5 июля 1943 года началось сражение на Курской дуге. Необычность этой операции состояла в том, что впервые за время войны с Германией русские перешли в наступление летом. До этого вермахт в теплое время года успешно наступал, а зимой отбивался от Красной Армии. К лету 1943 года ситуация изменилась. Красная Армия явно превосходила вермахт по всем параметрам. И тем не менее Гитлер ещё раз решил переломить ситуацию на Восточном фронте.Удобнее всего это было тогда сделать под Курском, на так называемой Курской дуге, где в конфигурации фронта он усмотрел шанс для вермахта. О событиях того времени прекрасно написали английский ученый, профессор Международного института стратегических исследований Чарлз Мессенджер в фундаментальном исследовании «Энциклопедия войн ХХ века. Мировые конфликты с 1900 года и до наших дней», доктор истории О.Ю. Пленков в книге «Третий Рейх. Война: кризис и крах» и кандидат военных наук, полковник Л.Н. Лопуховский в своей статье «Ответим ли мы когда-нибудь на вопросы по Курской битве?», напечатанной в журнале «Военно-исторический архив» (№57). О чем нам поведали военные историки, пойдет речь.
Намерения сторон
Начиная летнюю кампанию 1943 года, Гитлер уже отлично понимал, что выиграть войну стратегически нельзя – единственный шанс состоял в том, чтобы выиграть её политически. Иными словами, следовало отказаться от главной сути гитлеровского похода на Восток, от идеи «жизненного пространства», исподволь трансформировав её в борьбу за свободу Европы от большевистского ига. Советская военная машина к июлю 1943 года не имела ничего общего с армией, встретившей немецкие войска в июне 1941 года, отмечает Ч. Мессенджер. «Сталин, — пишет он, — с железной непреклонностью осуществлял общее руководство военными операциями. Любой военачальник, который не оправдывал возложенных на него надежд, мог поплатиться своим постом, а то и жизнью. Боязнь неудачи, конечно, сильно подстёгивала генералов, но к этому времени появилось новое поколение военных полководцев, прошедших школу сражений». Гитлеру пришлось смириться с мыслью, что время крупных наступательных операций на Востоке прошло. Тем не менее, вопреки мнению своих генералов, он полагал, что есть смысл наносить локальные удары. Гитлер считал, что это поможет, во-первых, сдержать натиск русских, а во-вторых, поднимет боевой дух немецких солдат. Внимание фюрера привлек Курский выступ, основание которого находилось под Курском, а вершина – севернее Харькова. Гитлер решил уничтожить его двумя одновременными ударами, по сходящимся направлениям с севера и юга. Вот так обрисовал намерения немцев британский историк.
А что же Сталин? Пленков отмечает, что после того, как грандиозные советские планы завершить войну в 1943 году столкнулись с непреодолимыми препятствиями, Сталин окончательно уяснил: война будет выиграна за счёт постепенных и последовательных действий, а не за счёт советского «блицкрига». Поэтому в начале летней кампании 1943 года последовало «теоретически неожиданное решение советского командования остаться в стратегической обороне, выждав немецкое наступление, с тем, чтобы потом использовать его для перехода в мощное контрнаступление». Пленков приводит мнение известного военного историка Н.Г. Павленко, отмечающего, что в истории трудно найти примеры, чтобы одна из борющихся сторон, обладая превосходством в силах и средствах, переходила к обороне. Под Курском советские войска не просто имели больше сил, они значительно превосходили противника, но они переходили не к вынужденной, а к преднамеренной обороне, рассчитывая на скорое наступление и развитие операции на большую глубину. В целом, подчеркивает Пленков, к середине 1943 года советские танковые силы располагали 10 тысячами танков и САУ против 3 тысяч немецких танков и штурмовых орудий. Шансов выиграть сражение уже в то время у Германии не было. И тем не менее «Гитлер, как только сокращение фронта в итоге зимнего отступления, предоставило ему небольшие резервы, сразу стал планировать ликвидацию Курского выступа. Ради этой операции на карту были поставлены все резервы. Гитлер стремился уничтожить основную часть русских танковых соединений, сосредоточенных на Курском выступе и непосредственно за ним. Он мечтал, что за этой операцией последует наступление на Москву. Гудериан, Гот и Манштейн заклинали его оставить эти фантазии… К тому же вполне реальные очертания принимала угроза вторжения с Запада: резервы могли понадобиться в любой момент», — пишет цитируемый автор. По существу, целью операции, которую фюрер назвал «Цитадель», было спрямление линии фронта за счёт ликвидации огромного Курского выступа и создание стабильной обороны. Гитлер рассчитывал, что в ходе операции сумеет перехватить у русских инициативу на ставшем решающим центральном участке фронта, и это дало бы Германии шанс остаться непобежденной на Восточном фронте хотя бы в течение некоторого времени.
Таковы были намерения сторон. Советская оборона готовилась весьма тщательно. Вот данные, приведённые Л.Н. Лопуховским. Он отмечает, что русские максимально использовали 3-месячную паузу в активных боевых действиях для создания мощной обороны общей глубиной 250-300 км. «К началу немецкого наступления, — сообщает он, — в каждой армии первого эшелона Воронежского фронта было оборудовано 3 полосы обороны: главная, вторая и третья, тыловая. Под Курском минирование с советской стороны было настолько плотным, что местами на 1 квадратный метр земли приходилось 10 мин. Нельзя не отметить, что к тому времени возросло и оперативное мастерство советского командования. Начало операции «Цитадель» Гитлер назначил на 5 июля 1943 года. Об этом своевременно стало известно советскому руководству. Планируемую операцию немцы расписали буквально по часам. На довольно ограниченной территории было сосредоточено колоссальное количество войск и техники. Всего к наступлению было подготовлено 3000 танков и штурмовых орудий, 1800 самолётов (на аэродромах Харькова и Орла). Чтобы представить себе масштабы подготовки, достаточно вспомнить, что кампанию в России Гитлер начал, имея 3580 танков и 1830 самолетов. В Курской битве фюрер возлагал большие надежды на новое оружие. Накануне сражения на конкретном участке фронта немцы имели с русскими фактическое численное равенство по танкам и определённое качественное превосходство по «тиграм» и «пантерам». Но советская артиллерия была несравненно мощнее по весомости и количеству. В ночь на 2 июля 1943 г. поступили достоверные данные о том, что противник готов начать активные боевые действия. Русская разведка засекла выдвижение танковых дивизий в исходные районы для наступления. 2 июля в войска Западного, Брянского, Центрального, Воронежского, Юго-Западного и Южного фронтов поступило предупреждение следующего содержания: «По имеющимся сведениям, немцы могут перейти в наступление на нашем фронте в период с 3-6 июля. Ставка Верховного Главнокомандования приказывает («Военно-исторический архив», № 57):
1. Усилить разведку и наблюдение за противником с целью своевременного вскрытия его намерений.
2. Войскам и авиации быть в готовности к отражению возможного удара противника.
3. Об отданных распоряжениях донести».
О готовящемся наступлении стало известно и из показаний пленных Один из них, перебежчик, показал, что его сапёрная часть получила задачу разминировать участки минных полей, снять проволочные заграждения перед передним краем своих войск. Он также сообщил, что личному составу выданы сухой паёк и водка на пять дней. Примерный срок наступления – 5 июля. Войска замерли в ожидании.
Крах последней надежды Гитлера
На рассвете 5 июля 1943 года после массированной артиллерийской подготовки и ударов с воздуха немецкие войска начали наступление на Курской дуге. В течение недели немцы пытались прорвать мощную оборону русских. 12 июля две советские танковые армии нанесли контрудар по наступающей ударной группировке противника. В результате произошло крупнейшее танковое сражение Второй мировой войны – с каждой стороны в нём принимали участие до 1300 бронированных машин. Так описывает события М. Мессенджер. Несколько иначе они выглядят у О.Ю. Пленкова. Он тоже отмечает, что немецкое наступление не увенчалось успехом. А через 7 дней Сталин приказал перейти в контрнаступление – «в районе Прохоровки врезались друг в друга гигантские массы танков (около 1500 танков с обеих сторон): большее по размерам танковое столкновение имело место только в дни арабо-израильской войны в 1973 году». Итак, мы видим, что Мессенджер назвал почти вдвое больше бронированных машин, участвовавших в сражении. Но спор ведется много лет не только по этому вопросу. Речь идет о потерях с обеих сторон и о том, кто был победителем конкретно только в сражении под Прохоровкой. Наиболее активные дискуссии проходили на страницах журнала «Военно-исторический архив». Какими же сведениями оперировали Пленков и Лопуховский? Прежде всего, русские войска не заняли поле боя, поэтому немцы сумели увезти всю подбитую боевую технику. За счет этого число безвозвратных потерь в технике у немцев стало значительно меньше. И вообще, ремонтно-эвакуационная служба у них была на высоком уровне. Командующие советскими фронтами пытались в своих донесениях преуменьшить потери. За все это Ватутин был приказом предупрежден Сталиным, а его начальник штаба фронта Иванов снят с должности. Лопуховский в «Военно-историческом архиве» отмечает: «По официальным данным безвозвратные потери трех советских фронтов в Курской оборонительной операции составили 1614 танков и САУ. В этом случае соотношение по безвозвратным потерям сторон в Курской оборонительной операции составило примерно 5:1 (1614:323) в пользу противника». Потери в живой силе тоже были огромными. В Курской битве германские потери, по данным Пленкова, исчислялись в 57 тысяч человек, а Красная Армия потеряла убитыми и пропавшими без вести 254 тысячи человек. «Танковое сражение под Прохоровкой, — пишет Пленков, — завершилось тем, что силы советских войск оказались исчерпаны: 2-й танковый корпус СС на следующий день возобновил атаки…». Ещё один характерный пример приводит Пленков. Он сообщает, что когда 12 июля 1943 года у Прохоровки против «тигров» бросили 5-ю гвардейскую танковую армию, сражение для советских танков превратилось в побоище. Армия Ротмистрова перестала существовать. (Рассказывают, что впоследствии Сталин спросил командующего армией генерала Ротмистрова: «Что же ты, м…., танковую армию за пятнадцать минут спалил?». Но генерала он не казнил. При Сталине он стал маршалом бронетанковых войск, а при Хрущеве – Главным маршалом этого рода войск.) Но советское командование к концу июля восполнило за счет резервов потери в танках, и машин стало столько же, сколько их было до начала сражения.
В это же время происходили и события иного рода. За 2 дня до начала битвы на Курской дуге союзники сделали свой ход. Англо-американский десант высадился на Сицилии. Гитлер впервые понял, что Великобритания и США являют собой реальную угрозу Германии.
Решив, что наступление на Курской дуге идёт слишком медленно, он распорядился остановить его. Это стало, по сути дела, последней масштабной операцией на Восточном фронте. После безрезультатного для немцев Курского сражения, Сталин ударил в тот момент, когда противник растратил свои силы. Через 2 дня после приказа Гитлера прекратить наступление, русские сами перешли в контрнаступление. В результате исключительного мужества и стойкости русских солдат, войска противника были измотаны и вскоре потеряли свои наступательные возможности. Немцам пришлось оставить Орел, чтобы избежать риска окружения. В честь освобождения Белгорода и Орла Сталин впервые приказал произвести в Москве артиллерийский салют (5 августа 1943 г.). К концу лета этого же года моральный дух вермахта начал претерпевать изменения. Храбрость и дисциплина войск не ослабли, но надежды были подкошены. Русские пошли вперед.
Естественно, в победе на Курской дуге русский солдат своим потом и кровью компенсировал все ошибки, просчёты и недоработки командования. Войска, отмечает Л. Лопуховский, понесли свои жертвы не напрасно. Но их могло быть намного меньше. И не следует приукрашивать правду о той страшной войне. Ведь истинный патриотизм заключается не только в гордости за величайшую Победу, но и в народной скорби о невосполнимых потерях, которые народ принес на её алтарь.
Нью-Йорк
