Мой велосипед

Мой велосипедМой первый велосипед назывался \»Салют\». Стоил бешеные деньги — целых 84 рубля. \»Орлёнок\» можно было купить ровно в 2 раза дешевле — за 42. Но \»Орлёнок\» надо было искать, а \»Салют\» всегда стоял в Авто-Мото товарах на углу, потому, что кому он нужен за такую цену. Ездить я умел. Научился на большом, чёрном \»ПВЗ\» старшего брата.В мои 11 лет, \»ПВЗ\» был мне великоват, и ездил я \»через раму\». И не часто — брат опасался, что велосипед у меня могут увести. Но \»Салют\» у меня так никто и не увёл, а кончилось тем, что я подарил его, не помню кому, перед самой армией. \»Салют\» был не популярен — рама без верхней перекладины, и на нём было невозможно катать барышень. Для большинства пацанов с великами — это было главным аттракционом. Некоторые — особо вовлечённые — даже приделывали на раму эдакое сиденьице-дощечку. Барышня усаживалась на раму, ездок рулил одной рукой, а другой придерживал пассажирку \»для безопасности\» поперёк туловища. А на ходу да руля одной рукой, стабильность хода была сомнительной, и мало ли куда забредала вторая, поддерживающая рука. Одним словом, я завидовал обладателям великов с перекладиной. А своим пользовался исключительно как транспортом. Может быть, поэтому я всё никак не могу остановиться.

После армии мне стало не до велосипеда, я почти не бывал дома — работал в геологии. А после развала Союза начал шабашить по стройкам — в городе. И сразу купил велосипед. Наш город небольшой. Из конца в конец на велосипеде его можно было проехать за час. Мой стальной конь вызывал у меня одни положительные эмоции. Сравнивать я мог только с “Салютом”, от которого он выгодно отличался — рама была с перекладиной! И даже тот факт, что подходящие мне по возрасту барышни соглашались на поддерживание поперёк туловища только в четырёхколёсном транспорте, не особо меня огорчал. Строительные шабашки — грязная и неинтересная работа. Лучшим временем дня были минуты, проведённые в седле велосипеда. Так прошло 3 года, и на горизонте замаячила Канада — туда уехала моя девушка. Она, естественно, знала о моём способе передвижения и частенько слала мне картинки с мускулистыми, буржуйскими велосипедами, на которых были десятки звёздочек, рычажков, рукояток и пимпочек, назначения которых я не понимал. Возможно, моей девушке хотелось, чтобы я смотрел на эти картинки вместо тех, на какие обычно смотрят молодые люди, чья девушка в долгом отъезде. Мало-помалу Канада переместилась из горизонта в фокус и стала полностью реальной — я опять подарил свой велик, и опять не помню кому, и вылетел в Москву, а оттуда — в Мирабель.

Приехавши в Монреаль, я обходился без велосипеда целых 3 месяца. Пока тёща, притворившись доброй, не подарила мне купленный в «Канадной Тайре» псевдо-горный байк аж с 18-ю скоростями. Я был в экстазе — мой последний велосипед, подаренный не помню кому, был обычным, односкоростным драндулетом с барабанным тормозом заднего хода. Мне хватало — наш город не отличался большими перепадами высоты. Совсем другое дело — Монреаль. Мы жили на Буррет, недалеко от госпиталя, а там куда ни едь — будет либо вниз, либо вверх.

Поначалу пришлось нелегко. Зато я привык работать шифтерами, а шифтеры были дрянные. Сейчас не верится — как я мог быть так счастлив, рассекая на велике за 150 баков? Стальная рама, тонкие штампованные клещевые тормоза, ободья с однослойной стенкой, фрикционные шифтеры, пластиковые педали… Первыми умерли именно они — 10 центов в копилку опыта. Купил металлические. Потом, на спуске по Кот-де-Неж к центру города, вылетели резиновые колодки из тормозов. Это было редкое везение — вылетели передние, а задние удержались! Я смог затормозить до полной остановки там, где Кот-де-Неж переходит в Ги, подобрал свои колодки, с трудом запихал их на место — и больше не разгонялся. Мне было грустно, и консольные тормоза на чужих машинах вызывали лёгкую зависть. А тормоза V-типа — тяжёлую. Дисковые — были голубой, несбыточной мечтой.

Вдобавок ко всем этим бедам, у меня стали болеть коленки — выяснилось, что мой SuperCycle мне жмёт! При максимально поднятом седле мои ноги не разгибались до положенного угла в нижней точке вращения педали. Осознав эту горькую истину, я с укором посмотрел на свой велосипед. Он выглядел поникшим и отвергнутым. Он смирился с тем, что наша любовь прошла. Он и раньше ловил меня кидающим блудливые взоры на окна велосипедных магазинов. Там стояли тысячедолларовые красавцы, оборудованные всеми современными достижениями велосипедной науки. А к нему за 2 сезона рабства под моей немаленькой тушкой пришла старость. Рама скрипела, на колёсах были широкие восьмёрки, дерейлеры обзавелись эпическим люфтом, а тормозить надёжнее всего было ногами об асфальт. Мой горемычный Росинант находился за гранью ремонта, и я выставил его на улицу. На тёщу надежды не было — она только что подарила мне очень дорогой и хороший монитор. Купив ещё и велосипед, она запросто могла бы помереть с голоду. В общем, пришлось мне велосипед покупать самому. О «Канадной Тайре» речь уже не шла, и я очутился в МакУиннис на Шербруке. Оттуда я вылетел на крыльях, обладателем тёмно-синего (матовая эпоксидная эмаль!) \»Минелли\» с 24-дюймовой рамой, тормозами V-типа, шаговыми шифтерами, быстро-съёмными колёсами с гладкими шинами и специальным мужским седлом с ложбиной под главный орган. И всё это счастье — за 350 долларов! Я ездил каждый день. На работу, с работы, по магазинам, на прогулки… Я накатывал 700 км в месяц — это было видно на электронном спидометре. Сию новомодную штучку я купил через месяц после велосипеда — когда шок от утраты 350 долларов уже потерял остроту.

Жена и тёща по вечерам заимели новое развлечение — вместо того, чтобы уложить ребёнка спать и смотреть себе телевизор, они в два языка пилили меня за езду без шлема. Каюсь, я так и не привык ездить в шлеме. И всё было бы неплохо, если бы не напоролся я, летя на полной скорости вниз по Виктории, на распахнувшуюся мне навстречу дверь вана. Ужас был в том, что это увидела проезжавшая мимо тёща. Шлем не спас бы меня от коварной двери. Я вошел в дверь плечом, меня занесло, развернуло, и я упал на проезжую часть дороги. Ободрал колено и плечо, быстренько подскочил, подхватил велосипед и, ругаясь популярным на Виктории русским матом, захромал к тротуару. Толстая владелица вана смотрела на меня с неодобрением. Тёща, визжа тормозами, остановила машину прямо на автобусной остановке и, выскочив, клацнула на оторопевшую толстуху золотыми зубами. Затем перебежала через улицу и попыталась сделать мне искусственное дыхание, хотя у меня было всё в порядке и с естественным. А вечером наступил Армагеддон. Жена с тёщей на коленях бегали вокруг меня по щелястому паркету, воздевали руки — тёща пустые, а жена — с ребёнком — и пытались выдавить из меня клятву больше никогда не ездить без шлема. В конце концов, я сдался и пообещал принять меры к усилению безопасности. И купил себе зеркало заднего вида. Моя речь о преимуществах зеркала перед шлемом заставила бы Цицерона и Плевако, обнявшись, прыгнуть с моста Шамплейн от зависти. И тёща с женой отстали.

Шлем — отличная штука. Однако, если вы ездите по городским дорогам на велосипеде, вы можете обойтись без шлема, но иметь зеркало заднего вида, и всегда держать его в поле зрения, просто необходимо. И чем оно больше – тем лучше. Я часто вижу ездоков с пиндюльками, присобаченными ремешком на руль, – размером они с двухдолларовую монету. Ну что вы увидите в этом зеркале? Ведь мир коварен и жесток! И быстротечен! Городской автобус возникает ниоткуда позади вас и норовит прижать к тротуару. Любители обгона справа не видят ничего, кроме цели – а вы не цель! Вы – препятствие. Длинномерные грузовики подкрадываются незаметно и включают сигнал, который протыкает вас насквозь! Их всех нужно видеть издалека. Моё первое зеркало было такого размера, что его вполне можно было использовать как настенное. С опытом потребности сокращались, и нынешнее моё зеркало – всего с ладонь!

Ну и про двери забывать нельзя.

После спидометра и зеркала был куплен и установлен багажник и детское сиденье. Езда с детским сиденьем, особенно когда там сидит ваш ребёнок — это неоценимый опыт! Внимание заостряется в разы, осторожность зашкаливает, по всей окружности головы вырастают глаза, виражи теряют остроту, ускорения и торможения приобретают отточенную плавность! Понятие \»равновесие\» вырастает до размера пятиэтажки. Все эти качества быстро становятся рефлексами, отштампованными в позвоночном столбе. Ведь за малейшее отклонение от стопроцентной безопасности, вы подвергаетесь чудовищной психической атаке едущей следом жены! Если вы хотите по-настоящему научиться городской езде на велосипеде — вам просто необходим курс езды с детским сиденьем, с ребёнком внутри. Если нету ребёнка — займите у друзей, не пожалеете. Или сделайте своего, в конце концов – хватит ждать! Велосипед требует жертв!

А \»Минелли\» у меня украли! Оплакав покражу, пошёл я опять в МакУиннис и купил себе \»Giant\» — с амортизаторами на вилке. Монреаль – рай для велосипедистов. Больше нигде в Северной Америке нету такой протяжённости велосипедных дорожек. Но улиц без дорожек всё-таки больше. И половина из них имеет весьма сложный рельеф поверхности – особенно у обочины. Например, Анри Бурасса между О\’Брайан и Акади. Не знаю, как вы, а я, проехав этот участок на велосипеде с жёсткой вилкой, превращаюсь в один большой саднящий изнутри локтевой сустав. Мягкая вилка не решила всех моих проблем, и, в конце концов, мне пришлось купить неубиваемые колёса “Сан Рино Лайт” и фонарь яркостью с тепловозную фару. После этого вечерняя езда по колдобинам перестала меня огорчать.

Обычно я ездил до первого снега. Это до конца ноября. А потом начинал снова – в апреле. Первые 2 недели апреля были невыносимыми. За зиму я жирел, мышцы теряли тонус, и первая весенняя поездка на работу превращалась в пытку. Настал год, когда пытка оказалась настолько запоминающейся, что я решил ездить себе в конце осени дальше – прямо по снегу. Его, в конце концов, иногда убирают. Моя гладкая резина для этого не годилась, и я начал поиски в интернете – магазины ничего предложить не могли. Долго ли – коротко ли, нашлась резина моей мечты. Каждая покрышка имела на себе 260 твердосплавных шипов и стоила дороже зимнего колеса для моей Элантры. Чтобы не менять покрышки в зависимости от погоды, была куплена вторая пара колёс – для зимы. И вот первый снег. Я выехал на улицу и медленно двинулся в сторону Анри Бурасса. Ехать было трудновато – маленькие твердосплавные шипы торчали из больших резиновых. А рельефные шины замедляют. Кроме того, они были в 2 раза шире моих летних колёс. Но я ехал по снегу и меня никуда не вело, даже на крутых поворотах — кайф! Счастье достигло апогея через 2 недели, когда на свежеутрамбованый снег выпал дождь, который на следующий день замёрз в зеркало. Дети не пошли в школу. На улицах буксовали машины. Люди передвигались по тротуарам, расставив руки, как канатоходцы. А я не торопясь крутил педали, время от времени тормозя и оглядываясь, чтобы увидеть белые полосы от моих шипов на льду, покрывающем улицу. То было время триумфа. Коллеги с восхищением называли меня “крейзи рашн”, а люди на улице смотрели вслед. У меня начала развиваться мания величия. Я чувствовал себя курьером! Со временем всё это улеглось. Помимо утраты скорости, шипованная резина не помогала в глубокой слякоти и не очень хорошо держала на сухом снегу. Благополучно доехав, я каждый раз благодарил бога, искренне и вслух. И случайно дожив до лета, решил покупать новый велосипед. Мой “Giant” был в полном порядке и ездил как угорелый, но… я пришёл к выводу, что тормоза V-типа зимой не надёжны. На ободьях образуется плёночка льда, и колодки не срабатывают. Это выяснилось опытным путём – я чуть было не окончил свой земной путь под большими грязными автобусными колёсами. Кроме того, во мне говорили снобизм и изнеженность – хотелось, чтобы велосипед не весил 25 кило.

“Giant” проходил подо мной 4 года, пережил двукратную смену кассеты и ведущих звёздочек. На нём стояла четвёртая по счёту цепь, второе седло и новые дерейлеры. Колёса уже проехали 10 000 км и были хороши как минимум ещё на столько же. Я гордился своим велосипедом и продал его за 220 долларов знакомому мужику. К тому времени я уже был неплохим велосипедным механиком и поддерживал велосипед в состоянии, близком к совершенству.

Мой новый велик – «Опус Скетч» — уже стоял в гараже, и перед каждым выездом я на секунду задерживался, чтобы ещё раз посмотреть на него со стороны. Моя первая алюминиевая рама, первые дисковые тормоза… Широкие квадратные профили рамы, покрашенные в “кофе с молоком”, пневматическая вилка “Марзокки Марафон”, колёса “Алекс Римз”, все компоненты переключения скоростей – “Шимано Деоре”. Рабочая лошадь. 750 долларов. Пять лет прошло с тех пор, и невольно задумываешься об экономике велосипедизма. Только на работу и с работы я проехал на своём «Опусе» 30 тысяч километров за это время. И потратил около 2000 долларов на одежду, запчасти и инструменты. А езди я на машине – потратил бы 4000 только на бензин. При этом я не считаю таблеток, которых я не пил, дней, которых не болел и спортзала, за который не платил. А главное – не считаю того кайфа, запахов леса, зелени улиц, свежего воздуха и радости движения, которые получил. Иногда думаю: переведи я всю эту радость в героиновый эквивалент… да мне пришлось бы вкалывать как угорелому!

И что дальше? Ну… я вхожу в возраст, когда мужчины часто вступают в новые отношения, не прерывая старых. Другими словами – подумываю о втором велосипеде! Это однозначно будет циклокроссовый байк – лёгкий и быстрый, как дорожный, но с мощной рамой и колёсами, способный на прыжки с бордюров и езду вне дороги, как горный. А дальше видно будет! На моём Опусе написано — “In Velo Veritas”. Я согласен.

Каркисар Харрагидумагов
Монреаль