От редакции
Это произведение мы печатаем в рамках нашего Литературного конкурса-2013 (1 категория).
Со страниц русской газеты канадского города М улыбались агенты по недвижимости и страхованию, уютной атмосферой и блестками на платьях певиц зазывали рестораны.Могло показаться, что бывшие жители культурных столиц и рабочих поселков бывшей обшей родины приезжают в город М только затем, чтобы обзавестись домом, отметить покупку в ресторане (а также свадьбы, юбилеи, бар-мицвы…) и, задумавшись неуютно-похмельным утром о бренности всего земного, застраховать собственную жизнь и открыть накопительную программу на обучение реактивно подрастающих детей (врачами и адвокатами пойдут по канадской земле наши Саши и Даши). В агентурно-ресторанном море особняком плавали остров неизбежности (мавзолей, крематорий, экономия до 50%), остров ностальгии (тельняшки-чебурашки и романы Акунина ) и остров надежды (избавим навсегда от клопов и тараканов).
Иван поспешно перевернул цветную страницу с изображением лоснящейся розовой колбасы. Время приближалось к 8 вечера, и бутерброда с поролоновым омлетом, запитого чаем на веревке из бумажного стакана (часов в 9 утра) было ох как недостаточно для поддержания слаженной работы немаленького организма \»скоро сороковник \» Ивана. Новая страница выплюнула очередную порцию агентуры с легкими вкраплениями гаражных и парикмахерских анонсов. Иван с удивлением узнал в деловито улыбающейся женщине-страховом агенте (я на минутку забежала к фотографу, у меня рабочий график забит, как метро в час пик) девушку Марину, с которой он был мимолетно знаком года два назад. Иван улыбнулся, вспомнив вопрос, которым Марина его удивила. Огорошила, как сказала бы покойная бабушка.
В жизни Ивана было немало важных вопросов. \» Хочешь быть пионером?\» например. Или \»Согласны ли Вы, Иван, взять в жены Наталью?\». \»Если будет девочка, как назовем?\» \»Pour quoi voulez-vous immigrer au Canada? \» На последний вопрос не спавший перед этим две ночи Иван дал такой развернутый ответ на таком ужасном французском (среди прочего были упомянуты свобода, равенство и хоккей), что иммиграционный офицер, большая черная женщина с простым добрым лицом, посмотрела на Ивана взглядом полным материнской нежности, говорящим, что, конечно, от нее зависит не все, но вот лично она, Кассандра Дувалье, прямо сейчас приняла бы Ивана Ми-рош-ни-ше-тше?-нко? как бы там ни было, приняла бы с радостью в Канаду, в Квебек, куда угодно. И прислонила бы его бледное напряженное лицо к могучей своей груди, и гладила бы по начинающей уже седеть тридцатидвухлетней голове, и шептала бы низким голосом: \»Ну все, все, мальчик, не надо, не дрожи, мы хотим тебя, ты нам нужен. Будут тебе и свобода, и хоккей, и все чего вы пожелаете: ты, твоя худенькая сильно накрашенная женщина и ваша ни на кого не похожая девочка\». Надо ли говорить о том, что визу они получили в рекордно короткий срок? День в день 5 лет назад.
— А вы знаете, сколько стоят похороны в Канаде?- спросила его тогда Марина в шапке героини \»Иронии судьбы\», присев за столик в кафе, где они договорились встретиться, она — чтобы продать ему страховку, он — потому что уже полгода прошло после развода и надо было начинать отмирать.
— Знаете? — устало настаивала Марина .
Так мать спрашивает оболтуса-сына: \»Ну? Опять двойка?\». Первым отмерло чувство юмора, захотелось пошутить (погребальная контора «Милости просим»…), но по напряженному лицу собеседницы было понятно, что дело серьезное. Иван обреченно признался, что с прейскурантом канадских кладбищ пока не знаком. Марина извлекла из новенькой кожаной папки листки с цифрами и круглыми графиками, похожими на неравно поделенную пиццу. Вид у нее при этом был серьезный и загадочный, как у фокусника, вытягивающего из шляпы усталого кролика. Агентом она была неопытным, торопилась. \» А может, я у нее первый?\»- подумал Иван и сам удивился своей классической мужской наивности. Страховку он не купил, сказал, что подумает. Вечер перетек из кафе в скромную \»труа-э-дэми\» страхового агента. Марина-женщина оказалась опытней и неспешней Марины-агента. Возвращаясь утром домой, Иван напевал песню любимого \»Сплина\»: \» …и думают люди в Ленинграде и Риме, что смерть это то, что бывает не с ними…\» Готовый рекламный слоган для Марины и ее коллег.
— Sorry, — пробормотал Иван, обращаясь к газетной Марине. Он тогда так и не позвонил, больше они не виделись. «Почему Sorry?» — спросил себя Иван, крайне редко вставляющий в русские фразы нерусские слова, и на вопросительное ОК, чувствуя себя немного снобом, отвечающим, в зависимости от ситуации, \»ладно\», \»нормально\», а то и \»отнюдь\». Наверное, русское \»прости\» было бы слишком пафосным, после \»прости\» газетная Марина должна была бы, гордо вскинув голову, произнести: \» Бог простит \».
Иван посмотрел на часы и, бросив газету на пассажирское сидение своей машины, в которой провел полчаса, ожидая дочь, вышел в июльский вечер. Его \»Гольф\» (первая новая машина, раньше почему-то казалось глупым покупать новую, когда можно купить двухлетнюю) смотрелся бедным сиротой среди «Лексусов» и «Ауди», припаркованных у соответствующего вида особняков на тихой улочке на южном берегу. Жена — Иван спустя два с половиной года после развода продолжал называть Наташу женой, без уточнения \»бывшая\»- … жена попросила забрать дочь с \»бёздэйпати\» подруги.
— Итальянцы. Богатые. Единственная дочь, — сообщила она, диктуя адрес.
Воображению Ивана предстал Марлон Брандо в роли крестного отца (тонкие усики, бабочка, роза в петлице). В боевые подруги итальянскому мафиозо фантазия Ивана, чуть задержавшись на черно-белой Софи Лорен, выбрала все же относительно современную Монику Белуччи. Единственный отпрыск мафиозной семейки остался необозначенным: образом 10-летней итальянки воображение не располагало, хотя кинокопилка Ивана была немаленькой. Кино он любил. Разное. С одинаковым удовольствием коротал вечера в компании героев Спилберга и Тарковского, раздражая своей всеядностью знакомых любителей Тарковского и одну почитательницу творчества Киры Муратовой. Ивану нравилось разглядывать людей в приемной врача, в ресторане, в очереди государственного учреждения. Киношные ассоциации приходили сами собой. Сегодня утром, например, из-за стойки дешевой кофейни ему робко улыбнулась героиня фильма \»Беги, Лола, беги\». Привычка искать киносходства появилась у Ивана в ранней молодости, и то, что будущая жена Наташа в первую их встречу проассоцииравалась у него с героиней фильма \»Человек-анфибия\», поможет любопытному читателю представить женский идеал героя, почти не изменившийся за прошедшие с момента исторической стыковки 20 лет.
Дом итальянцев как нельзя лучше подходил воображаемой кинематографической семейке — колонны и прочие архитектурные излишества. Даже скульптуры имелись — два мужика в юбках. \»Гладиаторы\», — догадался образованный Иван. Судя по довольным возгласам, доносившимся со стороны заднего двора, именинница и подруги \»имели фан\» (выражение, наряду с многими другими перлами привезенной в город М 5-летним карапузом Анны, одновременно забавлявшим и огорчавшим русского отца канадской дочери.) Иван решил войти во двор, минуя парадный подъезд и рискуя быть обвиненным в нарушении частной собственности.
— Je suis le père d\’Anna! — крикнул он на всякий случай, толкая тяжелую калитку, ведущую во двор.
Картина, представшая взору Ивана мизансценой и идейным посылом, напомнила ему фонтан \»Дружба народов\», виденный на ВДНХ в 1984 году. В наличии имелись водоем в виде бассейна с неестественно голубой водой и с десяток девиц, принадлежащих к разным этническим группам. Вместо грузинки с виноградной гроздью — маленькая, похожая на мальчика мексиканка. Вместо освобожденной советской властью от векового рабства узбечки — освобожденная канадской иммиграционной политикой от коммунизма хохочущая китаянка с фиолетовой прядью в черных волосах. Иван был замечен, многоголосо поприветствован, Анна подбежала к нему (\»Самая красивая тут\», — подумал Иван. — \»Хотя почему тут? В принципе самая красивая\»)
— Пап, пожалуйста, сейчас торт будет, посиди тут или иди в дом, там другие родители,- умоляюще зашептала дочь.
Дружнонародные подружки заголосили все сразу, и Иван понял только, что без Анны никак не возможна церемония задувания свечей итальянской девочкой, оказавшейся толстушкой с умными не по возрасту глазами. Иван согласился \»посидеть тут\» и опустился в одно из многочисленных плетеных кресел, расставленных тут и там на ухоженной траве. Перспектива встречи с \»другими родителями\» почему-то не улыбалась Ивану.
Наблюдая за резвящимися на лужайке детьми, Иван вспомнил почему-то, как вскоре после начала новой жизни в городе М Анна принесла из школы вшей. Из вполне приличной начальной школы на прекрасном зеленом островке, прилепившемся к большому острову М как коралловый сгусток к брюху корабля. Сначала была бумага: \»Дорогие родители, проверьте ваших детей, в школе имеются случаи…\» Плохо понимавшая французский жена трясла перед Иваном листом веселого розового цвета с изображением разных стадий развития непопулярных в приличном обществе насекомых.
— Это то, что я думаю? Вши? Вань, куда мы приехали? Где Анька-то вообще?
Сопротивляющаяся дочь была притащена домой со двора, где она мирно каталась на новеньком велосипеде под огромными красными кленами, проникающими своей патриотической кроной на балкон их квартиры, осмотрена (насекомые в разных стадиях развития были обнаружены в густых кудрях 5-летней Анны) и подвергнута санитарной обработке с помощью специальных средств, в изобилии имевшихся в ближайшей аптеке. Намыливая кудри испуганной дочери, Иван вспоминал, как обнаружив вшей у него самого, 10-летнего, прибывшего из пионерского лагеря загорелого и довольного, бабушка керосином уничтожала ненавистных гадов и делилась воспоминаниями о голодных и грязных годах (\»Но то была война, Ванюша\»). Объяснив уставшей от гигиенических процедур и засыпающей на руках дочери, что такое керосин и пионерский лагерь, Иван отнес ее в постель. Оставалось объяснить Наташе (и себе), \»куда мы приехали\». Надо заметить, что и сегодня, прожив в городе М 5 лет, выучив до приличного уровня французский и обогатив свой примитивный английский, познакомившись со старыми и новыми иммигрантами, с местными либералами и радикалами, сменив 3 квартиры и 4 работы, потеряв одну жену и не найдя другой, Иван так и не понял, \»куда мы приехали\».
От размышлений о судьбах иммиграции Ивана отвлекли восхищенные возгласы детей, адресованные маме именинницы, вышедшей во двор с огромным ядовито-ярким тортом. Подсознательно ожидающий Монику Беллуччи Иван даже приподнялся с плетеного кресла как школьник при появлении учительницы. Увы, итальянская мама оказалась похожей скорее на постаревшую и пополневшую Миледи в исполнении Маргариты Тереховой. Ивану и оригинал-то казался не особо привлекательным, а уж эта пародия и вовсе оскорбляла его эстетическое чувство.
— Бонджор -, вяло поприветствовал он маму-миледи (в голове очевидно смешались французское bonjour и итальянское buongiorno)
Последующая за этим беседа-знакомство (Иван, Адриана, очень приятно, бла-бла-бла..), задувание свечей на циклопическом торте толстой девочкой, долгое прощание Анны с подругами — все было заслонено этим идиотским бонджором, за который было почему-то стыдно, как за несмешную шутку. Крестный отец так и не показался, избавив Ивана от очередного разочарования, ибо, конечно, не был похож ни на Брандо, ни на его тень.
Благополучно добравшись с южного берега до Плато Мон-Рояль (Анна по дороге пыталась читать анекдоты в русской газете, путая латиницу с кириллицей) и сдав дочь на руки сильно беременной Наташе и счастливому отцу будущего ребенка Себастьяну, Иван понял, что очень голоден. Кроме уже упомянутого бутерброда с поролоном и кусочка съеденного из вежливости именинного торта, он с утра ничего не ел. Розовая колбаса задорно подмигнула Ивану с завернувшейся страницы брошенной Анной газеты. Он вспомнил, что утром звонил Андрей, бывший коллега, отец четверых детей школьного возраста и неисправимый оптимист, любой разговор начинающий фразой \»нет ты прикинь…\» Звал на домашние пельмени.
— Хоть пожрешь нормально, — сочувственно предложил все еще одинокому Ивану счастливый отец и муж.
Иван представил, что его ожидает: хохочущий Андрей, его жена Ольга, некрасивая на Иванов вкус и неумная на любой вкус, дети, кошки, пельмени, водка, далее в хронологическом порядке — песни Михаила Круга, ночное купание в корыте, гордо именуемом бассейном и сон на неудобном (но не выбрасывать же) диване в \»сусоле\».
— Конечно буду,- вспомнил Иван старый анекдот. Часы показывали 10, была суббота и, предупредив обрадовавшегося сверх меры Андрея, Иван снова пересек воды Святого Лаврентия по разваливающемуся уже лет 20, но все еще действующему мосту.
— Нет, ты прикинь! У Машки айфон в школе сперли. Забыла в классе, вернулась, нету! — сообщил разувающемуся Ивану хозяин дома. — Что, б.., за страна?
Иван не стал отвечать, что в другой хорошо известной им стране телефон не сперли бы, а просто отобрали, наваляв впридачу Машке, чтоб не выпендривалась. Присаживаясь к накрытому столу и вдыхая пельменный запах, вырывающийся из эмалированной кастрюли с патриархальными цветочками, Иван думал о том, что по сути Андреево \»что, б.., за страна?\», Наташино \»куда мы приехали? \», его собственные более расплывчатые, менее сиюминутные вопросы к этой стране и к себе самому — все это было подсознательным желанием услышать ответ: \»Вы все сделали правильно \». Наташа, впрочем, кажется, уже знала \»куда\» — к Себастьяну, потомственному адвокату и страстному любителю всего русского. Иван придвинул к себе запотевшую рюмку. — Что ж ты, фраер сдал назад? — в унисон Ивановым думам строго спросил Круг из телевизора.
Это был последний вопрос на сегодня.
