От редакции
Напомним нашим читателям, что автор, обложившись канадскими учебниками истории для детей, адаптирует их для нас, великовозрастных иммигрантов…
А. Н. Островский, «Снегурочка»
Канадское Эльдорадо
Первая зимовка Картье в Новой Франции подарила школьным пособиям ценный повод порассуждать о страшном ущербе, которым грозит человеку пренебрежение витамином С. Верьте слову, приведенные в них симптомы и последствия цинги леденят душу и способны напугать даже взрослого читателя. Вряд ли выпуск школьных учебников спонсировала фармакологическая фирма Jameson, а посему остается предположить, что никакая история родного края не в силах помешать настоящему педагогу пропагандировать здоровый образ жизни.Тем более что исповедовали его все те же любимые аборигены, не поленившиеся вылечить несчастных матросов отваром из кедровой коры.
Сам Картье был сложения железного. Пока его команда занималась выживанием, он крутился возле вождя и, в соответствии с заданием французского монарха, выпытывал, нет ли поблизости золотишка. Традиция предписывала развлекать гостя, и на свою беду вождь поведал ему о королевстве Сагэней (kingdom of Saguenay) — стране, населенной светловолосыми людьми и полной «несметного количества золота и драгоценных каменьев». Кто же мог подумать, что взрослый, солидный человек всерьез примет рассказанную на ночь сказку?
Картье глянул в записную книжку, где под названием Saguenay значился один из притоков реки Сен-Лоран, ведущий к верхним Великим Озерам, и счел, что существование вожделенного королевства доказано. Исследовать эти места с истощенной за зиму командой было неразумно. А возвращаться во Францию с пустыми руками — боязно. Участь вождя была решена: ему отвели роль ходячего первоисточника.
Напрасно кричал Доннакона, что «королевство Сагенау» — всего лишь побасенка, имеющая место быть у многих американских племен. Напрасно вдавался в теорию «бродячих сюжетов», ссылаясь на столь же мифическое Эльдорадо. Картье был неумолим. Поздней весной 1536 года вождь Доннакона, его сын Domagaya – уже завзятый толмач — и заодно четверо членов совета вождей были силой водворены на корабль. Разгневанному племени Картье указал на «правило прецедента» и вновь пообещал, что через год вернет индейцев на родину.
Можно себе представить, как в момент посадки костерили вождя за длинный язык его ни в чем не повинные собратья. Но, большой знаток фольклора, Доннакона в качестве оправдания привел своим спутникам пословицу «говорить – беда, молчать — другая», затем справедливо заметил, что, чем краноречивей соврут, тем раньше дома окажутся, и вплоть до самой Франции индейцы сообща дополняли сказку о Saguenay убедительными деталями.
Зря старались. Король их еле выслушал. Ему было некогда. Страна опять воевала – на этот раз с Испанией. А главное, вслед за английским царственным братом Франциск погряз в религиозных проблемах. Предвосхищая Декарта, а может, и Гамлета, он сомневался и несколько лет без оглядки то ссорился, то мирился с протестантами, что само по себе являлось неплохим развлечением.
Так что, когда в 1539 году он наконец выработал свое мнение по данному вопросу и учредил судебную комиссию для разбора дел еретиков, католическая церковь от счастья не могла опомниться. Тогдашний папа римский, Павел III, еще долго вскакивал по ночам, вопрошая: «Не передумал? Как там наша комиссия?» И только когда число сожженных на костре вероотступников достигло нескольких тысяч, успокоился и обрел мирный, глубокий сон. Успокоился, видать, и сам Франциск, потому что вспомнил об Америке.
Главой третьей экспедиции был назначен высокородный Жан-Франсуа де ла Рош де Роберваль, титул которого, пожалованный ему королевским двором, был еще длиннее и занимал целых две строки: \»лорд Норумбеги, вице-король и лейтенант-генерал Канады, Ошелаги, Сэгенэя, Ньюфаундленда, Бель-Иля, Лабрадора, Большой бухты и Баккалаоса\». Картье теперь именовался капитан-генералом и главным штурманом. А цель вояжа звучала так: «… построить города и крепости, храмы и церкви, дабы было где молиться приверженцам святой католической веры…». На фоне костров – вполне логично.
Рекрутов для поездки в Новый Свет, как оно и было принято в цивилизованном мире, вербовали по тюрьмам и острогам, где преступников самых разных мастей ставили перед несложным выбором: плаха или Америка. Людей с головой оказалось в итоге сотен пять. Точно зная, что браки заключаются на небесах и не желая подвергать будущих колонистов лишним соблазнам, кураторы от матери-церкви выстраивали их перед посадкой в две очереди – мужскую и женскую — и неуклонно, строго по порядку, венчали. Картье при этом не присутствовал – он отродясь нравственностью не интересовался. Как, впрочем, и самими колонистами.
Наступил день, которого наш герой дожидался 5 лет. Личные корабли Роберваля с верфи запаздывали, да и каторжане, которых его агенты зазывали в Америку, упрямились. Поэтому 23 мая 1541 года флотилия покинула Сен-Мало без него. Новоиспеченный капитан-генерал Картье расхаживал по палубе и, предвкушая барыши, довольно чистым баритоном напевал: «Невольно к этим грустным берегам меня влечет неведомая сила…».
Что до украденных индейцев, то в очердную эпидемию черной оспы все они легли во французскую землю. Пособия связывают судьбу пленников с исчезновением их родной деревни: «Доннакона никогда не узнал об этом несчастье. Он умер, так и не увидав напоследок Родины… Как если бы из-за встречи с чужеземцами Доннакона и все его племя – да и сама деревня – были унесены в подводный мир мертвых».
Одни и те же грабли
Однако когда флотилия Картье опять подошла к Стадакона, деревня была жива-живехонька, и корсару пришлось объяснять ирокезам, куда девались их соплеменники. Смерти вождя он скрывать не стал. А вот об остальных сходу наплел, что они во Франции совершенно счастливы и возвращаться не хотят. Индейцы выслушали и промолчали.
Очередной для колонистов срок, который на этот раз они отбывали в Канаде, продлился около года. За это время они успели возвести на Cap-Rouge два форта — на берегу и на холме, основав первые в регионе севернее Флориды европейские поселения. Строительство крепостей совмещали с обработкой земли. Пособия перечисляют, что именно было посажено: кабачки, турнепс и салат. По крайней мере, цинга прибывшим не грозила. О возведении церквей и храмов, для чего, собственно, и затевалась третья экспедиция, ни один из учебников ничего не говорит.
Картье опять достал записную книжку и назвал все это не по чину пышно – Charlesbourg-Royal. Он быстро понял, что добраться до Saguenay не удастся и удовлетворился походом по реке Сен-Лоран. В первые несколько месяцев новоиспеченные американцы нашли следы железа и в скальных породах – вкрапления, которые выглядели как золото. Попались им и алмазы огромного размера. Но об этом речь впереди.
Конечно, истории викингов Картье знать не мог. Да он никого и не убивал – так, хитрил себе помаленьку. А если сравнивать с испанцами, то и вовсе демонстрировал немыслимое по тем временам миролюбие. И все-таки повел себя неправильно. От Cap-Rouge до Стадакона было всего 16 километров. Для аборигена – не расстояние. И с приходом зимы выяснилось, что ирокезы французам не поверили и смерти соплеменников прощать им не собираются.
Как только река встала, обитателям крепости пришлось выдерживать сразу две напасти: суровую зиму и сходного с ней нрава индейцев. Уроженцы южных областей Франции умирали, не перенося морозов. Об индейцах же Картье докладывал, что «не может с небольшим числом людей противостоять ирокезам, которые едва ли не ежедневно атакуют форты». Насколько кровавы были франко-ирокезские стычки, по учебникам не поймешь. То, что авторы, придерживаясь излюбленной политики, рассказывают об аборигенах, заставляет вообразить гордого, но сдержанного в проявлении чувств индейца, который на все заокеанские безобразия только хмурится. Вот иллюстрация к докладу Картье вполне откровенна: бегущие по льду воины в боевой раскраске вздымают копья и томагавки. Тут уж не ошибешься. И в июне капитан-генерал с весьма поредевшей командой покинул Cap-Rouge и взял курс на Францию.
В бухте St. John, на Ньюфаундленде, он столкнулся с вице-королем Канады. Роберваль выразил свое почти монаршее удивление и потребовал, чтобы Картье вернулся. Тот не спорил, а попросту ночью увел корабли. Робервалю пришлось идти на Cap-Rouge одному.
Очевидно, Картье затаил-таки обиду и не поделился с шевалье своим опытом посещения Канады, потому что зимовка Роберваля в Charlesbourg-Royal, как в зеркале, отразила многие несчастья первой зимовки Картье. А уж если учесть изменившееся настроение ирокезов, то потеря только цингой 50 колонистов представляется естественной.
В пособии сказано, что Роберваль был «храбрым и опытным солдатом». А на мой взгляд – мерзавец, каких поискать, о чем свидетельствует едва ли не единственная дошедшая до нас героико-романтическая история, случившаяся в начальную пору освоения Новой Франции. Вице-король потащил с собой в Америку юную, прекрасную племянницу, Маргариту де ла Рош. А когда она, поддавшись внезапной страсти, завела роман с одним из матросов, высадил парочку на необитаемый остров, снабдив ружьем, горсткой боеприпасов и старым слугой, Домьенном. Молодой человек умер в первую же зиму, а вслед за ним – и слуга, и рожденный уже на острове ребенок. Оставшись одна, Маргарита выказала такую силу духа, что и Робинзон Крузо позавидует. Она стала заправским охотником и прожила на острове почти два с половиной года, пока на нее не наткнулись французские рыбаки. Эта потрясающая женщина вернулась во Францию и умерла там в глубокой старости. Жаль, ни один из учебников не сообщает, что она сказала при встрече своему высокородному дяде.
Роберваля, как и Картье, манило в Saguenay. С командой из 60-70 человек он, не зная броду, сунулся на запад от Монреаля, ровно в сторону существовавших тогда порогов, с перепадом высоты в 15 метров. Кроме гибели нескольких спутников, этот поход ничего ему не принес.
Факт, что и Роберваль потерпел неудачу и ему пришлось убраться с Cap-Rouge, лично у меня сочувствия не вызывает.
Faux comme les diamants de Canada
По прибытии во Францию Картье ощущал себя победителем. Несколько бочек и корзин на его корабле были набиты алмазами и слитками золота. Жутко представить, что творилось в душе этого человека, когда он узнал, что вместо золота насобирал куски породы с железными пиритами, а его алмазы – всего лишь кварц. Слух об этой ошибке моментально обошел страну, и слово «Канада», как ни грустно это сейчас читать, сделалось синонимом глупости. Даже поговорка родилась: «faux comme les diamants de Canada» — «фальшивый, как канадские алмазы».
Совершенно разбитый, Картье вернулся на свою ферму в Сан-Мало, где и умер, всеми ошельмованный, в 1557 году. Печально, что коротка жизнь человеческая. Несколько столетий спустя, вблизи озера Kirkland, то есть примерно там, где и находилось, по мнению Картье, «королевство Сагэнэй», было открыто одно из крупнейших в мире месторождений золота. Так ли уж глуп был отважный корсар, поверивший индейской сказке?
А Франциск I, по уже открытому нами закону, потерял к Америке всякий интерес. И только через полвека в Америку пришел очередной, наделенный высокими полномочиями француз. Но об этом – через неделю.
Монреаль
