассказы – это мини-романы, часто захватывающие несколько эпох, включающие экскурсы в далекое прошлое, лирические авторские отступления и т.д. Чеховский рассказ в двух-трех первых фразах определяет мизансцену, расставляет по местам героев (особенно если рассказ юмористический), при этом автор блистательно работает с метафорами. Манро метафоры почти не использует. Ее рассказы часто пишутся от первого лица (табу для Чехова), они многословны и неспешны. Таким неспешным было разве что путешествие Егорушки в чеховской «Степи» — единственное произведение, которое можно мало-мальски сравнить с «короткометражными сагами» Элис Манро. Наконец, повседневную рутину, которой упивается Манро и в которой она отыскивает удивительные глубины, Чехов считал пошлостью, оттачивал на ней свое остроумие. Он, родившийся в Таганроге, всю жизнь ненавидел провинциальность. Наконец, в женоненавистничестве его тоже упрекали, а у Манро все творчество пронизано любовью к женской теме.
В то же время рассказы Манро написаны простым и понятным языком. Она пользуется короткими предложениями, не злоупотребляет редкой лексикой (в Канаде и США многие авторы любят им). В этом Манро, безусловно, сходится с Чеховым, но также со многими другими писателями, хотя бы с тем же Хемингуэем.
Если сравнивать Манро с классиками русской литературы, то прежде всего приходят на ум Толстой и Достоевский – исследователи человеческой души. Проза Манро только с виду «про отношения». На самом деле, автор, включающая в каждый свой рассказ интригующие повороты сюжета и обескураживающие внезапные детали, ставящие все с ног на голову, прежде всего интересуется душевными тонкостями своих героев и героинь, их внутренними переживаниями. Как многих представительниц канадской литературы, ее занимают проблемы взаимоотношений между матерью и дочерью, причем сама Манро представляет себя в каждой из этих ролей. Интерес к прозе Манро проявляют не только представительницы женского пола, но и литературные критики и университетские профессора, использующие ее тексты при работе со студентами. Простота формы и богатство содержания делают рассказы Элис Манро превосходным материалом для изучения изящной словесности. Поэтому очень правильно, что первым канадским автором, которому досталась Нобелевская премия по литературе, стала именно она.
Присуждение «нобелевки» нашей соотечественнице не преследует каких-либо политических целей. Манро далека от политики, поэтому-то, наверное, за свою жизнь и получила так много премий. Но она – не «автор, приятный во всех отношениях». Проза Манро заставляет задуматься, пробуждает интерес к чтению как к интимному процессу, который в наше сумасшедшее время во всем мире быстро теряется. Нам уже не нужны тяжелые фолианты, служившие символом престижа и в Европе, и в Америке, и в СССР. Мы в лучшем случае листаем какой-нибудь детектив в электронной «читалке» в метро по дороге на работу или на пляже во время отпуска. Чтение еще живо как способ убить время, но уходит в прошлое как средство самопознания. Книги Манро позволяют вспомнить о том, как в детстве и юности мы любили чтение именно за проникновение в самих себя.
Людям, не знакомым с канадской литературой, стоит попробовать открыть для себя рассказы Элис Манро еще и потому, что это превосходная языковая практика. Они просты, написаны в понятной нам эстетике реализма, повествуют об обычных людях, не перегружены жаргоном. Читая их, не придется постоянно залезать в словарь. Единственное, что можно посоветовать: не ждите от этого автора чеховской краткости. Если в ней есть что-то от Чехова, то лишь вечные неразгаданные вопросы его пьес, их недосказанность, неспособность диалога между героями, приглушенные тона, паузы и повторы. В XIX веке писали «романы в стихах». Элис Манро изобрела собственный жанр – «роман в рассказе».
Монреаль
Примечание:
