Двери, открытые на Плато

Двери, открытые на ПлатоМы снова беседуем на страницах газеты с художниками Ниной Галицкой и Виталием Гамбаровым. 7 лет назад мы впервые встретились вскоре после их переезда в Канаду, а впоследствии неоднократно бывали на домашних выставках и вернисажах Нины и Виталия в различных галереях. Пора рассказать читателям, что изменилось за эти 7 лет в жизни художников.Лев Шиф: Вам нравится цифра «7»?
Нина Галицкая: Нравится. У меня даже три «семерки» в адресе электронной почты.

Л.Ш.: Тогда будем считать символичным, что мы берем с вами интервью именно через 7 лет после первой встречи. Как изменилась за это время ваша жизнь в Канаде?
Н.Г.: Ментальность, личная философия художника мало изменилась. Она не зависит от места нахождения.
Виталий Гамбаров: Художник – это от Бога. Этот груз мы тащим за собой, и отказаться от него нельзя. Мы были и остаемся европейскими художниками. И язык, и мышление у нас европейские. В Северной Америке нам было сложно адаптироваться.

Л.Ш.: Почему, объясните, пожалуйста.
Н.Г.: На самом деле, мы и не ставим перед собой цель адаптации. Наша индивидуальность дает нам преимущества. Мы как бы играем в игру: не идем по течению, а просто иногда погружаемся в русло реки – участвуем в совместных выставках и т.д. Мы приехали сюда уже сформировавшимися художниками и как раз ценны здесь тем, что у нас другая философия. Мы это пестуем в себе, поддерживаем это и иногда стараемся противопоставить местным течениям. Поймите, я не ругаю квебекское искусство. Но мне оно непонятно, и останется таким всегда. Я и не стараюсь его понять. Сами проблемы, которые квебекские художники поднимают в своем творчестве, мне непонятны.
В.Г.: По первому образованию мы – художники-монументалисты. Наша профессия – архитектурно-монументальная декоративная пластика. На родине мы сделали несколько памятников. Но здесь в этом качестве мы не востребованы: наша философия скульпторов-монументалистов в местный контекст не вписывается.

Л.Ш.: Расскажите о своей работе до приезда в Канаду.
В.Г.: Был создан большой Мемориал в Туркмении в память о погибших в Великой Отечественной войне. Это 22 бюста воинов, статуя Скорбящего солдата, много рельефов. В Навои делали большой памятник в честь 50-летия Победы. Он стоит на центральной площади города.

Двери, открытые на Плато

Л.Ш.: Новые государства не снесли ваши памятники?
В.Г.: Сносили в Узбекистане и в Афганистане, но не военные мемориалы.
Н.Г.: В Узбекистане снесли замечательный Детский городок. Он был весь выполнен из керамики.

Л.Ш.: Я помню эту уникальную синюю керамику. Живя в Ташкенте, я, можно сказать, до этого произведения сам дотрагивался не раз.
Н.Г.: Этот Детский городок мог бы войти в Книгу рекордов Гиннеса как самое большое керамическое сооружение в мире. В Афганистане тоже снесли построенную нами Детскую площадку. Она не была керамической. Это был наш подарок Афганистану.

Л.Ш.: Из Средней Азии вы уехали…
Н.Г.: В Петербург. Это произошло после того, как мы выиграли конкурс на проект памятника Жертвам сталинских репрессий. Наш «Молох тоталитаризма» стоит на Левашовской пустоши — трагическое место, где похоронены 46 тысяч человек. Это один из самых посещаемых подобных памятников в России. 30 октября, в День памяти жертв сталинских репрессий, туда приезжают из многих стран. Приезжают не только те, у кого там лежат родственники. Левашово стало символом памяти.

Двери, открытые на Плато

Л.Ш.: А что почерпнули вы из канадского стиля жизни?
В.Г.: (пауза) Монреаль – спокойный, благополучный город. Здесь даже лучшее место отдано кладбищу. Конечно, в Канаде нам приходится работать на потребу местному вкусу. Жить как-то надо. Социальные проблемы здесь мало кого волнуют. Получается, что от некоего диссидентства – сделать обязательно НЕ ТАК, как другие – приходишь к выживанию.
Н.Г.: Раньше мы работали так, чтобы задеть человека, чтобы, в определенном смысле, работа НЕ понравилась. А сейчас мы иногда стараемся, чтобы работа понравилась.
В.Г.: К тому же мы, скульпторы, должны заниматься живописью, потому что здесь она лучше продается.
Н.Г.: Ну, я, допустим, и сама люблю заниматься живописью.
В.Г.: Многие талантливые художники, приехавшие сюда, растворились в местной действительности. Их захватил соблазн легкого заработка, причем не на искусстве, а на дизайне, оформлении квартир… Это касается не только бывших жителей СССР, но и болгар, поляков… Они попросту забросили кисточки. И в чем-то они, наверное, счастливы.

Л.Ш.: Ну, положим, перед «золотым тельцом» многие сейчас не могут устоять не только в Канаде. Но вы-то продолжаете творить, несмотря на «взаимоНЕпонимание» с местной публикой?
В.Г.: Конечно. Надеюсь, мы не откажемся от идеалов молодости.
Н.Г.: В США, кстати, работы социальной направленности больше интересуют публику, чем в Канаде.

Л.Ш.: Находите ли вы сегодня темы для творчества в жизни Канады или Квебека или черпаете их из своего прошлого?
Н.Г.: Только из прошлого.
В.Г.: Какие здесь темы? Домики, овечки… Пару лет назад мы принимали участие в выставке «Expo Toronto». Рядом с нами выставлялся канадский живописец, изображающий как раз местную бытовую идиллию. Он продал 17 практически одинаковых картин. Очень качественных. Все в шикарных позолоченных рамах. К нему стояла очередь!
Н.Г.: Я бы удавилась от тоски на пятой такой картине.

Л.Ш.: Просто он хороший ремесленник, а не художник. А у нас все равны!
Н.Г.: Вот именно: наша русская ментальность диктует, что существуют художники и отдельно от них — ремесленники. Но в местной культуре грань между этими понятиями стерта. Здесь, если ты продаешься – значит, ты хороший художник.

Двери, открытые на Плато

Л.Ш.: Как вы продвигаете свои работы?
Н.Г.: У художника должен быть агент, который этим занимается. Сейчас он у нас есть. Правда, пока наше сотрудничество с ним в самом начале.

Л.Ш.: Абстрагируемся от задач художника. Как вам живется в Монреале – городе художников, всевозможных чудаков, неформалов и т.д.?
В.Г.: Мне кажется, здесь живут самые лучшие люди. Всякий раз, когда приезжаю в Россию, мне надо 2 недели, чтобы прийти в себя, отойти от шока и привыкнуть к российской действительности. Что-то происходит с Россией. Интеллигенция улетучивается. Кругом хамство, «крутизна». В Монреале все совсем по-другому. Здесь тот, у кого дорогая машина, старается всех пропустить вперед. (смех)
Н.Г.: Я очень люблю уличные фестивали. Недавно ходила на Festival de la lumiere, была на «Белой ночи» в подземном Монреале, когда до утра работало метро и выставлялись сто художников со своими ста проектами. Хожу на выставки. Прекрасную выставку двух канадских художников видела в Музее современного искусства.

Л.Ш.: Расскажите о своих выставках в Канаде.
Н.Г.: Мы участвовали в групповых выставках, делали персональные выставки. С началом кризиса все осложнилось. Он сильно ударил по нам. Многие галереи закрылись. Мы едва начали сотрудничать с «Grand Gallery» в Нью-Йорке, которая 10 лет просуществовала в Сохо, но она не перенесла кризиса, и ей пришлось закрыться. Вообще же, мы хотим изменить свою политику по отношению к галереям. Мне кажется, сейчас, с приходом новых технологий, галереи уже несколько устарели. Ведь они порой делают на работы художников огромные наценки – до 400-500%!
В.Г.: Недавно в России у нас была выставка в Центре микрохирургии глаза имени Федорова. Она закрылась в декабре. Мы также прошли первый этап конкурса на проект часовни в Сергиевом Посаде. Там у нас, помимо архитектуры, разработан также весь интерьер: витражи, мозаики, роспись… Можно сказать, «под ключ».

Л.Ш.: Идея сегодняшнего интервью возникла после вашего приглашения посетить «Открытый дом» — тоже нечто вроде выставки. Ведь вы совмещаете студию с жильем. Как я понимаю, вы живете в большом лофте, в артистическом районе на Плато. И что же, каждый может прийти к вам и посмотреть, как работает и живет художник?
Н.Г.: Да. И это отчасти тоже вызвано политикой галерей. Если вы хотите познакомиться с нашим творчеством или купить какую-нибудь работу, лучше прийти к нам домой, чем в галерею. Мы сможем сами рассказать о своих картинах и скульптурах, описать процесс их создания, показать технику, познакомить с материалом. Можем даже показать, как что делается. Кроме того, у нас в целом творческий дом: там живут художники, музыканты, актеры…

Л.Ш.: Как вы уживаетесь?
Н.Г.: Прекрасно. Мы друг друга ценим.

Л.Ш.: А еще как? Вот русские художники наверняка бы собирались на кухне выпить, поговорить… И я их понимаю!
Н.Г.: Это — нет. Но в будущем, хочется верить, кто-нибудь из соседей поможет нам в проведении акций «Открытый дом». Здесь ведь принято открывать двери. Есть даже специальное выражение – «Open House».
В.Г.: Конечно, мы будем приглашать к себе для совместных акций художников, поэтов, просто интересных людей.

Двери, открытые на Плато

Л.Ш.: Проект «Открытый дом» увлек вас?
Н.Г.: Да, очень.
В.Г.: Мы все отремонтировали, сделали хорошее освещение. Отступать уже нельзя! Ведь позовешь к себе людей – и депрессией уже не отговоришься, если что-то не так.

Л.Ш.: Это интервью выйдет до «Открытого дома». Люди прочтут его и захотят к вам прийти. Что их ждет?
Н.Г.: Мы открываемся в 12 часов дня в пятницу и субботу 26 и 27 марта. Акция продлится до полуночи. В первой половине дня можно прийти с детьми. Например, родители захотят показать ребенку, что такое творчество, как выглядит жизнь художника. Обязательно будет какой-нибудь фуршет ближе к вечеру. В прошлый раз мы проводили подобную акцию до 11 вечера, но последний человек пришел в полвторого ночи. Позвонил с улицы и сказал: «Хочу». Естественно, все было как у художников…

Л.Ш.: На моей памяти такие неформальные акции проводятся чуть ли не впервые. Конечно, сейшены устраивали молодые рок-музыканты. Но «Открытых студий» художников, кажется, не было. Бывали, разумеется, не раз домашние выставки. Строго выставки, иногда с фуршетом. А в данном случае любой человек может прийти и посмотреть, как вы работаете. Это уже нечто вроде реалити-шоу.
Н.Г.: Мы хотели бы работать в это время, но это не всегда получается: у людей появляются вопросы, с ними надо поговорить, а значит, приходится отвлекаться. И это правильно, потому что гости пришли не просто посмотреть, как ты держишь кисточку, а пообщаться с тобой.
В.Г.: Мы также показываем свои проекты, и многие ищут в них полезное для себя.
Н.Г.: На наших акциях люди могут познакомиться друг с другом. Так уже было: у нас встретились музыканты, а потом организовали совместный проект.

Л.Ш.: Может ли «Открытый дом» дать импульс вашему собственному творчеству?
Н.Г.: Он уже повлиял на мое творчество, но я пока не готова раскрыть детали. Хочу, чтобы это осталось в секрете до поры до времени.

Л.Ш.: Хочется пожелать вам удачи, ведь ваш проект «Открытый дом» направлен на сближение разных людей. Вы сами, «выходцы из другой цивилизации», позволяете местной публике прикоснуться к чему-то новому. Очень важно, что вы сохраняете свои ценности и не позволяете себе «раствориться» в комфортных условиях местной жизни.
В.Г.: Мы все равно остаемся русскими художниками.

Двери, открытые на Плато
интервью взял Лев Шиф
фоторепортаж Владимира Вандаловского
От редакции:
Художники Нина Галицкая и Виталий Гамбаров открывают двери своей мастерской VITART в пятницу 26 и субботу 27 марта с 12 до 24 часов по адресу:
10 Des Pins O., #210, Montreal, H2W 1P9.
Тел.: (514) 844-9712
www.gambarov.com
www.galitskaia.com
nina.gali777@gmail.com