\»Собачье сердце\» в Монреале

На прошедшей неделе в Монреале состоялась премьера спектакля \»Собачье сердце\» (Couer de Chien) по роману Михаила Булгакова. Тем, кому довелось жить в Советском Союзе, это произведение представлять не нужно. Они его знают почти наизусть и всегда находят повод процитировать роман. Что ни говори, а и по сей день предостаточно жизненных ситуаций, когда булгаковское слово оказывается единственно верным.Вот, пожалуйста: \»Я вам, сударыня, вставлю яичники обезьяны!\», \»Я не господин, господа все в Париже!\», \»Разруха не в клозетах, а в головах\», \»Я тяжко раненный при операции\», \»Не говорите за обедом о большевизме и о медицине. И — боже вас сохрани — не читайте до обеда советских газет\». \»Доживите до старости с чистыми руками\», \»Водка должна быть в 40 градусов, а не в 30, это, во-первых, — а во-вторых, — бог их знает, чего они туда плеснули\».
Тем же, кому на долю не выпало счастливого советского детства, кто родился во времена перестройки, надеюсь, доводилось видеть одноименные спектакли или фильм по роману \»Собачье сердце\» или даже изучать его в школьной программе по литературе. Ну, а если нет, то у них, как и у всех нас, есть возможность познакомиться или еще раз встретиться с одним из удивительных творений большого мастера. Знакомство (или очередная встреча), как вы понимаете, может состояться хоть сейчас, при условии, что вы этого хотите и к этому готовы. Стоит только позвонить в театр Prospero (514-526-7288) и заказать билеты на один из вечеров с 20 января до 14 февраля.
Пока вы решаете, идти или нет на спектакль, я представлю вам его создателей.

Режиссер спектакля Couer de Chien Григорий Гладий известен монреальскому зрителю со времени своих первых постановок как раз на сцене театра Prospero в начале 90-х годов — \»Возвращение домой\» (Пинтер), \»Америка\» (Кафка) и \»Король умирает\» (Ионеско). Советскому и российскому зрителю Григорий известен своими актерскими работами в кино с 73-го года, когда он сыграл в картине \»В бой идут одни старики\». Кстати сказать, так называемый \»послужной список\» Г. Гладия велик, в чем вы сможете убедиться, заглянув на сайт http://rusakters.ru/gladiy-grigoriy.html. Отмечу только некоторые из недавних ролей Григория: Морозов в многосерийном фильме \»Морозов\» и Банев в фильме \»Гадкие лебеди\» по роману Стругацких. Международной зрительской аудитории Григорий знаком по работам в кино у известных режиссеров из разных стран мира.
С Григорием Гладием мы побеседовали после одной из репетиций спектакля, работа над которым началась летом прошлого года.

— Скажите, Григорий, почему здесь — в Монреале — и сейчас — в 2009 г. — вы ставите именно Булгакова и именно \»Собачье сердце\»?
— Первый импульс пришел от художественного директора театра Prospero Teo Spychalski, который захотел, чтобы в этом театре было поставлено \»Собачье сердце\». Это случилось год назад. Он знает меня по моим прошлым работам и пригласил ставить этот спектакль. Я согласился с большим удовольствием. Почему сейчас? Прежде всего, потому что это все еще актуальный материал. Автор меня привлекает своим стилем, родственным гоголевскому магическим реализмом. Присутствие невидимого и магического в текстах Булгакова меня всегда восхищает. Хотя надо сказать, я немного остерегался работать с его текстами, потому что понимал: если входишь в мир Булгакова, то берешь на себя огромную ответственность. Это риск — делать спектакли на булгаковском материале. Тем не менее, я чувствовал, что уже был готов начать работу над текстом Булгакова. Почему в Монреале? Это хорошая возможность открыть Булгакова для монреальской публики. Кто-то знает его роман \»Мастер и Маргарита\», но \»Собачье сердце\», хотя ничуть не хуже, менее известно за пределами России. Все, что есть в \»Мастере\», есть и в \»Собачьем сердце\», в каком-то роде даже в более завуалированном виде. Здесь тоже надо извлекать скрытые смыслы. Очень интересная, глубокая, трудоемкая работа. Из-за нее я отказался от множества предложений, которые стали приходить после сериала \»Морозов\». Я решил сосредоточиться на материале, потому что он очень тонкий, глубокий. Я много исследовал, многое для себя открыл в Булгакове, узнал о нем такое, чего раньше не знал.

— Ваш спектакль идет на французском языке. Не мешает ли это вам?
— Для меня нет никакой разницы, на каком языке делать спектакль. Два года назад в Трансильвании я ставил спектакль \»Огненный ангел\» по Валерию Брюсову на румынском языке, на котором не говорю. Мне нравится и играть, и ставить на иностранных языках. А к французскому я уже привык. Я же здесь живу практически 20 лет. Я очень люблю смешивать разные языки, разные традиции, разные менталитеты. Это как… как блюдо готовить. Берешь самые разные необычные компоненты, специи, пробуешь варианты, чтобы получилось вкусно.

— В вашем спектакле играют известные в Квебеке и в Канаде актеры. Расскажите, пожалуйста, о них..
— Актеры все очень разные. И это меня привлекает. Это группа людей, которые, казалось бы, совершенно непохожи друг на друга по своему сценическому и жизненному опыту, но вместе они создают невероятно мощное ядро спектакля. Paul Ahmarani играет роль Шарикова. С ним я встретился на съемках фильма \»Трясина\» в 2001 г. Кстати говоря, это очень хороший фильм. Он снят тоже в стиле магического реализма, под влиянием Гоголя. Режиссер этого фильма Ким Нгуен, вьетнамец по происхождению, никогда не был в Восточной Европе. Свой фильм-фантазию он сделал после того, как увидел мой спектакль по Кафке \»Америка\». С Полем у нас сразу возник очень хороший контакт. Ему близок цирк, клоунада. Он чувствует юмор. У него потрясающая органика. Это качество дороже денег. Я уже тогда увидел, что в нем есть потенциал, который еще не раскрыт, что он может сыграть что-то такое, что ему здесь еще ни разу не предлагали. Я почувствовал в нем бездну таланта. Здесь, в Канаде, Поль невероятно востребован, очень много играет, но мне казалось, что его талант недоиспользован. И вот роль Шарикова для него станет хорошим вкладом в карьеру. Как только мне предложили ставить спектакль, я сразу подумал о Поле на эту роль.

— Судя по тому, что я увидела на репетиции, вы используете переведенный вариант фамилии \»Шариков\». Она звучит как \»Бубулефф\».
— Да, Бубулефф. А фамилия Преображенский в переводе звучит как Трансфигуратор. Не знаю, насколько это удачно, но общим голосованием решили перевести фамилии, чтобы франкоговорящему зрителю были понятны заложенные в фамилиях смыслы.

— Профессора Преображенского тоже играет франкоговорящий актер?
— Да. Это Denis Gravereaux. С Дени я играл в \»Электре\» несколько лет назад, потом я увидел его в одной роли в этом театре, и он мне всегда очень нравился. У него есть такие качества, как у актеров Бергмана: врожденная интеллигентность и благородство, теплая харизма, он очень натурален, не наигрывает, не кривляется. И для его творческого потенциала, по-моему, роль профессора в \»Собачьем сердце\» тоже может стать неким интересным открытием.
Борменталя играет Frederic Lavallee. До этой работы я его не знал. Он мне понравился, и я понял, что это будет интересный Борменталь. Зину играет Annie Berthiaume. Ее я знаю как потрясающую актрису по другим спектаклям. В ней есть что-то загадочное, что необходимо для моего спектакля.

— Три актера в вашем спектакле — русскоговорящие, как сейчас принято говорить. Почему ваш выбор пал именно на них?
— Задумывая поставить \»Собачье сердце\» в своем театре, Teo Spychalski хотел, чтобы все актеры были русскоговорящие — из Восточной Европы. Мне понравилось это предложение. Но поскольку мне было важно, чтобы между актерами на сцене и зрительным залом установилось взаимопонимание, возникла связь, то я занял и франкоговорящих актеров. Для меня было важно, чтобы профессор Преображенский говорил на блестящем французском, без какого-то ни было акцента. Еще и поэтому выбор пал на Дени. Однако идея привлечь русскоговорящих актеров мне была очень близка, и я позвал талантливых людей. В спектакле занята Надя Вислых. Мне понравилась ее энергия, легкость в превращениях, готовность к экспериментам. Меня прельстило то, что она может делать интересные вещи на сцене, а особенно ее пение. Играет у нас Сергей Марченко, он не актер, а танцор. Он солист. Ставит свои моноспектакли. Мы с ним познакомились в Киеве на спектакле о Зигмунде Фрейде и с тех пор сотрудничаем. В Монреале он работал в Цирке дю Солей. И есть в спектакле Саша Самар — замечательный актер, которого я давно знаю. Мы с ним кумовья. Я крестил его сына.

— Без кумовства не обошлось!
— Да-да. Саша очень много играет в Монреале. И это замечательно, что он занят и в нашем спектакле тоже.

— Григорий, поскольку мне довелось побывать на одной из ваших репетиций, то я знаю, что у вас в спектакле будет исполняться песня на русском языке. Исполнение этой песни репетировала с актерами Надя. Расскажите об этом, пожалуйста.
— Надя поет в архаичной технике. Это традиция, которую я очень люблю. Я хочу, чтобы она присутствовала в спектакле. Это техника открытого пения, мощного, народного, от самых корней. Меня всегда интересовало традиционное пение — ритуал, плач. Все это очень близко сути театра. Поскольку я исследую метафизический театр, магический реализм — я хочу его называть, то у меня возникает необходимость общения с самыми разными уровнями сознания и существования. Именно через пение, через архаичное пение можно прикасаться к таким вещам. Песня \»Ой, под Киевом, под Черниговом\» вошла в наш спектакль. Мне очень любопытно все, что связано с разными народными древними традициями. Поэтому в нашем спектакле я использую все, что позволяет прикоснуться к магическим вещам.

— Кстати, это видно и по тому, как оформлена сцена. Большую часть пространства занимает сооружение, похожее на пирамиды…
— Оформлением сцены занимается Владимир Ковальчук. Всю свою сознательную артистическую жизнь я работаю с ним. Мы с ним земляки — оба из Украины. Но встретились в театре у Васильева. Володя потрясающий художник, у него очень хорошее образование, он человек невероятно высокого уровня культуры, воспитанный на самых замечательных образцах. Владимир всегда чувствует, что я хочу. А мне нравится, что он хочет сделать и как он это делает. Владимир в нашей работе отвечает за пространство, форму, конструкцию всего видимого, а я…

— …А вы отвечаете за время?
— Да… Каждая мелочь в сценографии \»Собачьего сердца\» имеет очень глубокий смысл. Этот роман — материал очень закодированный. Если читать только на уровне слов, фабулы, то это полуфантастическая сказка, сатира. Для меня этого недостаточно. Я хочу всегда идти дальше, глубже, расшифровываю какие-то вещи, сразу невидимые, но которые явно присутствуют в тексте. Уверяю вас, за каждым словом романа стоит символ, скрытый смысл. И мавзолей, и тайна мумификации, и труп Ленина, вся эта чертовщина, дьявольское безверие — все это есть у Булгакова, это есть и в декорациях нашего спектакля.

— Каждому зрителю открыто множество дорог для понимания вашего спектакля?
— Я бы не хотел, чтобы все одинаково считывали этот спектакль. Думаю, что все будут воспринимать его по-разному. Считывайте, что чувствуете!