Кое-что о достоинствах обувной коробки и проблемах русского мюзикла

Кое-что о достоинствах обувной коробки и проблемах русского мюзиклаВот уже больше года, как в северо-восточном углу комплекса Place des Arts, на углу бульвара Maisonneuve и улицы Saint-Urbain, ведется большое строительство. Прошли те времена, когда можно было беспрепятственно «срезать угол», прогуливаясь пешком; сначала дорогу перегородил котлован, а теперь там высится каркас чего-то монументального.А это, товарищи, растет чудо архитектуры и дизайна, концертный зал L’Adresse symphonique, спроектированный по последнему слову инженерского дела специально для Монреальского симфонического оркестра и других выступлений подобного уровня.

Конечно, мы и раньше имели зал Wilfrid Pelletier. Но он работает с 1963 года, причем как универсальный зал: для симфонических, джазовых и прочих концертов, театральных шоу, балетов и так далее. А ведь каждый жанр требует своей собственной акустики, и здесь симфоническая музыка оказывается в самом уязвимом положении.

И вот мечта многих наконец сбывается. В Монреале появится современный концертный зал, в котором OSM будет репетировать и выступать 240 дней в году. Остальные дни будут расписаны под выступления именитых гостей.

Для вящей осязаемости, приведем несколько цифр.

Общая площадь нового здания составит 19187 кв. метров.
Зал рассчитан на 1900 зрителей, но если в концерте не принимает участия хор, то число мест можно будет увеличить до 2100.
Габариты зала: 50 м в длину, 25 м в ширину и 21 м в высоту.
На сцене размером 17 на 19 метров смогут разместиться 120 оркестрантов и 200 хористов.

Внимательный читатель обратит внимание на непривычно продолговатую, вытянутую форму зала, по сути, прямоугольник с длиной, вдвое превышающей ширину. Такая модель концертного зала называется «обувная коробка» и в современной архитектуре считается оптимальной.

Впрочем, нет ничего нового под солнцем: модель «обувной коробки» использовалась и в стародавние времена. Именно так был построен зал Венского музыкального общества (1870), амстердамский Концертгебау (1888) и Симфони-холл в Бостоне (1900), а в наше время – концертные залы Бирмингема и Далласа.

Кое-что о достоинствах обувной коробки и проблемах русского мюзиклаКое-что о достоинствах обувной коробки и проблемах русского мюзикла

— L’Adresse symphonique, 2011

Концертгебау, 1888 —

В «обувной коробке» напрочь отсутствуют элементы, способные вызывать реверберацию звуковых волн. Впрочем, в этом таится и ограничение: такой зал по своим акустическим свойствам идеален для симфонического оркестра, но не всегда годится для постановок со сценическими декорациями: театра, оперы и балета.

Правда, создатели L’Adresse symphonique убеждены, что их зал будет идеален для любой формы акустической музыки и для любого состава, будь то сольное выступление, камерный ансамбль, вокалисты, инструменталисты, джазовики и даже поп-музыканты.

Оптимизация акустических свойств будет достигаться с помощью подвижного потолка, меняющего таким образом объем помещения. Кроме того, зал полностью изолируют от внешних шумов и вибраций, позволяя слушателю полностью расслабиться в звуковых потоках. Отопление, вентиляция, лифты, туалеты и фонтаны с водой спроектированы так, чтобы работать абсолютно незаметно. 70% облицовки помещения составит дерево, которое, кроме всего прочего, прекрасный звукоизолятор.

Открытие зала намечено на осень 2011 года. Я очень надеюсь, что проектировщики зала учли печальный опыт Олимпийского стадиона. Особенно волнует меня «подвижной потолок» — и дались им эти амбиции с подвижными потолками! Помнится, подвижная олимпийская крыша всегда пыталась двигаться только в одном направлении – сверху вниз, причем с ускорением земного притяжения. Пусть же музыкальные инженеры покажут спортивным, как надо строить. А слушатели отблагодарят за это заполненным залом.

Ну, а пока еще зал Salle Wilfrid-Pelletier остается единственным на все случаи жизни (и согласимся же, прекрасный зал, комфортабельный и без уродств), поэтому все самые именитые концерты и шоу по-прежнему происходят именно там. С 20 по 22 августа в этом зале можно будет увидеть то, чего уже давно не увидишь ни в лондонском Вест-Энде, ни на Бродвее, ни даже уже в Москве: мюзикл Cats.

Cats – пожалуй, не только самый успешный мюзикл Эндрю Ллойд Уэббера (Andrew Lloyd Webber), и не только самый знаменитый – за исключением разве что рок-оперы «Иисус Христос, Суперзвезда», – но и шоу-рекордсмен. Его лондонская премьера состоялась 11 мая 1981 года в Уэст-Энде, в Новом Лондонском Театре (New London Theatre). До самого своего закрытия 11 мая 2002 года спектакль шел в Лондоне с большим успехом, заслужив звание самой \»долгоиграющей\» театральной постановки в истории английского театра (8949 представлений).

Американская же постановка побила все мыслимые рекорды. В 1997 году, после 6 138 представлений, «Кошки» обошли по количеству сыгранных спектаклей самое популярное бродвейское шоу «Кордебалет» (A Chorus Line) и были признаны бродвейским долгожителем номер один. В то время минимальный «джентельменский набор» нью-йоркского туриста включал три опорных пункта: статую Свободы, смотровую площадку здания Импайр-Стейт и, разумеется, «Кошек». Исполнительницы роли Гризабеллы – Илейн Пэйдж (Elaine Paige) в Англии и Бетти Бакли (Betty Buckley) в Америке стали навсегда ассоциироваться с мюзиклом и знаменитой арией Memory (в 1981 году ее записала также и Барбра Стрейзанд). К тому времени, как спектакль перестал приносить прибыль и продюсеры приняли решение о его закрытии, на нем побывало более 10 млн человек, а доходы составили около 400 млн долларов.

В Монреале состоится 4 представления:
20 августа в 20:00
21 августа в 14:00 и в 20:00
22 августа в 20:00
Цена билета – от $60 до $80

Вот несколько интересных фактов из «кошачьей» истории.

Сюжет основан на материале сборника детских стихов Т.С. Элиота «Популярная наука о кошках, написанная старым опоссумом» (Old Possum\’s Book of Practical Cats), которой композитор зачитывался в детстве. Поэтому постоянному либреттисту-соавтору Уэббера Тиму Райсу было в данном случае нечего делать, и он засел работать над мюзиклом «Шахматы».

Изначально роль Гризабеллы должна была исполнять Джуди Денч (ныне ее больше знают в кино как «начальницу Джеймса Бонда»). Но Джуди неудачно повредила сухожилие, и Гризабелла «досталась» подруге Тима Райса Илэйн Пейдж.

Сам Уэббер свою супругу тоже не обидел. Благодаря ему на роль кошки Джемаймы прошла в то время мало кому известная Сара Брайтман.

Несмотря на долгие годы тесного сотрудничества, именно в процессе постановке «Кошек» тандем «Уэббер-Райс» развалился. И опять-таки из-за Гризабеллы – точнее, ее ключевой арии Memory.

К мелодии Ллойд-Уэббера не подходило ни одно стихотворение Элиота, и неожиданно понадобился новый текст. И не какой-нибудь. Нужен был настоящий поэт, способный тонко передать неприкаянность и одиночество когда-то породистой и заносчивой, а теперь облезлой и одинокой кошки – причем в стиле Элиота. Нужен был Тим Райс.

Райс долго отказывался, ссылаясь на занятость, и пока он согласился и предоставил свой вариант, режиссер Тревор Нанн изготовил свою версию, которую авторитарно и утвердил (хотя текст Райса был, как мне кажется, лучше и глубже).

Райс смертельно обиделся. Он догадался, что на нем просто сэкономили деньги. Разразился скандал, и былой дружбе настал конец.

Популярность «Кошек» была настолько всеобъемлюща, что этот спектакль был поставлен на 20 языках во множестве стран мира – от Канады до Австралии, от Австрии до Японии, от Аргентины до Израиля, от Доминиканской республики до Гонгконга.

Премьера российской версии состоялась в Москве 18 марта 2005 года, но там вышла какая-то странная история: спектакль вроде бы шел с успехом, но не продержался на сцене дольше года (снят с репертуара 31 марта 2006 года), а это, с точки зрения кассы, означает полный провал. Не знаю, чем это объяснить. Возможно, сказалось то, что русские люди по большей части мюзиклы недолюбливают и считают чем-то скучным, старомодным и локально-американским; но, что более важно, сам жанр требует артистов с крепкой школой и многогранной подготовкой. Необходимо уметь и петь, и танцевать, и убедительно играть роль, и все это делать хорошо, причем не только в роли Гризабеллы, которая получает овации, цветы и более полезные вещи, но и на месте самого маленького котенка на заднем плане. Вот этого в России не любят: если на тебя лично не направлен прожектор, то чего ради стараться? А без высокого профессионализма массовки любой мюзикл неизбежно развалится и будет выглядеть, как халтурная самодеятельность.

Вот опера – там другое дело, в «толпе» можно и не уметь ничего, и сачкануть, а в «Сельской чести» еще и поужинать…

Яков Рабинович
Монреаль