С мэра по сосенке

Нынешним летом в живописных окрестностях Монреаля только и обсуждают животрепещущие вопросы оценки недвижимости. Ее стоимость рискует снизиться на Вест-айленде, где до сих пор не решен вопрос разграничения затопляемых зон на берегах озера Сен-Луи (разлива реки Святого Лаврентия) и Ривьер-де-Прери. Оба рукава огибают Монреаль и являются потенциально опасными, хотя озеро Сен-Луи давно не знало наводнений. Тем не менее, согласно данным провинциального правительства, затопляемые зоны имеются почти везде по периметру острова Монреаль в западной его части, вплоть до Лашина. В доказательство приводятся в том числе снимки со спутников. Многим сейчас приходится клясться в обратном, привлекая в свою защиту чуть ли не свидетельства очевидцев (под присягой): мол, вода никогда на памяти нескольких поколений не заливала ни их дом, ни их подвал, ни их участок! Если домовладельцы сдадутся и позволят признать свое жилье «затопляемым», то их недвижимость стоимостью в миллион и дороже станет, можно сказать, неликвидной. К тому же от властей чрезвычайно трудно, если не невозможно будет добиться разрешения на какое-либо новое строительство, ремонт, ландшафтные работы и т.д. Пока карты затопляемых территорий не окончательные, но их хотели бы утвердить до конца года и принять на вооружение.

Известно, что именно участки рядом с водной гладью обладают наивысшей ценностью и в Канаде, и в Квебеке, и в США. При этом традиционно не берется в расчет фактор возможных наводнений, особенно речных разливов. Наводнения были бичом Монреаля в первые 3 столетия его существования. На всем протяжении ХХ века наводнений было мало, их можно по пальцам пересчитать. Однако предполагается, что в наступившем новом веке они участятся из-за глобального потепления. Отсюда и необходимость объявить строительство в прибрежных зонах рискованным. Уже имеющие там жилье рискуют остаться ни с чем. Пока они не торопятся выставлять свои дома на продажу, предпочитая тратить по несколько тысяч каждый год на защиту от высокой воды и последующую очистку подвала (с его ремонтом). Продавая «затопляемый» дом, можно потерять гораздо больше.

Вопросы прибрежной недвижимости встали ребром нынешним летом и в другом населенном пункте рядом с Монреалем, который хорошо знаком местным жителям. Это деревня Ока (Oka) на берегу озера Де-Монтань (Deux-Montagnes). Здесь же расположен индейский поселок Канесатаке (Kanehsatake), который можно было бы назвать резервацией, но только формально. Дело в том, что Канесатаке, в отличие от расположенного на Южном берегу Канаваке (Kahnawake), не обладает четкими границами. Это несколько жилых районов, чередующихся вперемежку с деревней Ока. Индейцы живут в основном на возвышении, в окрестностях знаменитого Соснового бора (Pine forest, или Pinede). «Бледнолицые» — у воды, на самых завидных участках, рядом с пляжем, на котором, как знают многие монреальцы, можно неплохо отдохнуть и искупаться, если, конечно, не лень добираться туда 45 минут на машине из центра города.

Ока развивается вполне успешно, это отличное курортное местечко со скромным населением в 1900 человек. Его мэром является Паскаль Кевильон (Pascal Quevillon), уже второй срок подряд (с 2014 года, переизбран в 2017-м). У индейцев, понятно, мэра нет, и поселением Канесатаке управляет «великий вождь» Серж Оци Симон (le grand chef Serge Otsi Simon). В нем примерно 1400 жителей, хотя зарегистрировано в резервации более 2 тысяч (регистрация дает определенные налоговые привилегии).

Канесатаке являет собой не самый удручающий пример индейской резервации. Здесь всего около 15 нелегальных лавок, где продают марихуану. Продукт весьма востребован и «бледнолицыми». Продажа индейского неподакцизного табака идет не так лихо, как в Канаваке (там спрос выше, потому что добраться туда из Монреаля легче).

История Канесатаке началась 400 лет назад, когда могавки вытеснили оттуда индейцев племени гурон. С тех пор там существует старинное кладбище, частично занятое тем самым Сосновым бором. Это место считается у индейских активистов сакральным.

Индейцы-могавки пришли жить на берег озера Де-Монтань незадолго до европейских колонистов — так же как и на остров Монреаль, где до основания Виль-Мари (Ville-Marie) существовала деревня Ошлага (Hochelaga). С белыми довольно быстро заключили перемирие, после чего землю могавков присвоили себе монахи-сульпицианцы. Им долгое время и принадлежал Сосновый бор с могилами. В ХХ веке он стал собственностью государства, в том числе муниципалитета. Здесь началась застройка, и от исторического леса к настоящему времени осталось не так много, примерно 60 гектаров. Остатки его собирались вырубить под расширение поля для гольфа в конце 1980-х. Время тогда стояло «бунташное», один референдум об отделении Квебека уже прошел, и до второго оставалось недалеко. Общественная активность была на высоте, в том числе в Оке, где в 1980-х местные жители, например, всерьез запротестовали против строительства Центра по дезинтоксикации на территории Канесатаке. От этого пришлось отказаться, но индейцы затаили обиду и уже через пару лет встали на защиту своего кладбища от девелоперов. Летом 1990 года здесь произошло знаменитое почти трехмесячное противостояние, известное как «Oka crisis». О нем сняты документальные фильмы, написаны книги. Оно вошло в историю. В начале июля того года в перестрелке индейских вооруженных формирований с провинциальной полицией был убит капрал Марсель Лемэ (Marcel Lemay), что вызвало протесты местных жителей (кебекуа). Другие местные жители – индейцы – перекрыли несколько дорог, а также, с помощью соплеменников из Канаваке, мост Мерсье. Тут уже начались протесты представителей европейской расы, лишившихся, например, доступа в Шатоге (Cahteauguay). В диспут вынуждена была вмешаться Королевская жандармерия, не сделавшая, однако, ни единого выстрела. Но и без них она сумела ликвидировать почти все линии баррикад. Квебекские коллеги были не столь расторопны – они потеряли несколько единиц служебного транспорта, да и в целом свое лицо.

К концу сентября кризис был разрешен. От расширения поля для гольфа отказались федеральные власти, выкупившие спорный участок земли за 5,3 миллиона долларов. Некоторые протестующие были схвачены и отданы в руки правосудия. В остальном все осталось как прежде: росла и развивалась благополучная деревня Ока, и прямо посреди нее продолжала жить резервация Канесатаке, успешная и благополучная разве что на фоне остальных индейских резерваций.

В нынешнем году девелопер Грегуар Голлен (Gregoire Gollin), владеющий сотнями гектаров в Оке, «повелся» на речи федеральных властей, требующих «примирения» с коренными жителями Канады (индейцами). Лозунги о необходимости так называемой «reconciliation» стали очень модными с приходом к власти Джастина Трюдо, который выставляет себя защитником коренных народностей. Что означает «reconciliation» в случае с предпринимателем Голленом? Он намерен освоить очередные несколько проектов в Оке, а чтобы иметь право на налоговые вычеты, согласен передать совету могавков 60 гектаров того самого Соснового бора, который стоит невырубленный со времени «кризиса», то есть уже четверть века. Это не так много, и могилы там существуют чисто умозрительно (никаких надгробий в индейской культуре не было и нет). Однако место это очень дорого коренным жителям, да и канадский закон позволяет наградить безналоговым статусом предпринимателя, который передаст земли в казну «с целью создания природных парков». Именно это намеревается сделать Голлен, которого, между прочим, в прошлом (в том числе совсем недавно – в 2017 году) неоднократно критиковали по поводу хищнической застройки. Таким образом он станет «благотворителем» и повысит свой статус. Сами индейцы восприняли его предложение с понятным энтузиазмом, хотя звучали и недовольные голоса: мол, эти земли и так принадлежат нам, почему мы должны принимать их от кого-то в подарок?

Наотрез воспротивился трансферу лишь мэр Оки Кевильон, который высказал опасения по поводу расширения территорий, контролируемых индейским племенем. По его мнению, там появятся несанкционированные свалки, лавки с марихуаной и сигаретами. Благополучная деревня Ока будет окружена ими, после чего стоимость недвижимости здесь рухнет. В ответ на критику индейских активистов Кевильон отказался извиняться. Он даже бравирует выражениями типа «Мы тоже можем построить баррикады». Индейские мыслители (в Канаде есть и такие) назвали Кевильона «колонизатором». Он получил отповедь даже от квебекского правительства. В связи с его крайне резким по нынешним временам демаршем возникли опасения, что кризис возобновится, вплоть до очередного перекрытия мостов и магистралей (только этого Монреалю и не хватало). Сами могавки отрицают, что стремятся к этому, но настроены они вполне по-боевому, не хуже чем мэр маленькой Оки, внезапно получивший у нас почти такую же широкую известность, как, например, Дональд Трамп.