Зима 1840 года вряд ли запомнилась торонтовцам чем-то особенным. Зима и зима. Морозы, метели. Время саней и упряжек. Но об этом случае торонтовские возницы помнили долго. Случилось так, что генерал-губернатору лорду Сиденхаму нужно было срочно попасть в Монреаль. Поскольку персонального самолета у него не было, выход был только один: он послал офицера-адьютанта на постоялый двор, чтобы найти возницу, готового доставить его в Монреаль менее чем за 36 часов (!). Этот ошеломляющий вызов задел за живое многих возниц. Возможно ли такое?Обычно поездка между этими двумя городами занимала четыре с половиной дня или около 108 часов. Но ведь как почетно было бы выполнить просьбу самого генерал-губернатора!
Вызов принял некто Уильям Уэллер, владелец санной упряжки в Верхней Канаде. Плата была по тем временам очень крупная — тысяча долларов. Зачем потребовалась такая спешка, до конца неясно. Из дошедших до нас версий наиболее правдоподобная говорит о благородстве генерал-губернатора: он спешил спасти от смерти человека, приговоренного к повешению за преступление, которого, возможно, не совершал.
Генерал-губернатор сел в сани Уильяма Уэллера в 6 утра 18 февраля 1840 года. В упряжке было 4 лошади. Уэллер заранее обратился на все санные дворы на своем пути с просьбой подготовить свежих лошадей. Лошади, уже в упряжке, ждали его к определенному времени в каждом пункте. На санях была устроена постель. Поэтому лорд Сиденхам всю дорогу мог спать, а Уэллер, конечно же, должен был бодрствовать.
Удача, казалось, отвернулась от Уильяма. Запорошивший дороги снег замедлял движение. Стальные санные полозья выбивали искры, ударяясь о ледяные глыбы под пушистым снегом. Весь день и всю ночь Уэллер гнал лошадей, его кнут щелкал как пистолетный выстрел. Только на подъезде к Монреалю условия улучшились. Когда Уэллер приблизился к реке Св. Лаврентия в том месте, которое нынче зовется быстринами Лашина, он с облегчением вздохнул, поняв, что у него есть шанс прибыть вовремя.
Уэллер направил упряжку с дороги на реку, намертво закованную в ледяной панцирь. По льду лошади неслись подобно ветру. Единственная опасность: тяжелые сани разогнались до такой степени, что могли покалечить лошадей, если бы те замедлили темп. К счастью, никаких неприятностей не случилось. Сани Уэллера приближались по льду к Лашину. Здесь их уже ждали очередные свежие лошади. Смену провели за мгновение. Вскоре упряжка мчалась по улице Сен-Поль.
Уэллер завернул в ворота постоялого двора. К этому времени бедолага так замерз, что не смог подняться с сиденья. Но он выиграл! У него получилось проехать 360 миль за 35 часов 40 минут: на 20 минут быстрее, чем было поставлено в условии лорда Сидерхама!
В истории санных гонок 1845 года не нужно было никого спасать. Затевалось все, скорее, по экономическим причинам. Монреальские купцы искали удобную зимнюю гавань для своих кораблей и грузов, прибывающих из Европы. Зимой, когда река замерзала, вся монреальская экономика оказывалась в изоляции. Город хотел построить железную дорогу к одному из незамерзающих портов Новой Англии, поскольку незамерзающие порты Новой Шотландии и Нью-Брансуика были слишком далеко, а дороги к ним слишком плохи. Так американские города оказались главными претендентами на сотрудничество. Монреальские предприниматели рассматривали кандидатуры Портленда и Бостона.
Юрист из Портленда, некто Джон Пур, очень заинтересованный в прокладке железной дороги к своему городу, почти убедил Монреальскую торговую коллегию сделать выбор в пользу Портленда. Но надо было подтвердить свои аргументы убедительным доказательством.
Зимой почта приходила в Монреаль по санным трассам из Портленда и Бостона. Джон Пур предложил состязание. В одно и то же время в Монреаль отправлялись из этих городов одинаковые почтовые сани с лошадьми одной породы и равной силы. Такая гонка должна была наглядно продемонстрировать, какой путь быстрее.
И вот сани из Портленда и Бостона в один и тот же час отправились в путь. 3 города с небывалым интересом ждали результата необычного пари. Вдоль обеих дорог через каждые 15 миль возниц ждали новые свежие лошади. Сани из Портленда прибыли в Монреаль на 12 часов раньше. На дорогу почти в 300 миль они потратили 20 часов. Джон Пур радостно потирал руки. Поговаривали, что он не раз гонял в Монреаль в санной упряжке, хорошо знал трассу и был уверен в победе.
Новую железную дорогу решено было строить до Портленда. Увы, сегодня в этом городе не встретишь подтверждений знаменитого пари.
А эта история случилась в Монреале зимой 1830 года. Рождественские метели укутали город белым пушистым покрывалом. Монреальцы сидели по домам у теплых печей и каминов. Делать было особенно нечего, предстоял очередной скучный зимний день. И только на одном постоялом дворе было заметно оживление. Обычно в первые дни после Рождества здесь проходили состязания упряжек монреальских извозчиков.
Огромные сугробы перегородили улицы. Никто не спешил к постоялому двору поболеть за приятеля и полюбоваться прекрасными лошадьми, легко несущими по снежному насту быстроходные сани. Не было и обычного скопления пассажиров, желавших отправиться по делам на другой конец города или в пригороды.
Участники предстоящего состязания собрались в просторной жарко натопленной комнате большого дома. Ставки делались лениво, без особого азарта. Извозчики, участвовавшие в гонках, не торопясь, позевывая, выходили на свежий воздух в ожидании старта.
Внезапно что-то заставило всех прислушаться к шуму, доносившемуся из дома. Возницы во дворе недоуменно переглядывались. С чего это там раскричались? Наконец последние делавшие ставки вывалились во двор в явном возбуждении. Оказалось, один извозчик средних лет, весьма опытный, пошел на риск. Он заявил, что сможет загнать повозку с шестнадцатью (!) впряженными в нее лошадьми в одни ворота постоялого двора, а выехать в другие.
Это был вызов, на который не осмелился бы никто другой. Въезд и выезд со двора даже на маленьких повозках был делом непростым. С улицы Сен-Поль во двор вел длинный проход, выезд на улицу Сен-Питер был ничуть не легче. Кроме того, въездные и выездные ворота не лежали на прямой линии. Въезжающие не видели тех, кто выезжал, пока не оказывались внутри постоялого двора.
Обычно в повозки впрягали 2 или 4 лошади. Упряжка из 6 лошадей была редкостью, и управлять ею в этих узких проходах было сложно. Запрячь же 16 лошадей?! Упряжка станет столь длинной, что когда передние лошади уже выйдут из ворот на улицу Сен-Питер, возница все еще будет во дворе и никак не сможет видеть, что впереди.
Итак, ошеломительная ставка сделана. Непонятно, каким образом (телефонов в те времена еще не было), но предложение прогнать через двор упряжку в 16 лошадей произвело желаемое оживление в сонном, укутанном снегом городе. Слух мгновенно разлетелся повсюду, и двор стал быстро заполняться. С близлежащих дворов, перепрыгивая через сугробы, весело бежали мальчишки, за ними торопливо перебирались сквозь снежные завалы мужчины. Не утерпели и женщины. Кутаясь в шали, они, забыв о чинной и важной походке, спешили к местам, откуда можно было понаблюдать за предстоящим зрелищем.
Стали делать ставки. Одни говорили, что извозчику (к сожалению, история не сохранила его имя, и мы назовем его Жан-Жак) удастся выиграть пари. Другие сомневались. Огромная толпа выстроилась вдоль улиц Сен-Поль и Сен-Питер. Тем временем подготовили упряжку в 16 лошадей, и зрители ахали, видя, насколько она длинна. Казалось, она вот-вот разорвется.
И вот был дан старт. Лошади весело помчались по улице Сен-Поль. Жан-Жак негромко покрикивал. Передние лошади легко прошли сквозь узкий пролет и влетели во двор, затем они уверенно продолжили движение сами по себе, сделали резкий поворот направо, когда это потребовалось, и направились к выездным воротам на улицу Сен-Питер. А Жан-Жак еще только показался на въезде у ворот Сен-Поль.
Жан-Жак въехал во двор под приветствия ликующей толпы. Когда он лихо выехал из ворот на улицу Сен-Питер, проехал еще несколько десятков метров и затормозил упряжку, со всех сторон к нему потянулись крепкие руки — и возбужденная толпа на руках внесла его на постоялый двор. Что творилось вокруг! Все ликовали, смеялись, пританцовывали и поражались успеху умелого парня, радовались, что невероятное пари выиграно, что удалось, казалось, невыполнимое, что пробудились, наконец, от зимней спячки…
Еще долгие годы держалась за Жан-Жаком репутация самого лихого извозчика, обрастая новыми байками и легендами. А вечером того памятного дня, когда страсти немного улеглись, за стаканчиком доброго квебекского вина Жан-Жак объяснил свои действия приятелям, ожидавшим услышать секрет трюка. Все оказалось просто. 16 лошадей-участниц были хорошо тренированными упряжными лошадьми. Они отлично знали весь путь. Каждая из них много раз въезжала в ворота этого постоялого двора и выезжала из них. Единственное, что требовалось от Жан-Жака, это вовремя опустить вожжи!
Соревновательный дух был характерен для канадцев XIX века, особенно в зимнюю пору, когда затухал бизнес и появлялось много свободного времени. Зима становилась временем споров, вызовов и ставок. Вспомним, что жили в Монреале франко-канадцы, недавно приехавшие иммигранты ирландцы и шотландцы – все, как на подбор, горячие головы, великие упрямцы и задиристые натуры. Впрочем, такими же были и жители соседних Торонто, Кингстона, других городков и поселков Канады.
Состязания устраивались не только на специально приспособленных дорогах или на трассах спортивных клубов. Нередко они были спонтанными, частными, личными. Внезапный вызов, дерзкое заявление — за ними мгновенно следовали состязания в любом месте города. Особенно часто таким образом развлекались состоятельные горожане, члены привилегированных городских клубов. Засиживаясь за поздним обедом, выпив рюмку-другую, мужчины вели оживленные беседы, которые не раз заканчивались спорами. И вот уже вызов брошен: все спешат на улицу, на мороз…
“Дуэлянты” отправлялись к ближайшим санным дворам — там за хорошую плату можно было взять сани и лошадей на час или больше. В Монреале санные гонки чаще всего устраивались вдоль улицы Дорчестер. По окончании соревнования слуги отвозили сани и лошадей обратно на санный двор, а участники возвращались в клуб, где заканчивали вечер возлияниями в честь победителя.
Итак, ставки и споры, вызовы и пари… Хоть раз в жизни, но через них прошел каждый в Монреале.
Монреаль
