Всяко лыко в строку

Всяко лыко в строкуПерестройка по-русски породила в киноведении два прогноза. Первый: «империя зла» закачалась, того гляди — рухнет, а вместе с ней почиет в бозе и тот интерес, что испытывали западные кинорежиссеры к стране победившего социализма. Второй и, как оказалось, более верный: новая проблематика, захлестнувшая Россию, подарит Европе и Голливуду возможность снимать остросюжетные ленты на абсолютно свежие темы. Например, о судьбе нестандартного по всем показателям советского генсека.7 ноября 1990-го на первого президента СССР было совершено покушение: мститель-одиночка не простил ему событий в Тбилиси и Баку. Дело сорвалось из пустяка – стрелявшего толкнули под локоть. По бескрайним российским просторам опять загулял анекдот о Семене Михалыче Буденном («сабелькой надо было, сабелькой!»), но годом раньше, и сразу в нескольких фильмах, CIA, дабы спасти генсека-новатора, пришлось предпринять титанические усилия. Правда, причина для покушения виделась иная: Горбачев превратился в мишень для секретных служб восточноевропейского блока, особенно для КГБ. Триллер «Красный король. Белый рыцарь» («Red King. White Knight», TV, 1989) и сейчас не разочарует. Сюжет, в двух словах, таков: КГБ, обозлившись, что его лишают власти, нанимает для операции убийцу международного класса, а затем приканчивает всех причастных к делу. Пораженный гибелью друзей, один из гэбэшников отыскивает возможность сообщить об этом плане CIA. Для предотвращения трагедии американская разведка засылает в СССР своего бывшего агента… Присутствует на экране и любовь – куда ж без нее. Ron Hutchinson (заметно, что не только сценарист, но и драматург) создал плотную, динамичную литературную основу. Рецензенты упрекали картину в излишнем психологизме, но, во-первых, триллера без него не бывает. Во-вторых, грешно, сколотив крепкий исполнительский коллектив, не дать ему развернуться.

Кто сказал, что в остросюжетных фильмах на русскую тему должны сниматься лишь фигуры из массовки? Актриса театра и кино, удостоенная в 2003-м Ордена Британской Империи, Хеллен Миррен (Helen Mirren) в 1989-м еще мало известна широкому американскому кинозрителю. Зато на туманном Альбионе и в Европе уже пользуется заслуженной славой. В театре ее карьера блистательна. Едва начав свою жизнь на сцене, Миррен была принята в труппу Royal Shakespeare Company и сыграла целый ряд ведущих ролей из английской и мировой драматургии. К слову, русская по отцу, она особенно охотно бралась за нашу классику, находя в трактовке образов оригинальные, неожиданные краски. В обсуждаемом триллере Миррен тоже — русская, полюбившая «засланного казачка».

Макс фон Сюдов в представлении американцам не нуждался. В 1965-м он сыграл Иисуса в «Величайшей из когда-либо рассказанных историй» («The Greatest Story Ever Told», Голливуд). Потом были «Дюны», «Изгоняющий дьявола». Но для многих он прежде всего – актер Бергмана. Вот уж всем шведам швед — блондин, ростом за 1.90, с длинным костистым лицом и жесткой (но не по-американски) челюстью, этот человек словно воплощает общее представление об архетипе скандинавской внешности. Слово «Knight» в «Red King. White Knight» — объемно. В нем звучит отсылка не только к шахматам, но и к первой совместной работе фон Сюдова и Бергмана, всего их было 11. «Knight» — это и «рыцарь», и шахматный «конь».

Поставленная за месяц с небольшим на средства, мизерные и в 50-е годы, «Седьмая печать» (1956) едва ли не каждым кадром вошла в историю кинематографа. Причем, всем, кто над ней трудился, это стало ясно еще в процессе съемок. «Тема людей, едущих сквозь гибнущие цивилизации и культуры и творящих новые песни…» (И. Бергман). В сюжете «Седьмой печати» отразились детские впечатлений режиссера. Когда-то отец, лютеранский проповедник, взял его в сельскую церковь, расписанную благочестиво, но жутко. Чем не Босх? Смерть пилит дерево, на котором сидит объятый ужасом человек. Смерть ведет танцующую процессию в царство тьмы. Рыцарь играет в шахматы со Смертью. Черти кипятят котлы… Много всякого. На эту роспись сошлется крестоносец Антоний Блок (Макс фон Сюдов), вернувшийся из Святой земли на пожираемую чумой родину для своего последнего поединка. Он предложит явившейся за ним Смерти сыграть вначале на собственную жизнь, а потом – на жизнь других, в последнем страстном желании – использовать отсрочку для значимого поступка. Сам режиссер находил в картине «остатки прежней детской веры, в общем-то, без признаков невроза» и во время ее съемок много молился.

В 2007-м Ингмар Бергман умер. В программу Торонтского кинофестиваля был включен вечер его памяти, на котором показали «Девичий источник», в 1960-м принесший режиссеру первого «Оскара». После просмотра фон Сюдов – почетный, специально приглашенный гость (его согласие приехать составило предмет особой гордости устроителей) — вспоминая о Бергмане, признавался, что обязан режиссеру развитием своего таланта, пониманием профессиональной этики, что в мире искусства ценит его более, чем кого-либо другого. И вдруг, почти вопреки сказанному, заметил: «Меня часто спрашивают: «Вот если бы пришлось выбрать в вашей карьере наиболее важный, стоящий над остальными фильм, какой бы вы назвали?» И, вероятно, все ожидают, что я выберу фильм Бергмана. Но это не так». А в чем причина – не объяснил.

Чего только критики не напишут! Например, что «Седьмая печать» и «Девичий источник» — «псевдо», а то еще и «квазирелигиозны». Мне кажется, что за этой характеристикой стоит боязнь быть пойманным за руку. Известно, что одним из важнейших мотивов творчества Бергмана был отказ от религии, уход в агностицизм. Но, отпущенное мастером на волю волн, произведение – фильм, книга, симфония – живет тем дольше, чем более толкуемо. По мне, герои, воплощенные фон Сюдовым в этих фильмах, — богоискатели. Рыцарь не устает спрашивать. Формулировки его варьируются: «Как поверить верующим, когда и себе-то не веришь? Что будет с нами, с теми, кто хочет верить, но не может? И что будет с теми, кто и не хочет, и не умеет веровать? Отчего я не могу убить в себе Бога?». И каждый из нас слышит свою.

«Зрители смотрят фильмы Бергмана и думают, что таковы и есть скандинавы, — как-то сказал фон Сюдов. – Но мир Бергмана – очень особый. Он родом из строгой лютеранской семьи и очевидно, что это наложило отпечаток на его развитие. Мой собственный жизненный опыт совсем иной, и религия на мое воспитание почти не влияла». Карл Адольф фон Сюдов родился в 1929-м, в шведском городе Лунде, в семье профессора местного университета. Его отец был этнологом широкого профиля и преподавал фольклор, в том числе и английский, историю Скандинавии, ирландский язык. Разговоры о религии велись с мальчиком с детства – но в неортодоксальной огласовке. Профессор излагал сыну средневековые саги о скандинавских богах, декламировал рифмованные шведские хроники и позволял услышать звучание древней речи. Тролли и гоблины в этих беседах тоже мелькали – как образчик силы неминуемого Господня гнева.

За исключением «Фанни и Александер», в фильмах и книгах Бергмана «враги человеку – домашние его» (Мтф. 10:36). Трогательный штрих: лето фон Сюдовы, как правило, проводили в поместье, принадлежавшем деду и бабке с материнской стороны, и перед сном все домочадцы пожимали друг другу руки. Как-то самой собой к мальчику пришла любовь к языкам (родители ни в чем на него не давили), и в 9 лет он начал изучать английский и немецкий. Карл вырос на диво спокойным (Бергман считал, что ему редко попадался более уравновешенный тип, чем фон Сюдов). И, когда он решил пойти в актеры, это спокойствие обернулось проблемой. Какие бы яркие эмоции ни бушевали в юноше, естественным опытом в их передаче он не обладал. Учась, Карл бесконечно ставил перед собой одну и ту же цель — выразить легко определимое чувство. И преуспел.

Стиль игры фон Сюдова многообразен. Скупая, но необыкновенно точная выразительность может смениться откровенно театральным приемом (Гриффин на этом обжегся). «Девичий источник» снят по мотивам шведской баллады XIV века «Дочери Тэре из Вэнге». Единственная дочь зажиточного землевладельца (фон Сюдов) отправляется в дальнюю церковь – отвезти свечи для молений Св. Деве Марии. Ее насилуют и убивают разбойники, хотя она только что преломила с ними хлеб. Отец страшно мстит. Эпизод, где он находит погибшую девушку, сыгран так, что перехватывает горло. Недовершенное движение, которым отец прощается с дочерью, стоит, по моему мнению, последующей сцены, когда он и спорит с Господом, и, обуздывая себя, дает ему клятву искупить грех постройкой храма.

Два полярных по характеру художника прекрасно ладили. Бергман тоже на Сюдова не давил. Режиссеру было свойственно создавать ритмический рисунок кадра – соотношение двигающихся и неподвижных фигур; он решал, стоять актерам или сидеть, и был в этом настойчив. Но далее общей позы его указания не простирались. Он не входил в психологический анализ, только замечал «тут теплее» или «тут холоднее». Актеры чувствовали себя с ним свободно. Фон Сюдов уезжал на съемки в Голливуд, в Италию, во Францию – куда приглашали, но продолжал сотрудничать с Бергманом… Я не забыла о покушениях. Просто и Бергмана, и Макса фон Сюдова очень люблю. Есть у этого актера поразительное свойство – он всегда в центре. Величина его роли – фактор несущественный, впечатление от фильма связано прежде всего с ним.

В том же 1989-м Фредерик Форсайт, знаменитый автор политических детективов («День шакала», полагаю, все читали), пишет сценарий для триллера «Just another secret» (приблизительно «Секрет, еще секрет»). Снимает фильм британское телевидение. Сюжет, как оно всегда и бывает у Форсайта, прихотлив, система персонажей – довольно многочисленна, завязка серьезна: за «железным занавесом», в Восточном Берлине, бесследно пропадают аж пять агентов CIA. На их поиски послан шестой – самый умелый, некий Грант, который работает без прикрытия, под видом действительно существующего, обычного восточногерманского гражданина. Сосед этого немца распознает подмену, и умелый агент вынужден его убрать. Выходит, что теперь его могут разыскивать за это убийство. На тернистом пути Гранта встречается добрая, наивная душа – официантка, у нее он теперь и живет (любовный мотив). Дознавшись, что один из агентов Штази – гомосексуалист, Грант шантажирует его, и тот проговаривается, что в большой тайне готовится визит Горбачева в ГДР. Все становится на свои места: советские консерваторы планируют убить Горбачева и свалить вину на пропавших американских агентов… Поставлен был фильм живенько и зрителю понравился.

Но тема себя еще не исчерпала, и в 1992-м на домашние экраны выходит очередное покушение – «Кризис в Кремле» («Crisis in the Cremlin»). На этот раз Горбачева спасает компактная команда, состоящая из свояченицы нанятого КГБ убийцы и, конечно, агента CIA. Картина, в общем, произвела впечатление, и по ней создали компьютерную игру. К некоторым недостаткам «Кризиса» зрители отнесли отсутствие в нем запоминающихся актеров: положительный и отрицательный герой оказались на одно лицо.

Какую еще специфику выловили из русской темы в 90-е – читайте через неделю.

Александра Канашенко
Монреаль