Из меня получится прекрасный труп

Эрнеста Хемингуэя (1899-1961) мать до 4 лет одевала как девочку. Она мечтала о дочке, а родился сынок, и платьями мать пыталась хотя бы чуть-чуть компенсировать свою неудачу. Интересно, что бы сказал по этому поводу Зигмунд Фрейд? Что Эрнест, травмированный в детстве женским нарядом, всей своей жизнью доказывал, что он крутой мужик – потому и носил бороду, потому всегда стремился на войну, на охоту в Африку, на рыбалку в океане, на выпивку утром, днём и вечером?

65 лет назад, в 1954 году, в четверг, в Соединённые Штаты приходит сообщение о том, что 55-летнему американскому писателю Эрнесту Хемингуэю присуждена Нобелевская премия по литературе. Вот что об этом говорится в книге Б. Грибанова «Хемингуэй» (Москва, 1971, серия «Жизнь замечательных людей»), цитируется в сокращении: «26 октября было множество гостей, пришедших поздравить Эрнеста. К этой премии у него было двойственное отношение. С одной стороны, он, конечно, гордился, что ему присуждена премия. Да и была она для него не лишней, он мог расплатиться с долгами. С другой стороны, ему претила шумиха, поднявшаяся вокруг его имени. Собравшимся корреспондентам он заявил, что не может поехать в Стокгольм получить премию. – Я выгляжу здоровым, — сказал он, — и, безусловно, из меня получится прекрасный труп, но путешествовать сейчас я не в состоянии. С завтрашнего дня я не смогу больше никого принимать. Я должен вернуться к работе. Я не надеюсь, что проживу более 5 лет, и я должен торопиться. – Американский посол в Стокгольме, узнав, что Хемингуэй не сможет по состоянию здоровья приехать лично получить премию, сообщил ему, что примет её от его имени, но надо, чтобы Хемингуэй прислал в письменном виде небольшую речь для этого случая. Такую речь он написал: «Жизнь писателя – всегда одинокая жизнь… Для писателя я уже наговорил слишком много. Писатель должен не говорить, а писать…»