Лицо героини моего интервью вам хорошо знакомо. В русских изданиях Монреаля вы не могли не заметить ее портрет, ставший визитной карточкой художественной галереи Михаила Соловьева. На картине – жена художника, Оксана Соловьева, актриса с 25-летним стажем. Не правда ли, интригует? И меня заинтриговало настолько, что захотелось с ней побеседовать и узнать об Оксане побольше.
— Оксана, поделитесь, каково быть женой художника?
— Отлично! Мне нравится.
— Это сейчас ваша основная профессия?
— Это стало моей основной профессией, как только я встретила Михаила Борисовича.
— Но при этом у вас была еще и дополнительная профессия…
— Да, мы оба работали в Московском Областном Камерном театре. Он — главным художником, а я – ведущим мастером сцены, как это называется (смеется), то есть актрисой. Труппе нас представили почти одновременно, и как часто бывает у новеньких…
— Вы решили объединиться…
— Да, у меня возник интерес ко всему, что делал Миша в театре: и сценография спектаклей, и костюмы… Мне же приходилось в его костюмах работать!
— Удобно было?
— Очень, очень. Они красивые, приятные. Я потом поняла, что эти костюмы не просто так шились, а с отношением… Поэтому у нас костюмы Наташи выглядели эффектнее других в «Трех сестрах». Я в них чувствовала себя великолепно. (Смеется).
— А сестрам то ли мало, то ли, наоборот, велико было?..
— (Смеется) Ну, во всяком случае, ни одна из сестер не стала женой Михаила Борисовича, а мне посчастливилось… Мы «варились» в одной атмосфере, оба служили одному делу. Потом Миша ушел в другой театр, но это уже не повлияло на наши отношения. И так оно и повелось. Независимо от того, где он работал, мы были вместе.
— Как Михаил завоевывал ваше сердце: писал ваши портреты и дарил их вам?
— У нас была удивительная история. Миша делал мне портфолио для кино. Это такая длинная фотосессия, во время которой ты можешь менять костюмы, состояния, и вокруг все тоже меняется – свет, обстановка. Нормальный длинный рабочий марафон. Но благодаря тому, что он проходил в удивительно комфортной атмосфере, то и портфолио получилось настолько удачным, что на некоторое время я с головой ушла в кино, и у меня не оставалось времени для общения.
— В каких работах вы снимались?
— В роли няни в фильме «Всегда говори «всегда», была небольшая работа — кассирша в сериале «Громовы», много маленьких эпизодов. Вечная проблема кино: ты только настроишься, только соберешь весь свой потенциал, как тебе говорят, что «вы большая актриса, спасибо, встретимся в следующий раз». А ты потом еще 2-3 дня доигрываешь этот маленький эпизод. (Смеется).
— А в театре?
— В театре было много работы всегда. Очень много работы было в хабаровском ТЮЗе. Там шло по 30 спектаклей в месяц — был огромный репертуар, и это заставляло находиться в хорошей профессиональной форме. Я была очень активно занята. ТЮЗ ставил много детских сказок и весь мировой репертуар, который, как считается, рассчитан на подростков.
— Что вы играли?
— Бекки Тэтчер из «Тома Сойера», «вождя краснокожих» и многое другое. Еще у нас была маленькая экспериментальная сцена, на которой мы делали вечерние спектакли, и работа на ней была для всех нас отдушиной. На ней работали приглашенные режиссеры из Японии и Европы. И все стремились попасть в эти постановки. Шестьдесят зрителей всего в зале – то есть соврать совершенно невозможно, все рядышком! Там я играла Оэ – это дочь великого японского художника Хокусая.
— То есть в семье художника вы успели побывать еще и на сцене?
— (Смеется) Все началось значительно раньше. Можно сказать, что я выросла в стружке. Мой папа служил в вооруженных силах, но по своей натуре, по своему призванию он был художником. Поэтому дома всегда стояли копии работ, выполненные маслом, с картин известных художников, собственные работы. Правда, он предпочитал резать по дереву. Вся мебель в доме была собрана руками папы. Он делал зеркала, шлифовал их с особенным рисунком…
— То есть до того, как стать женой художника, вы были дочерью художника?
— Да, да…
— Оксана, вы родом из Хабаровска?
— Нет. Я родилась на Украине, на польской границе, потом жила ровно посередине Союза – на Волге, а потом решила, что мне надо поехать на Дальний Восток, потому что там очень красивая природа. И 13 лет работала в хабаровском ТЮЗе.
— К этому времени вы уже закончили театральный вуз?
— Нет, я всегда делала несколько проектов параллельно. Я училась в театральном институте и работала в театре. Начинала учиться в Самаре у прекрасного педагога А. Карпушкина, а заканчивала учебу в Хабаровске у другого мастера – В. Гоголькова. Образование у меня режиссерское, но я 25 лет проработала актрисой.
— Вы с детства мечтали быть актрисой?
— Нет, у меня был сложный выбор профессии. После 8 класса я хотела стать программистом, но поскольку я была круглой отличницей, то меня не отпустили из школы поступать в техникум. Тогда меня увлекла микробиология, и я захотела стать океанологом. А через год поняла, что и это не предел. Ядерная физика – вот, что интересно! И однажды я, как пасьянс, разложила предметы, которые мне нравились больше всего…
— … и вышло, что путь лежит в актрисы?
— Нет! В институт международно-экономических отношений, куда я и направилась. Однако документы у меня там не приняли, потому что среди них не хватало одной важной бумаги, а именно — рекомендации обкома партии.
— То есть, спасибо партии и за это тоже!
— И я вернулась домой, устроилась на обувную фабрику…
— Значит, при случае и пару башмаков пошить сможете?
— Запросто! (Смеется). За этот год я познакомилась с замечательным человеком – Александром Кислянским, который пригласил меня поучаствовать в постановке пьесы Зощенко.
— А почему он решил, что сотрудница обувной фабрики годится для этого занятия?
— Потому что я занималась танцами в соседнем с народным театром помещении. Он меня там увидел и переманил.
— Получается, не было бы в вашей биографии обувной фабрики, и театральная карьера не сложилась бы?
— Выходит, что так. За этот год я столько всего прочитала, узнала, что меня уже ничто не могло сбить с этого пути. Хотя еще мой дедушка говорил, когда мне было 5 лет, что я буду актрисой.
— Дедушке было виднее! И сейчас ваша актерская карьера осталась за океаном…
— Можно и так сказать.
— Театром не приходится заниматься здесь, или вся жизнь — театр?
— Театром мне не приходится заниматься: пришло такое время, когда хочется не просто заниматься театром, а когда тебе не все равно, куда ты попадаешь… Прошел внутренний период, когда ты наигрался количественно, — хочется качества. Отход от профессии у меня произошел еще в Москве. Я продолжала работать в театре, но уже поняла, что кроме театра есть вся остальная жизнь, которая удивительно многообразна. Надо только найти время и желание найти что-то другое. Я открыла себя всему остальному миру.
— И что теперь в вашей жизни?
— Сейчас в моей жизни есть Монреаль – замечательный город, куда мы приехали 2 года назад. Есть место, где мы сейчас находимся — это галерея моего мужа Михаила Соловьева. Есть огромное количество проектов, которые наполняют жизнью это помещение. Мы постоянно участвуем в различных международных выставках, с которыми нужно поддерживать контакт. Этим занимаюсь я: это моя часть семейного проекта. Кроме того, у нас есть ученики — замечательная часть нашей жизни. Сюда приходят и дети, и взрослые. Многие из них стали нашими друзьями. Организация всего этого – тоже моя забота. У нас есть еще один новый проект — мы начинаем выпускать арт-журнал. Журнал о красоте. И это огромная часть нашей жизни, им приходится заниматься с утра до поздней ночи.
— Как в двух словах можно было бы назвать вашу должность?
— Наверное, так… Мой муж творит красоту вокруг себя. У него это — постоянное пульсирующее движение. А я изо всех своих сил стараюсь помогать ему в этом.
— А еще есть двое сыновей — старший Илья и младший Александр. А галерея – это еще и ваш дом, а вы в нем – хозяйка.
— У меня все в жизни очень правильно сложилось. Мой старший сын очень помогает с младшим. А жить и работать в одном помещении – совершенно замечательно. Я могу контролировать свой быт, и при этом оставаться в бизнесе. Будучи на гастролях в Японии, я увидела, как японцы умеют правильно организовывать свое пространство, которое в разное время суток выполняет разные функции.
— Давайте вернемся к вашим словам: о том, что ваш муж творит вокруг себя красоту. А что такое красота, по-вашему?
— Это, прежде всего, гармония, благоприятное состояние духа, когда
тебе в этом пространстве хорошо. Главное, смотришь на красоту – и понимаешь: именно так оно и должно быть! Это огромная работа — найти такое соответствие.
— Оксана, вы рассказали, как помогаете своему мужу в делах галереи. Есть еще один момент. Художнику, как мне кажется, надо создать какие-то особые условия для творчества…
— В жизни любой пары важно иметь огромное уважение к тому, чем занимается твой супруг. Если это есть, то все в тебе настроено на то, чтобы помогать. Когда Миша пишет, он не может остановиться. Если картина требует суток или двое, значит, он не будет спать, есть, пока не закончит. Надо это понимать, и на это время просто отойти в сторону, не обижаться…
— В вашей галерее нет огромного пространства, здесь даже не разойтись…
— Это делать сложно, но даже самый маленький наш Сашка, которому 6 лет, понимает, что когда у папы кисть в руках и папа работает, мы ему не должны мешать. Мы полностью перестраиваем свой день – уходим гулять, устраиваем культурную программу и пр.
— А если есть вопрос, на который срочно нужен его ответ, то как тогда быть?
— Можно, конечно, его задать, но надо понимать, что ему потом будет трудно возвращаться… Не то, что мы вообще на цыпочках ходим, но нужно понимать: у него такое время. Как у актера есть личное время, когда он настраивается перед выходом на сцену, так и у художника должна быть его собственная территория, на которую можно заходить, но только, когда тебя приглашают.
— А у вас есть своя территория?
— Как бы я хорошо ни относилась к окружающим меня людям, но иногда у меня срабатывает необходимость быть одной. И мои на это не обижаются. Я могу пойти куда-нибудь в парк на полтора часа. У каждого, я считаю, должна быть своя территория. Очень важно уважать чужое поле.
— Такое ощущение, что в вашей семье все именно так и думают. И даже ваша собака – я ни разу не слышала, чтобы она лаяла.
— Мы все одного поля ягоды!
— Так сложилось с самого начала?
— Я думаю, мы изначально были одного поля ягоды, только не очень это понимали. И поначалу очень часто «искрили». И сейчас бывает.
— То есть, будь все тихо-гладко, то, вероятно, никакого творческого процесса и не существовало бы?
— Конечно!
— На какой почве происходят столкновения?
— Организаторская работа заставляет себя структурировать, и становишься такой жесткой и строгой. И в то же время надо не забывать, что ты просто женщина (смеется). И твоя роль быть мягкой, лиричной…
— Все-таки роль?..
— Безусловно! Я остаюсь актрисой. И ко всем своим жизненным перипетиям отношусь только так: что-то происходит неожиданное — и я думаю: вот еще одна роль.
— Ваши актерские навыки помогают в нынешней ситуации?
— Каждый актер – это, прежде всего, психолог. Ему приходится сопоставлять себя с разными характерами, порой действующими в совершенно разные эпохи. Как психолог, ты рассматриваешь каждую ситуацию и находишь в ней свое место. Естественно, мне моя профессия помогает. Актер всегда действует в предлагаемых обстоятельствах. У меня замечательная профессия, и я считаю, что я в ней остаюсь. Нельзя перестать быть актрисой. Когда после декрета я вышла на работу в театр, главный режиссер навскидку поставил меня на роль деревенской женщины. Она работает в коровнике целый день, а потом пытается быть женщиной дома. Режиссер не надеялся на удачу, просто занял меня в работе. А я и не чувствовала, что у меня была эта декретная пауза. Я просто стала существовать в новых обстоятельствах. Была замечательная роль. Я уехала после нее в Монреаль — через пару недель после премьеры, и еще год во снах доигрывала ее.
— А сейчас что-нибудь хочется сыграть?
— Если бы случилось некое стечение обстоятельств, то я с удовольствием приняла бы участие в театральном проекте. Более того, здесь по крупицам рассыпаны эти силы. Есть режиссеры, актеры, но поднять коммерческий театр – это сложное дело.
— А если предложение поступит, то, что создано в галерее, будет отодвинуто в сторону?
— Перераспределимся в пространстве!
