Прошлый год вроде бы не должен был быть урожайным на свадьбы. Везде стояла рецессия. Зарплаты снижались. У многих бизнесов и граждан не было вообще никакой прибыли, то есть пришлось выкручиваться, находить скудные средства к существованию. Перезаложить дом нельзя было, потому что цены на недвижимость падали. Многих уволили, и они, для порядку посидев месяц на пособии, с удвоенным азартом начинали искать себе новое применение. Студентам вообще невозможно было найти работу. Кто-то ждал увольнения, а потому загодя пытался подыскивать себе новое место.Было не до путешествий, роскошеств и излишеств. Большую часть свободного времени люди предпочитали проводить… на работе. Они либо копили средства на случай увольнения, либо цеплялись за свою должность. Если муж и жена постоянно на работе, семья может развалиться. Чтобы этого не произошло, нужно хотя бы раз в год съездить вместе на Карибы. Но в прошлом году даже это многие боялись себе позволить.
2009 год мог стать рекордным как раз по количеству разводов, а не свадеб. Свадьба в Северной Америке – сомнительное удовольствие: бешеные деньги, выброшенные на ветер. Для мужчины, если он неплохо зарабатывает, это еще и риск потерять все (или очень многое) в случае будущей размолвки. Для жены вроде бы такого риска нет, но дамы сейчас чрезвычайно самостоятельны, и карьера для них является куда большим приоритетом, чем семья. Сегодня узы брака женщинам неинтересны, хотя свадьбу, конечно же, они, как и раньше, хотят очень пышную и по всем канонам.
Мне на удивление повезло: в 2009 году я был даже на двух свадьбах. И оба раза женились одни и те же люди! Как подобное могло случиться? А очень просто: жених и невеста – из разных культур. Следовательно, чтобы не обижать родственников с той и другой стороны, свадьбу сначала отметили по-европейски, а потом – по-азиатски. Уточним: европейская свадьба на самом деле была русской, а азиатская – камбоджийской. Так я впервые в жизни побывал на камбоджийской свадьбе. Многие никогда ничего подобного не видели и не увидят. Поэтому я и решил об этом рассказать.
В Канаде часто сходятся люди разных национальностей. Межэтнические браки здесь – нечто само собой разумеющееся. Особенно в крупных городах. Вот и мой младший брат решил жениться на девушке, родившейся в Таиланде у камбоджийских супругов, бежавших от диктатуры «красных кхмеров». Семья долгое время жила в лагере беженцев, а затем смогла перебраться в Канаду по обычной для многих стран схеме: сначала до Северной Америки добрался один из друзей. Здесь он развернул какой-то бизнес, обустроился, а затем перетянул на новую родину родственников, товарищей и просто знакомых. Таким образом, при участии многих предприимчивых людей в Торонто и Монреале и даже в сонной Оттаве появилась какая ни на есть камбоджийская община.
Я о Камбодже не знал ровным счетом ничего, кроме того, что раньше она была французской колонией и на ее территории находится знаменитый храмовый комплекс Ангкор Ват. В советское время эту страну называли Кампучией, а ее властителей предавали проклятиям за дружбу с ренегатствующим Китаем. В ходу было двустишие:
— Я тебя замучаю,
Как Пол Пот Кампучию.
Зато Вьетнам, воевавший с Кампучией и с Китаем, был в числе наших друзей. При этом все четыре страны формально считались коммунистическими.
Мой скудный культурный багаж плохо сгодился бы для дипломатических бесед с новыми родственниками. Однако оказалось, что проблема решается сама собой: молодое поколение канадских камбоджийцев гораздо ближе по менталитету, интересам и поведению к канадцам, чем к камбоджийцам. А старшее поколение не владеет государственными языками Канады. Напрасно французы в течение 90 лет властвовали над Камбоджей. Своей культуры они здесь не насадили и французскому языку аборигенов не обучили, как было, например, во Вьетнаме.
Мать и отец моей невестки оказались людьми добрыми и простыми. Мать вообще не говорила по-английски, в лучшем случае могла сказать «How are you?». Отец говорил очень мало и с тяжелым акцентом, который делал невозможным любое общение. Матери английский был и не нужен, поскольку она была домохозяйкой. Кстати, в таком качестве работать ей приходилось куда больше, чем отцу, потому что в семье росли 3 дочери и один сын.
По внешнему виду камбоджийцы напоминают вьетнамцев: такие же невысокие и худые. Только тип лица у них немного другой, посмуглее. Люди они очень открытые и любят держаться вместе. В домах постоянно толкутся какие-то родственники и знакомые. Они могут там гостить, а могут просто жить какое-то время.
Камбоджийский дом отличается особенной чистотой: вероятно, потому, что жена «сидит» на хозяйстве и следит за порядком. Насколько я знаком с азиатами, в их патриархальных семьях всегда царит чистота и соблюдается домострой. Зато стоит детям вырваться на волю и зажить самостоятельно, как они немедленно разводят жуткий беспорядок.
Разрыв между поколениями у камбоджийцев впечатляет. Много разных наций я повидал в Канаде, но раньше ни разу не встречал такого, чтобы дети и родители жили в одном доме, но говорили на разных языках. Как же они понимают друг друга? Наверное, существует некий кодекс поведения, понятный без слов. К тому же камбоджийцы очень космополитичны. Они ничего не имеют против межрасовых браков. Среди моей новой родни хватало девушек, вышедших замуж за представителей другой национальности (чаще всего – за черных). Есть в этом, кстати, и деловой интерес. И тут наконец-то мы возвращаемся собственно к свадьбе.
Забегая вперед, скажу, что молодое поколение камбоджийцев к своим традициям относится, конечно, с уважением, но при возможности не стало бы им следовать. Младшие сестры моей невестки, например, наблюдая свадебную церемонию, клялись, что у них самих ничего подобного не будет, все пройдет скромнее и без экстравагантных деталей. Если бы камбоджийцы женились только на камбоджийках, то вся их развитая свадебная индустрия в течение 20 лет исчезла бы.
А вот если в камбоджийскую семью приходит зять или невестка из другой культуры, то уж перед ним или ней носители древних традиций развернутся по полной. Для начала молодоженам приготовят невообразимые костюмы. Невесте полагается три или четыре разных наряда (в этих цифрах я путаюсь). Все они сшиты из пышнейших восточных шелков. На голове – то ли диадема, то ли всамделишная корона. На плече – браслет с золотым петушком. В ходе церемонии наряды меняются по заведенному регламенту.
Жениху полагается два различных наряда (помимо смокинга). Сначала он появится перед своей избранницей в белом кителе с погонами и золотой лентой через плечо. Такой костюм явно является пережитком французского владычества. В похожих белых кителях, но без лент, будут красоваться двое дружек жениха. Всех заставят надеть традиционные камбоджийские штаны в виде полотнища, особым образом намотанного на бедра и напоминающего запорожские шаровары.
Свадьба начинается с того, что жених с дружками в белых кителях, золотых шароварах и гольфах во главе процессии направляются к дому невесты. Главный дружка держит над женихом золотой зонтик: как мне представляется, от солнца. В свите — многочисленные друзья и гости. У них в руках — заранее приготовленные дары: подносы со всевозможными сладостями и угощениями. Тут же музыкальное сопровождение: оркестр камбоджийских народных инструментов, или, как я его назвал, «квартет балалаечников».
Отец невесты встречает гостей на пороге дома. Все входят, и начинается церемония. На ней присутствует буддийский монах, а также тамада, который следит за тем, чтобы все было по регламенту. «Квартет балалаечников» располагается в углу, готовый по команде грянуть во всю мощь литавр какую-нибудь очередную заунывную и действующую на нервы мелодию. В доме душно от благовоний. Мебель из гостиной вынесена, чтобы здесь могли уместиться около ста человек и десятки подносов с яствами. Все сидят на полу, где для удобства постелены многочисленные узорчатые ковры.
Жениха и невесту усаживают на стулья посреди комнаты. Буддийский монах (одет, кстати, в пиджачок и имеет модную стрижку, а вовсе не обрит наголо, как можно было бы предположить) начинает читать молитву. Рядом с невестой стоят две ее подружки: для них тоже были пошиты особенные костюмы (в виде платьев, только одного цвета). Дружки жениха – рядом с женихом.
Начинается первая из двух основных церемоний: стрижка. Монаху приносят церемониальные ножницы и церемониальное зеркало в специальной серебряной миске. Не переставая читать молитвы, он «состригает» с головы невесты несколько волосков и дает ей посмотреться в зеркало. Затем то же самое проделывает с женихом. После монаха наступает черед родителей, потом – остальных родственников. Стрижка — дело ответственное, поэтому всем подряд стричь молодых не доверяют. Процедура кончается довольно быстро, и «квартет балалаечников» даже не успевает окончательно надоесть своими трелями.
После стрижки – небольшой перерыв. Невесту и жениха ведут переодеваться. В гостиную приносят дары: жареного поросенка, несколько жареных уток, различные восточные лакомства, водку и т.п.
Антракт заканчивается быстро, и следует вторая часть церемонии. Невеста приходит в еще более пышном наряде, а жених меняет китель на восточный халат. Они садятся уже не на стулья, а на корточки. Перед ними – церемониальная подушка.
Для начала тамада отрезает головы у уток, хвостик у поросенка, бросает в маленькую миску еще какие-то огрызки, поливает все это водкой, а затем отсылает одного из гостей похоронить все это в саду – для предков. В дело опять вступают монах и невыносимый оркестр народных инструментов. Начинается вторая часть церемонии: завязывание узелков. Невесте и жениху дается обрядовый кинжал. Они оба держат его, положив руки на церемониальную подушку. Теперь уже все подряд подходят к ним по очереди, чтобы завязать у них на запястьях специальную ниточку, целый пучок которых до этого освятил буддийских монах. Это длится бесконечно и сопровождается жуткой какофонией.
После того как все «узелки на счастье» завязаны и на руках жениха и невесты остается бахрома из нитей, традиционная свадьба подходит к концу. К этому времени поросенок с утками уже разрублены на мелкие кусочки и готовы к употреблению. Все выходят и закусывают. Царит непринужденная обстановка, тем более что одна половина гостей не понимает другую.
Наблюдая за церемонией, я заметил, что для камбоджийцев она, в общем-то, не является чем-то сакральным. Присутствовавшие не раз спорили о том, как именно нужно проводить тот или иной ритуал. Буддийского монаха никто не слушал: он бормотал свои сутры под гвалт гостей и треньканье струнных инструментов. Никакой торжественности не было.
Зато вполне торжественно выглядел банкет после свадьбы. Для него сняли самый большой китайский ресторан в канадской столице. Все проходило даже чересчур официально: сначала жених и невеста (опять в новом, уже третьем по счету платье) вместе с родителями и дружками около двух с половиной часов встречали гостей. Ритуал требовал сфотографироваться с каждым из приглашенных. Только затем начался банкет. Он представлял собой обычное караоке, на котором пел в основном тот же тамада. Пел он неплохо, но азиатские слащавые песни – явно не то, что может усладить западный слух. Ни о каких долгих тостах, забавных конкурсах, криках «Горько!», безумных плясках не было и речи. Да, танцы были, но камбоджийские танцы оказались почему-то как две капли воды похожи на Western square dance, популярные в американской глубинке. Для непосвященных: все присутствующие встают в несколько параллельных линий и начинают делать синхронные шаги то назад, то вперед, то влево, то вправо… При этом они притопывают и прихлопывают.
Свадебный ритуал на банкете один-единственный: тот, от которого никуда не денешься, — сбор денег. Ритуал проходил довольно интересным образом. На столы клали специальные конверты, в них все присутствующие скидывались кто сколько может. Жених с невестой подходили к каждому столу, на него, стараясь не угодить ногой в тарелки, забиралась какая-нибудь девушка и поднимала конверт высоко к потолку. Жених должен был поднять невесту, чтобы она выхватила конверт. Все это происходило под свист, аплодисменты и улюлюканье присутствующих. Столов было очень много, и как только молодые их обошли (отработали номер), свадьба сразу закончилась. Камбоджийские родственники остались довольны: собранные средства полностью окупили затраты на ресторан.
За неделю до этого была свадьба по-русски, и там собранного в конвертах на оплату банкета не хватило. Зато были конкурсы, крики «Горько!», смешные тосты и сумасшедшие пляски. В общем, погулять удалось на славу. Ведь одним караоке русский человек сыт не будет!
Однако почему бы русским не возродить некоторые из свадебных обрядов, которые были в ходу у наших предков? Из университетского курса фольклора я вспоминаю, что было их пруд пруди, и свадьбы растягивались не на камбоджийские 3 часа, а как бы не на три дня.
Многие в камбоджийской общине живут исключительно проведением свадеб. Это и повара, что готовят поросят, и портниха, которая скопила благодаря венчальным шелкам на неплохой домик, и тамада, и музыканты, и декораторы… Свадьба дело затратное, благо, что потраченные на нее средства остаются в общине.
Свадьба, подобная камбоджийской, конечно же, требует недюжинной выносливости от самих молодых. Такое не каждый вытерпит. В течение трех часов нужно быть в центре всеобщего внимания: сидеть, не меняя позы, почти не двигаться и даже не моргать. Жених и невеста — в безвыходной ситуации и должны терпеть зверский скрежет и пиликанье народных инструментов, бесконечно далекие от марша Мендельсона. Ради будущей жизни вдвоем им приходится ощутимо страдать, ведь этническая свадьба – это нешуточное испытание.
Впрочем, мой младший брат и его нынешняя жена обладают спокойным, флегматическим темпераментом, а потому вынесли все: и завывания монаха, и какофонию «квартета балалаечников», и даже 3 утомительные фотосессии с разными фотографами. Теперь им остается одно: вытерпеть совместную жизнь, что тоже непросто. Правда, моя мать клянется, что такой хорошей невестки, как невестка из Камбоджи, у нее и быть не могло. Да и камбоджийские родственники ведут себя превосходным образом: после свадьбы о них ни слуху ни духу. Судя по всему, в их культуре дочь, ушедшая жить в чужой дом, является чем-то вроде отрезанного ломтя.
Но вся эта камбоджийско-русская экзотика очень скоро останется в прошлом, потому что мой брат со своей женой переедет жить в собственный дом, и превратятся они в обычную канадскую пару. Их дети тоже будут канадцами. И спасибо Канаде за то, что она сглаживает различия между двумя очень далекими друг от друга культурами.
