Последние числа августа и начало сентября в Монреале обычно – «мертвый сезон». Событий мало: оркестры переключаются на подготовку нового репертуара, оперный театр готовит «Паяцев» Леонкавалло к концу сентября, «Большой» балет – «Ромео и Джульетту» к октябрю и так далее. Отдельную печаль вызывает у меня Музей изобразительных искусств, в котором что-то давно не было серьезных экспозиций европейской живописи. Особо это бросается в глаза в сравнении с нью-йоркским музеем «Метрополитен», в котором всегда глаза разбегаются: что смотреть сначала, а что потом.
Да и вообще с летом нас, похоже, крепко обманули. То тропический ливень, то жара эфиопская. Погулять, и то толком не выйдешь.
Впрочем, поныли, и хватит. Теперь можно заняться делом и признать, что даже в «мертвый» период что-то обязательно происходит, ибо природа не терпит пустоты.
Например, давно пора замолвить пару слов о концертном зале, доселе несправедливо лишенном пристального внимания: а именно, церковь Gesu (Église du Gesù).Церковь Иисуса («Gesu» по-итальянски) на улице de Bleury получила свое название в наследство от одноименной церкви в Риме, в которой похоронен Игнатий Лойола, знаменитый основатель ордена иезуитов. Ее выстроил в 1865 году ирландский архитектор Патрик Кили. Таким образом, Gesu является на сегодняшний день старейшей в Монреале церковью в стиле барокко.
Позже к церкви пристроили Дом творчества (Centre de créativité), в котором регулярно устраиваются выставки и проводятся тематические концерты. В то же время церковь, хоть и не имеющая своего колокола, вполне пригодна для того, чтобы в ней молиться.
По части концертов в эти дни и там тишь да гладь. Зато не лишена своеобразия «Звуковая инсталляция в трех частях», акустическое творение немецкого композитора по имени Ганс Тучку (Hans Tutschku), который, помимо сочинительства, ведет курсы электронной музыки в Гарвардском университете.
Чуть выше мы отметили, что у церкви нет колокола. Поэтому ежедневные прохожие, привычно следующие улицей Блери, наверняка были поражены, впервые услышав колокольный звон, доносящийся невесть откуда. Это и есть первая часть «звуковой инсталляции» герра Тучку. Директор монреальского Немецкого института им. Гете Мехтильда Манус высказывается об этом, по мере сил напуская туманности: «Одним из способов, позволяющих заполнить пропасть между культурными категориями «шума» и «тишины», является создание таких мест, где можно было бы обмениваться достижениями искусства вне зависимости от культурной или религиозной принадлежности. Ганс Тучку, художник с мировой известностью, продуктивно работает в этом направлении…».
Попробуем аккуратно спуститься с горних высей немецкой романтики в мир конкретный. Итак, что на самом деле происходит?
Как мы уже сказали, первая часть «инсталляции» предназначена для ничего не подозревающих людей на улице. В северной башне церкви устанавливаются мощные динамики, каждый час имитирующие колокольный звон.
Следующий «удар» ожидает посетителя уже внутри, под сводами церкви. Здесь тоже понаставлено множество динамиков, из которых слышатся голоса, записанные в разных частях света на всевозможных языках. Это молитвы, религиозные песнопения, диалоги и даже споры.
Третий элемент инсталляции позволяет каждому гостю внести свой посильный вклад в это вавилонское сооружение. Любой желающий может зайти в исповедальню, где его встретят очередные «голоса», раздающиеся из припрятанных там и сям динамиков; но, кроме того, там будет микрофон, с помощью которого можно «вмешаться» в многоязыкий звуковой поток и услышать свой голос среди остальных. Как это сделать – целиком на совести гостя. Замысел художника тут, видимо, коренится в том, чтобы создать нестандартную ситуацию (как для рядового прихожанина, привыкшего ходить к исповеди, так и для человека, впервые в жизни зашедшего в такую кабинку) и позволить ему перехватить инициативу самостоятельно.
В принципе, это может оказаться действительно интересным. Иной вопрос – как отреагировал бы на такое событие сам Игнатий Лойола. Подозреваю, что он немедленно вызвал бы спецотряд экзорцистов с целью изгнания бесов.
Если он не восстанет из гроба, то инсталляция будет доступна вплоть до 27 сентября.
3 сентября в зале клуба «Метрополис» состоится концерт британской тяжко-металлической группы Motörhead.
Сие формирование было основано в 1975 году бас-гитаристом Йеном Килмистером, более известным под кличкой «Лемми». Ему же принадлежит и идея названия коллектива, которое на американском сленге означает личность, патологически склонную к превышению скорости за рулем. Кроме того, это название создает подсознательную аллюзию на Machine Head, блестящий классический альбом Deep Purple, и такая ассоциация, конечно, шла «мотористам» на пользу. Наличие же германского умлаута над второй буквой «о», видимо, является визуальным трюком для привлечения внимания (иной версии у меня нет).
Как и всякая группа «новой волны британского металла», музыка Motörhead никуда особенно не должна была деться от предыдущих наработок Deep Purple, Black Sabbath и Judas Priest. Впрочем, если уж мне дозволено высказать свое мнение, то в хэви-металлическом мире вообще не было сказано ничего нового после альбомов Paranoid и Machine Head. Еще громче, еще агрессивнее, еще быстрее – это пожалуйста. Еще интереснее – вот уж нет.
Люди, которые считают себя экспертами в разнообразии стилей, называют Motörhead отцами-основателями спид- и трэш-металла. Впрочем, сам Лемми мудро открещивается от такой славы, которая только на первый взгляд лестна, а на деле навечно сажает такую группу в фарватер своих предшественников: «Я не люблю, когда нас называют металлической группой, потому что мы возникли задолго до всяких там «металлов». Я играю рок-н-ролл, и для меня это святое».
Так или иначе, но Motörhead породили целый сонм собственных подражателей, что, в свою очередь, расплодило в геометрической прогрессии невероятное количество шумных групп, лишенных какой бы то ни было индивидуальности. Это, в общем, главная беда металлической музыки. Даже великие Deep Purple оказались обречены на вечное поражение в их попытках создать что-то на высоте собственной планки. Что уж говорить о других, которые просто гоняют туда-сюда бесконечные гаммы под видом гитарных соло и извергают брачный рев медведя гризли вместо пения. А вот и сравнительное определение, данное Motörhead американским музыкальным журналом «Стерео Ревю» еще в 1977 году: «Они знают, что похожи на зверей, и не желают выглядеть иначе. Впрочем, в сравнении со множеством гадких лягушат тяжелого металла, которые мнят себя неотразимым Божьим даром для женщин, эти квазимодо смотрятся где-то даже симпатично».
Итак, клуб «Метрополис», 59 Sainte-Catherine Street East, в 20:00. Билет на концерт, если куплен заранее, обойдется поклонникам «квазимод» в $35, а в день концерта — $40.
Справки можно навести по телефону: (514) 844-3500.
Ну чем, ну чем еще заняться в это межсезонье, в это «смутное время» концертной жизни? Так ведь и жениться можно – хоть в наше время это и опасный эксперимент, чреватый великими финансовыми убытками.
Деловые люди это понимают, поэтому выставочный зал Place Bonaventure представит экспозицию под бодрящим названием «Давай поженимся» (Marions-Nous).
Выставка будет открыта 6 и 7 сентября с 10:00 до 16:00, подробная информация доступна по телефону (514) 381-4428.
Этот крупнейший в Канаде показ брачных аксессуаров продемонстрирует целый ряд продуктов и услуг, призванных очаровать помолвленные пары и убедить их в правильности выбранного решения – истратить как можно больше денег на свадебный ритуал. В общем, это тоже произведения искусства – все эти платья, ювелирные украшения, перчатки, головные уборы, декорации, икебаны и так далее. В нашем мире, где человеческие отношения столь неустойчивы и случайны, и так часто возникают просто от одиночества и от нечего делать, а сам институт брака стал представлять больше неудобств, чем преимуществ, нужно обладать поистине железной уверенностью в своих чувствах, чтобы решиться на такой шаг. Сами же свадьбы любой конфессии все больше напоминают деловые презентации, нежели искреннее единение Ромео и Джульетты пред лицом Господа.
Но до чего же они действительно красивы, эти белые свадебные платья! По крайней мере, они заставляют мечтать и тосковать о тех временах, когда их сохраняли на память как реликвию (а не возвращали спешно в бюро проката), когда свадьба была главным событием в жизни человека (в немецком языке для «свадьбы» существует точное слово Hochzeit – высшая точка расцвета, кульминация), когда все решала любовь, а не цифры брачного контракта, а молодожены встречали утро брачной ночи отнюдь не деловитым подсчетом суммы дарственных чеков.
Монреаль
