Откуда есть пошла земля канадская… (продолжение)

От редакции
Напомним нашим читателям, что автор, обложившись канадскими учебниками истории для детей, адаптирует их для нас, великовозрастных иммигрантов…

«Вот два изображенья…»
Начну с конца — избуду тоску-печаль. Пока в ушах звучит бетховенский похоронный марш (7-я симфония), сил нет выстраивать рекогносцировку последнего в истории французской Канады военного эпизода.Где еще, кроме как в битве на Авраамовых полях, длившейся за все про все минут 15, главнокомандующие воюющих сторон были смертельно ранены, мужественно восприняли приговор медиков и произнесли достойные анналов предсмертные слова (в монткальмовых все согласны, а насчет Вульфа — есть варианты). Затрудняешься сказать, читатель? То-то!

Одним из видимых итогов сражения явились картина и гравюра, с которыми, ежели пренебречь разной техникой, и невзирая на скорбь, так и тянет поиграть в детскую угадайку: «найди пять (семь, десять) отличий». Что в данном случае мудрено.

«Смерть маркиза Монткальма» баталист Франсуа Ватто (Franсois- Louis-Joseph Watteau) – не путать с Антуаном, его дальним и гораздо более известным родственником — гравировал в 1783 году.

«Смерть генерала Вульфа» знаменитый в своих кругах Беджамен Вест (Benjamin West) подарил миру в 1771.

Практически одно время. Оба художника испытали влияние Давида, так что работы выполнены в манере предреволюционного классицизма: по центру красиво положено основное лицо, присутствуют знамена, соратники в отчаянных позах. Индейцы изображены. Чем заняты те, что сидят рядом с Монткальмом, не совсем понятно. А вот на английской картине абориген, отчасти сходствующий с роденовым «Мыслителем», небось, решает, не прогадал ли. Действительно, обидно: только что перешел на сторону англичан, а их вождь возьми да погибни. Над маркизом еще какая-то пальма свесилась, хотя откуда ей взяться, в Квебеке-то?
Но это я, кажется, могу объяснить. Самое известное полотно Ватто — «Битва у пирамид», а в Африке, говорят, пальмы на каждом шагу. Ну, увлекся художник, натура творческая, перенес привычный образ в Канаду. Вполне допустимая условность.

Не нужно быть искусствоведом, чтобы ухватить намек на иконографию евангельского «Снятия с креста». И ухватывали. Интересно, что о французской работе высказывались мало, а запечатленная на века гибель британца кем только не комментировалась: деятельность маркиза Монткальма и вполовину не вызывала столь жарких споров, как недолгая карьера генерала Вульфа. В чем-то, наверное, правильно: по естественному чувству справедливости, защитник симпатичнее агрессора.

Вульф погиб в 32 года. Природа наделила его бешеным темпераментом (которого, к слову, и Монткальму отпустила предостаточно). Историки ссылаются на его «вспышку за обедом», когда, получив приказ брать Квебек, молодой человек обнажил саблю и, ничтоже сумняшеся, рубанул стол почтенного премьера, заставив Пита позже пожаловаться: «Вот кому должен я доверить судьбу американских колоний!» Герцог Ньюкасла, возражая против кандидатуры Вульфа, обратился напрямую к королю Георгу II, убеждая Его Величество в сумасшествии эксцентричного героя. На что Георг ответствовал: «Сумасшедший? Так я надеюсь, что он покусает кого-нибудь и из остальных моих генералов». Воистину: «God, save the King!».

Но здоровьем Вульф похвастаться не мог: страдая туберкулезом, в виду Квебека он пребывал уже тяжело больным, почти инвалидом. Слабая физическая конституция способствует меланхолии. В среду, 12 сентября 1759 года, накануне фатальной для него баталии, стоя под яркой луной в окружении обожавших его офицеров, в сюртуке без знаков различия, лишь с траурной лентой на рукаве – он только что потерял отца, генерал декламирует «Элегию, написанную на сельском кладбище» Томаса Грэя (привожу один из катренов в великолепном переводе В. А. Жуковского):

После чего добавил: «Джентльмены, если бы я мог выбирать, то, скорее, стал бы автором этой поэмы, чем победителем в сражении, в кое мы вступаем завтра утром».

Чаще всего цитируется выделенная строка. По мнению ряда специалистов, Вульф прошептал ее как последнее «прости».

Конечно, англоязычные канадцы числили свою историю ровно с момента гибели генерала. Однако в ХХ веке, как выразился один из авторов, «его звезда потускнела», славу Вульфа объявили «анахронизмом». Во время распада Британской империи наиболее прогрессивно настроенные англичане пересмотрели свои взгляды на его подвиг.

Вот как прочла живописный сюжет Бенджамена Веста одна из принадлежащих к этому кругу дам: на «мрачной картине» Вульф изображен «бледным, как брюхо трески (обрати внимание, читатель, на умелый подбор сравнения; бросается в глаза, что комментатору известна роль этой рыбы в истории Канады), с ханжески возведенными горе очами — и с многочисленными некрофилами – «вуайеристами», сгруппировавшимися неподалеку в самых забавных нарядах». Термин, взятый в скобки, в обыденной речи редок, так что позволь дать примечание: в тексте “voyeur” — человек, чье болезненное любопытство удовлетворяется созерцанием эротических сцен. «Да, злые языки страшнее пистолета…». Походя и индейца в извращенцы записала.

Замечу, что прогрессистка сия не одинока. На британцев тогда обрушился целый шквал скетчей, карикатур, фельетонов, по моему мнению, мостивших авторам дорогу в ад: такими благими были их намерения. Хотелось «предоставить читателю возможность самому решить, есть ли в истории генерала Вульфа хоть что-нибудь, кроме его знаменитой смерти». А разве этого мало?

Да простят меня мужчины: кавалерист-девицей я отродясь не была, и не женское это дело — военные реляции составлять, но, тем не менее, рискну описать само событие.

Как бы не честили Монткальма за ошибки, все-таки даже его недруги признают, что до Авраамовых полей это был «крепкий профессионал». Отчего он повел своих людей в заведомо проигрышную атаку? Может, заразился сумасшествием Вульфа? Может, был не в себе, переживая сходную с вульфовой потерю: Бугенвиль привез ему известие о смерти дочери?

Разгром Аберкромби у стен Карийона дал вполне ожидаемый результат: Пит прогневался и в очередной раз сменил главу британского войска. Им стал генерал Амхерст (Jeffrey Amherst) — тот самый, что командовал взятием Луисбурга. Быстрые движения Пита по отношению к американскому континенту историки объясняют, в частности, тем, что он ничего не предпринимал в Европе и перед угрозой французского вторжения симулировал активность. Монткальм, теперь уже генерал-лейтенант, осторожно прощупывал пределы своей новой власти и по-прежнему требовал войсковых учений. Обласканный двором Водрей средств на это не нашел, но все-таки позволил пополнить поредевшие войска за счет канадских ополченцев.

Поскольку Париж настаивал на том, чтобы хоть какая-то часть колоний уцелела до предстоящих мирных переговоров, чтобы было чем торговаться по окончании Семилетней войны, мелкие гарнизоны, обосновавшиеся в форте Карийон и в верховьях Сен-Лорана, потихоньку стягивались к Квебеку. Там Монткальм и собрал свою армию: всего 7900 человек. Воспользовавшись этим маневром французов, Амхерст в июле 1759-го отвоевал оголенный Карийон и вернул ему прежнее имя: Тикондерога, так называли его индейцы-мохоки. Когда Монткальму донесли об этом, его чуть удар не хватил.

Наверное, даже не все историки знают (у многих и следа этих сведений не содержится), что падению столицы Новой Франции предшествовало предательство. Парижские чиновники от военно-морского ведомства и сами моряки бахвалились, что британский флот никогда не поднимется в верховья Сен-Лорана. Их опроверг урожденный канадец, попавший в плен к англичанам Théodose Denys de Vitré. Он показал путь Джеймсу Куку (James Cook), и тот провел к Квебеку армаду адмирала Чарльза Саундерса (Charles Saunders). Ничто не ново под Луной… Помнишь, читатель, это уже было, еще при Шамплейне ту же подлость вроде бы сотворил «первый квебекский неформал», траппер Этьен Брюле. Но даже если история и повторяется, акценты в своих шутках она расставляет по-разному. О Брюле известно многое, а факт предательства с очевидностью не установлен. О де Витре почти ничего нигде не сказано, но его поступок сомнению не подвергают.

Распоряжение Монткальма разместить вдоль реки батарею Водрей проигнорировал, и 26 июня 1759 г. армия Вульфа беспрепятственно высадилась на острове d\’Orléans, напротив Квебека, и начала артиллерийский обстрел города. Но и с этих позиций город был неприступен. Шли недели. Вульф хворал уже от нерешительности. 31 июля он послал гренадеров на французское укрепление Montmorensy Falls. Сховавшиеся в лесу канадские ополченцы и сохранившие верность французской короне индейцы порубали гренадеров в капусту и пополнили аптечку местного медицинского светила 36 скальпами – мучиться в дальнейшем от зубной боли канадцам не пришлось.

Каждое движение Вульфа Монткальм умело отражал. Вероятно, британец постарался вынудить французского генерала выйти из города. В августе он напустил своих «американских бойцов десантно-диверсионно-разведывательного подразделения (rangers)», которых обзывал «худшими солдатами во вселенной», на беззащитных мирных колонистов. В несколько недель эти волки сожгли 1400 ферм. Те из поселян, кто, забыв свои мирные привычки, попытался сопротивляться, были убиты или скальпированы индейцами, принявшими сторону англичан и тоже лечившими зубную боль по старинке, жеванием вражьего скальпа. Монткальм и с места не сдвинулся, «предпочтя Канаду нескольким сотням канадских ферм». Подчиненные Вульфа роптали – близились заморозки. Промедление могло оставить британцев без поддержки флота.

План разработали бригадные генералы. Флот отвлекал Монткальма ложной атакой на северном от города берегу, в то время как пехота спускалась на лодках ниже по течению, в бухточку Анс-о-Фулон (Anse au Foulon), взбиралась по откосу и оккупировала Авраамовы поля. Риск чрезвычайный, но иного шанса подобраться к городу у Вульфа не было. Ночью с 12 на 13 сентября ни один французский часовой не встал на пути британцев: дружок Биго, командир местного подразделения, услал их собирать его урожай. Остальные солдаты спали, когда легкая пехота Вульфа взобралась по тропе. Иное освещение событий: французский часовой произнес пароль, и британец – по-французски — верно отозвался. Еще одно предательство?

Скоро уже тысячи вульфовых солдат выстроились двумя рядами на покрытой росой травке Авраамовых полей. Самое странное во всей этой эпопее: французский полк, прежде стоявший на полях, ушел оттуда по приказу. Кто его отдал – неизвестно!

И Монткальм атаковал. Британцы, несмотря на шквальный огонь французов, молчали. В дыму от мушкетных выстрелов Монткальм и его ветераны потеряли направление, ряды их рассеялись. В первые же минуты Вульф, рванувшийся навстречу французам, был ранен дважды, но продолжал идти вперед. Третий выстрел, пробивший легкие, свалил его на землю. Едва ли не одновременно Монткальм получил ранение в живот.
Солдаты отнесли маркиза в город. Часть французов в панике бежала по мосту через реку St. Charles. И в этот день дело решили канадские ополченцы. Их огонь остановил триумфальное наступление британцев.
Генерал-майор Джеймс Вульф, услышав крик адъютанта: «Они бегут!», — спросил: «Кто?» Узнав, что бегут французы, прошептал: «Теперь, хвала Господу, я могу спокойно умереть» — и скончался на поле брани.

Генерал-лейтенант Монткальм на слова врача, что жить ему осталось несколько часов, ответил: «Я рад этому… Я счастлив, что умру, не увидев капитуляции Квебека». Маркиз Монткальм умер 14 сентября. Квебек пал 18-го. Но об этом – через неделю.