История канадского доллара началась 400 лет назад. Тогда на территории, ныне именуемой Канадой, царил полный валютный хаос. Канады как таковой еще не было, а были бурно разивающиеся французские и английские колонии в Северной Америке. Весь XVII век, XVIII век и даже в начале XIX века в колониях свободно ходили монеты разных стран.Это были не только английские и французские денежные средства, но также деньги чеканки Португалии, Испании, испанских колоний в Латинской Америке: Мексики, Перу и Колумбии.
Трудности и опасности морских путешествий, постоянный дисбаланс в торговле с колониями приводили к хронической нехватке монет. Пытаясь привлечь средства в колонии, французские и английские местные власти обычно устанавливали более высокий номинал для монет, циркулировавших под их юрисдикцией, чем тот, что был указан на них. Например, в Новой Франции в конце XVII века все монеты стоили на треть выше, чем во Франции. Подобным образом британские колонии в Северной Америке оценивали серебряный испанский доллар (пиастр) в 8 шиллингов, хотя британское правительство в 1707 году установило его курс в 4 шиллинга 6 пенсов.
Хроническая нехватка монет побуждала к введению бумажных денег. Самыми знаменитыми из них являлись карточные деньги (!) Новой Франции. Введенные в 1685 году, карточные деньги первоначально были сделаны из игральных карт различных размеров. Номинал соответствовал размеру. На картах стояла подпись казначея колонии (бедолага, трудился, наверно, днями и ночами).
Несмотря на протесты парижских властей, возмущавшихся потерей контроля над бюджетом, в Новой Франции несколько раз массово печатали карточные деньги, пока их не изъяли из обращения в 1719 году. Но спустя 10 лет карточные деньги появились вновь. Они свободно ходили по Новой Франции до подъема инфляции, вызванного Семилетней войной в Европе в 50-е годы XVIII века. Война потребовала больших финансовых затрат, что подорвало доверие к французской валюте.
Еще одной особенностью денежного обращения в те времена было то, что различные колонии, словно желая еще больше заморочить головы трудящимся, устанавливали разный курс на одни и те же монеты. Некоторые монеты умышленно переоценивались или, наоборот, недооценивались. Оценка порой никак не соотносилась с количеством золота и серебра в монете. Все это делали «умные люди», чтобы стимулировать или предостерегать от использования тех или иных монет. Переоцененные монеты выталкивали недооцененные из обращения. Колониальные власти периодически пытались бороться с этим. Недооцененные монеты загружались на суда, плывущие из Европы в колонии, издавались декреты о повышении их курса. Сколько раз закодательным собраниям приходилось пересматривать курсы монет! В связи с этим мне вспомнились годы перестройки, когда продавцы в продовольственных магазинах первым делом занимались с утра переписыванием ценников. Привычный 34-копеечный кефир, помню, как-то стоил 16 500 рублей, а на следующий день уже 17 000 рублей!
В Канаде, отметим, курсы зависели не только от воли людей. На них влияли и такие факторы, как уменьшение серебряного или золотого наполнения, а также постепенное изнашивание старых монет. На стертые монеты со слегка заниженным весом, как правило, назначалась меньшая цена. Между прочим, и сейчас в России и некоторых других странах бывшего Варшавского блока существует такая же практика. Помню, как в Праге в обменном киоске нас попросту «ободрали», придравшись к потертости на стодолларовой американской купюре. Но это уже другая история…
Важным курсом обмена в Британской Северной Америке был так называемый Галифакский курс. Он получил название по имени города Галифакс (ныне столица провинции Новая Шотландия), где его впервые стали применять. Официальным этот курс стал в 1758 году, когда был утвержден на заседании первой Ассамблеи Новой Шотландии. Основой для него служили фунты, шиллинги и пенсы. Монеты других стран оценивались по их серебряному или золотому весу. Например, испанский серебряный доллар весил 420 гранов (мера веса, эквивалентная 0,065 г), из них в монетах было 385 гранов чистого серебра. Испанский серебряный доллар приравнивали к 5 шиллингам. Такая стоимость испанских монет, наиболее популярных в обиходе того времени, использовалась при купле-продаже и для разрешения долговых споров. Фактически, испанский доллар (пиастр) долгое время был одной из основных монет Новой Шотландии.
В 1762 году британские колониальные власти отменили Галифакский курс обмена, поскольку он не согласовывался с Имперским актом 1707 года, но этот обменный курс по-прежнему продолжали использовать в стране. Его приняли и в Квебеке, когда после Семилетней войны Новая Франция перешла под британское правление. Использовали его также в провинциях Нью-Брансуик и Остров Принца Эдуарда. Галифакский обменный курс с некоторыми изменениями просуществовал почти до середины XIX века.
После победы Американской революции и войны за независимость Верхняя Канада (Онтарио) в противовес Галифакскому курсу перешла на обменный курс Йорка (будущий Торонто). Курс Йорка некоторое время использовали и торговцы Монреаля. Первоначально этот обменный курс установили в Нью-Йорке. Его принесли в Верхнюю Канаду иммигранты-лоялисты. По Йоркскому курсу испанский доллар оценивался в 8 шиллингов. Кому-то это не нравилось, и в 1821 году в Верхней Канаде законным образом ввели Галифакский курс, при котором испанский доллар стоил 5 шиллингов. Но в сельских районах колонии обменный курс Йорка использовался влоть до объединения Верхней и Нижней Канады в 1841 году. Действительно, где тут было разбираться с курсами простому сельчанину – урожай нужно убирать.
Весь XVIII век и в первой половине XIX века фунт стерлингов (фунты, шиллинги и пенсы) считался основной валютой, в которой производились расчеты в Британской Северной Америке, то есть в Канаде. Но британских монет не хватало, и в обращении преобладали испанские серебряные доллары. Поддерживать валютную систему, основанную на фунтах стерлингов, было все труднее.
В 1792 году на континенте появилась еще одна валюта — американский доллар, который быстро завоевал популярность и получил хождение в Канаде. Торговые связи между Верхней и Нижней Канадами и США интенсивно развивались. Канадским властям нужно было срочно задуматься о создании собственной валюты.
Колониальные власти Британской Северной Америки время от времени пытались установить общую денежную систему на всей территории страны. Ее основой неизменно хотели сделать британские фунты, шиллинги и пенсы. Неудивительно, что сэр Исаак Брок потребовал в 1812 году у правительства Нижней Канады 250 тысяч фунтов стерлингов на выпуск специальных «армейских денег», чтобы расплачиваться с солдатами и офицерами во время войны между Канадой и США и финансировать прочие армейские нужды. Данные купюры меняли только на испанские доллары. «Армейские деньги» легально ходили в Верхей и Нижней Канаде вплоть до их изъятия из обращения после войны.
Первые банкноты в Канаде напечатал «Бэнк оф Монтреал» вскоре после его создания в 1817 году. На этих купюрах номинал указывался в долларах. Их можно было менять на различные монеты. Вскоре в Канаде появились новые банки, начавшие печатать свои банкноты. В 1830-40 годах их номиналы ставились как в долларах, так и в фунтах. Эти банкноты свободно ходили по Канаде и США. В Верхней Канаде тогда же получили свободное распространение американские банкноты. Двустороннее движение денежных знаков через канадско-американскую границу оказалось сильным побудительным мотивом к использованию долларов и центов вместо фунтов, шиллингов и пенсов.
В противовес этому банковские бумаги, циркулировавшие в Нью-Брансуике, в Новой Шотландии, на Острове Принца Эдуарда и на Ньюфаундленде, номинировались в фунтах, шиллингах и пенсах, что отражало более тесные связи Атлантических провинций с Великобританией и менее развитую торговлю с США.
Представьте себе, сколько различных банкнот и монет могло быть в вашем кошельке, при условии, конечно, что у вас были деньги. Отыщись сейчас такой кошелек на чердаке старого прапрадедушкиного дома, такой коллекции цены бы не было! Однако кое-кто посчитал разнообразие банкнот и монет недостаточным.
10 февраля 1841 года политический союз Верхней и Нижней Канады привел к новому курсу обмена и появлению новой монеты — британского золотого соверена. Его оценили в 1 фунт 4 шиллинга и 4 пенса в местной валюте. В то же время «Золотой американский орел» (так называли в народе американскую монету с изображением орла) достоинством в 10 долларов был оценен в 2 фунта 10 шиллингов.
И золотой соверен, и американский орел рассматривались как официальные денежные средства. Ввести-то их ввели, но ведь старые деньги не выбросишь! Поэтому испанские и британские колониальные деньги, а также американские серебряные доллары продолжили свободное хождение.
Кое-кому старые серебряные доллары казались не стоящей монетой, а, скорее, сувениром. Так, хозяин одной монреальской таверны стал украшать ими стены. 240 монет в специальных маленьких нишах стали своеобразной приманкой для клиентов. Все хотели посмотреть на коллекцию, а заодно выпить стаканчик вина, да может, чего и покрепче. На прощание многие пополняли коллекцию. Монеты стали даже клеить к стойке бара. Кое-кто, подвыпив, пытался утащить такую монету. Нарушителя тут же выдворяли. Таверну так и прозвали — «Сильвер доллар салун».
И все же попытки перейти к единой валюте не прекращались. В 1841 году лорд Сиденхэм, генерал-губернатор только что объединенных двух колоний, предложил Законодательному собранию создать провинциальный банк, который выпускал бы до миллиона банкнот, номинированных в долларах. 25% их стоимости гарантировалось бы золотыми запасами, а остальное — ценными правительственными бумагами. Сиденхэм также рекомендовал запретить все банкноты частных банков. По сути, лорд предлагал создать центральный канадский банк. Он также хотел ввести пошлину на печатание денег и чеканку монет, средства от которой пошли бы на финансирование общественных работ.
Предложение генерал-губернатора изучал специально созданный Комитет по банкам и валюте, возглавляемый Френсисом Хинксом. Хинкс горячо поддерживал план лорда Сиденхэма. Но Законодательное собрание проголосовало против. Большинство депутатов лоббировало интересы частных банков, противившихся централизации. С лишением права на выпуск собственных банкнот банки боялись потерять часть доходов. Нужно также заметить, что многие физические лица, занимавшие деньги у различных банков, опасались, что централизованный контроль над финансовыми институтами приведет к ужесточению условий получения кредитов. Молодые предприниматели часто брали займы у одного банка, расплачивались по процентам, занимая в другом банке и т.д. Из-за этого росло количество безнадежных должников.
Но больше всего депутатов Законодательного собрания беспокоило, что правительство, создав единую банковскую систему, получит слишком много власти. Создание единых банкнот пришлось отложить еще на четверть века. А появление центрального банка – почти на 100 лет!
История канадского доллара на этом не закончена, продолжение следует. Завершить же сегодняшний разговор мы хотим рассказом из жизни лорда Сиденхэма. Его краткое пребывание в Канаде ознаменовалось не только историческим предложением централизации банковского дела и введения собственных канадских банкнот, но и своеобразным рекордом.
Зимой 1840 года лорду Сиденхэму срочно понадобилось прибыть из Йорка в Монреаль. Поскольку персонального самолета у него не было, выход был только один: он послал офицера-адьютанта на постоялый двор, чтобы найти возницу, готового доставить его в Монреаль менее чем за 36 часов(!). Это был серьезный вызов, задевший за живое многих. Возможно ли такое? Обычно поездка между этими двумя городами занимала 4,5 дня или около 108 часов. Но как почетно выполнить просьбу самого генерал-губернатора!
Вызов принял некто Уильям Уэллер, один из владельцев санных упряжек в Верхней Канаде. Плата была по тем временам очень щедрая: тысяча долларов. Зачем потребовалась такая спешка, до конца неясно. Из дошедших до нас версий наиболее правдоподобна версия о благородстве генерал-губернатора: он будто бы спешил спасти от смерти человека, приговоренного к повешению за преступление, которое, возможно, не совершал.
Генерал-губернатор сел в сани Уильяма Уэллера в 6 утра 18 февраля 1840 года. В упряжке было 4 лошади. Уэллер заранее оповестил все санные дворы на своем пути с просьбой подготовить свежих лошадей. На санях сделали постель. Поэтому лорд Сиденхэм в дороге мог спать, а Уэллер, конечно, должен был бодрствовать. И Уэллер выиграл! Он смог проехать 360 миль за 35 часов 40 минут: на 20 минут быстрее оговоренного срока.
А что было с осужденным, мы не знаем. Возможно, его вина как раз и состояла в том, что он слишком «просчитался», обменивая одни монеты на другие.
Монреаль
