Игорь Добровольский — основатель, художественный руководитель и балетмейстер театра, который официально называется Atlantic Ballet Theatre of Canada, привозит в Монреаль балет «Пиаф». Спектакль состоится 6 ноября в театре Outremont. Atlantic Ballet Theatre возник в 2001 году в Нью-Брансуике, в городе Монктон.
— Игорь, а что было до того, как вы создали свой балетный театр?— Большая творческая жизнь! Я родом из СССР, из Киева. Учился, танцевал, служил в армии – служил в ансамбле песни и пляски. В отличие от моих одноклассников, я не пошел в балет после балетной школы, а поступил в институт культуры на специальность хореограф-педагог. В 17 лет, как вы понимаете, не до учебы, но у меня был очень хороший педагог по хореографии Николай Иванович Трегубов. Он даже танцевал с Улановой, он легендарная личность. После войны возглавлял Львовский театр оперы и балета. Он мне мозги вправил, но как!.. Ему тогда было 75 лет, он «вправил» не назиданием, а своим отношением к балету — взахлеб. Он нам, 18-летним пацанам, все так рассказывал, что меня пробило, меня увлекла хореография. Потом я пошел в театр, отслужил в армии, вернулся в Детский театр как артист балета. В то время я еще не думал что-то ставить. И опять меня свела судьба с человеком, который перевернул мою жизнь – Борисом Эйфманом. Вот тогда я решил, что хочу ставить балеты, причем, не классические… Если не ошибаюсь, это случилось в 1982 году, когда балет Эйфмана приехал в Киев и привез с собой балеты «Идиот» и «Бумеранг». Меня это все потрясло! Хорошо зная Достоевского, я не мог себе представить, что его произведения можно передать с помощью хореографии. Я был настолько этим заворожен… Подспудно подозреваю, что я где-то копирую стиль Эйфмана. У меня засел этот стиль: драматизм спектакля, смысловая насыщенность. Потом я никогда не пропускал ни одной его постановки. Есть модные популярные хореографы, но таких, как Эйфман – единицы в мире. Я считаю Бориса Эйфмана своим вдохновителем!
— Почему вы приехали в Канаду, что вас сюда привело?
— Его величество Случай. На Украине я поработал еще с хореографом Георгием Ковтуном. Он очень креативный человек. Когда он пришел в Детский театр балетмейстером, то все перевернул. Из него хореография просто льется. Ему все мало, он очень энергичный человек. Он поставил такие спектакли, как «Распутин» на музыку Градского, например, а «Ромео и Джульетта» поставил по-своему. Я могу назвать его своим учителем. Я работал с ним бок о бок. У нас появилось взаимодействие. Хотя нередко я от него и получал. Прошло время, и мне предложили поехать в Эквадор преподавать в школе. Там нужны были педагоги. Надеялся, что начну что-то ставить. Не все сложилось, и, тем не менее, остался там в школе, делал экспериментальные постановки, пробовал себя. Но дальше этого не шло. В Эквадоре 12 месяцев лето, ничего не надо, никто никуда не торопится… Прошло 2 года, и я уехал. В Чехии стали ставить мюзикл «Дракула», меня взяли в состав. Уже начался кавардак по всему Советскому Союзу, зарплату мы получали купонами, приходилось подрабатывать в ночных клубах. После мюзикла уехал в Пльзень, в театр. Там была хорошая работа, я кое-что ставил.
— А на каком языке вы работали?
— На чешском! Там его и выучил. В Испании я выучил испанский – за 2 месяца. Выучил, потому что мне пришлось преподавать маленьким детям, которые на других языках не говорили. Теперь я говорю по-русски, по-украински, по-испански, по-чешски, по-словацки и по-английски. Немного еще по-французски.
— То есть все же больше пяти!
— Ну, жизнь такая. У меня же сейчас труппа интернациональная. Девочка из Аргентины не говорит по-английски, парень из России тоже не говорит на английском. Иногда приходится во время репетиции говорить на 3 языках: на русском, испанском и английском. В Чехии я подготовил на балетный конкурс одну пару. И хотя они не взяли никакого места, я получил одобрение от Родиона Щедрина за то, что сделал самую музыкальную постановку «Анны Карениной». Было очень приятно!
— Как вы добрались до Канады?
— Я все пытался пробиться со своей идеей современного балета. Пытался убедить людей, что классический балет – этот удел Большого театра, Киевского, где совсем другие возможности. Зачем делать убогую копию на 20 человек, имея артистов не такого уровня, как в Большом? Я воевал, воевал, хлопнул дверью – уехал домой. Приехал на Украину, а там еще хуже. Написал письмо о том, что я хочу делать, и разослал его во все возможные места. И вдруг мне приходят 2 ответа – один из Новой Зеландии, а другой из Канады. Приглашение работать в школе. В Новой Зеландии меня ждал удел педагога — и не больше. Я решил ехать в Монктон, понимая, что там есть школа, причем, не очень сильная. Но не это заставило меня принять решение, а то, что в этом городе есть небольшой театр, в котором нет труппы. Я же тогда не знал, что такое театр в Канаде! Тогда же я подумал, что судьба дает мне шанс! Поработал я в школе, решил уже заканчивать. Дети были счастливы. И вдруг одна из мам приглашает меня на кофе и говорит: «Рассказывай, что ты хочешь делать!» Я ей отвечаю, что хочу создать небольшую труппу и ставить с ней спектакли, какие еще никто не ставил, я не буду делать копий. Нам повезло: мы пошли к премьеру, сделали презентацию, и нам сразу дали 200 тысяч. Поддержал город, а потом подтянулся бизнес. Сначала наш бюджет был 400 тысяч, а сейчас — 4 миллиона. Все это сложилось за 15 лет. Это даже не с нуля, потому что это произошло в таком месте, про которое никто не слышал. Раньше люди отсюда уезжали, сейчас, наоборот, стали сюда приезжать. Многие русские семьи приехали из других городов Канады: сейчас развивают эту провинцию. А наш театр — как агитационный паровоз впереди. Когда люди видят, что в нашем маленьком городе есть балетная труппа, на них это производит колоссальное впечатление.
— Как создавалась ваша труппа?
— Набираю по всему миру. Каждый год проходит отбор. Я понимал, что из Большого и Кировского театра ребята не смогут здесь работать. Это особенности жизни в маленьком городе. Я сразу всех предупреждаю, что не работаю с классикой, но мои требования к артистам – иметь хорошую школу классического балете. Люди должны владеть техникой, не задумываясь. Есть, конечно, у нас текучка. Пока мы подписываем контракт на сезон, артисты получают зарплату.
— Что вы поставили за это время?
— Практически каждый год я выпускаю премьеру и реставрирую прошедший спектакль. Я начал с «Фигаро» на музыку Моцарта. Потом на музыку Малера поставил спектакль «Мерлин». Он получился философски насыщенным. Мы — труппа на колесах, и декорации наши все тоже на колесиках. Потом я сделал «Призрак оперы», кстати, на основе другой музыки. Мы хоть и некоммерческая организация, но зависим от продажи билетов. У нас до сих пор нет своего постоянного помещения. Парадокс в том, что, хотя все и говорят, что мы – жемчужина города, нам очень трудно попасть в то помещение театра, из-за которого я когда-то приехал в этот город. Оно все время занято какими-то другими событиями. Поэтому в Монктоне мы не можем играть на постоянной основе, а вынуждены гастролировать. Люди здесь не очень привыкли ходить в театр, хотя сейчас уже стало лучше. Тем не менее, 3 раза в год мы даем представление в Монктоне. Сейчас у нас гастроли начинаются в Монреале, и дальше мы поедем по Канаде. Мы уже выступаем по Канаде, в Германии, Бельгии, Франции, в Нью-Йорке.
Был у меня «Дон Жуан» на музыку Гершвина, и с этим спектаклем мы выступали в Нью-Йорке в театре Гершвина, что стало для нас очень интересным опытом. Было очень приятно встретиться с людьми, которые знали композитора. Им спектакль очень понравился. Я ставил «Короля Лира», который никогда еще не был поставлен в танце. Я не мог понять, почему нет балета «Король Лир». Взял и поставил. На музыку Шостаковича. У меня звучит 8-я сталинградская симфония. Как я ее выбирал! С мучениями! И случилось продолжение. Оказалось, Козинцев к своему фильму «Король Лир» тоже взял именно эту музыку Шостаковича. Вот так совпало! Балет «Пиаф» я выпустил в 2014 году. В Монреале состоится премьера. В спектакле использована музыка Шопена и других композиторов, а также песни, которые исполнялись великой певицей: La Vie en rose, Non, je ne regrette rien и L’Hymne а l’amour. Но что интересно, здесь, в Канаде, люди часто не знают, кто такая Эдит Пиаф. Моя бабушка рассказывала о ней, ставила ее пластинку, я жил с этой музыкой с детства. Я был потрясен энергией, мощью голоса Пиаф. Мне все время хотелось сделать этот спектакль. И в этот раз у меня был железный аргумент: 100 лет со дня рождения певицы. Спектакль идет на ура! Был на спектакле консул Франции, прослезился, жал мне руку, благодарил.
— Кто танцует главную партию в вашем балете?
— Балерина из Франции, которую зовут Ольга. Она не русская. Просто ее родителям понравилось это имя, когда они решали, как назвать девочку. Она очень похожа на Пиаф. Она мне как-то сказала, что ее мама — поклонница творчества Пиаф.
— Игорь, удачных вам гастролей!
— Спасибо!
Монреаль
