В который раз удивляюсь тому, как реальная жизнь иной раз создает настолько сложные и многоходовые комбинации, что самый дикий и несообразный вымысел беллетриста покажется в сравнении унылой рутиной. Судите сами – начну издалека – но история того, ей-Богу, стоит.
Начинается она почти как известное стихотворение Мандельштама.
Жил Исаак Гершель, еврейский музыкант…Проживал он в немецком городе Ганновере и был беден, как синагогальная мышь. Что не помешало ему влюбиться в христианскую девушку по имени Анна-Ильза Моритцен.
Поскольку на дворе стоял просвещенный и гуманный XVIII век, то многие проблемы тогда еще решались достаточно просто. Исаак принял христианство и женился – вот и все дела. Дальше жизнь пошла в гору: Исаак стал гобоистом военного оркестра и народил десять детей. Всем им он постарался дать музыкальное образование, а сыновей Якоба и Вильгельма, когда подросли, пристроил в гвардейский оркестр.
Но вдруг разразилась Семилетняя война с французами, и ганноверская гвардия опозорилась в битве при Хастенбеке. Комизм сражения состоял в том, что оба войска, натолкнувшись на силы противника, одновременно посчитали дело проигранным и дружно задали стрекача в разные стороны; однако французы опомнились первыми, развернулись и снова бросились в наступление. Дисциплинированные же немцы бежали не оборачиваясь, позволив французам беспрепятственно занять почти все Ганноверское княжество и Брауншвейг впридачу.
В такой ситуации каждый спасается, как может. Якоб и Вильгельм обратились за помощью к отцу, и старый Исаак дал мудрый совет, которым сегодня пользуются все, кому не лень: попросить политического убежища в Англии.
И если в отношении Якоба история скромно помалкивает, то о Фридрихе Вильгельме Гершеле нам известно, что он превратился в Фредерика Уильяма, быстро овладел английским языком и устроился работать органистом и учителем музыки в Галифаксе. И это, заметим, только начало нашей истории.
Занятия теорией музыки постепенно привели Уильяма Гершеля к математике; математика, в свою очередь, подтолкнула его к изучению оптики; оптика же «разбудила» в гобоисте астронома. Поскольку на покупку пристойного телескопа у Гершеля не было денег, он сконструировал свой первый телескоп сам. И если консервативный читатель сейчас отпускает неуважительные шутки в адрес доморощенных самоучек с подзорными трубами, то такого читателя ждет гром среди ясного неба.
13 марта 1781 года Гершель, глядя в свой самопальный телескоп, открыл планету Уран и немедленно посвятил свою находку королю Георгу III. Король, сам неравнодушный к картинам звездного неба, на радостях даровал Гершелю чин Королевского Астронома и даже дал денег на постройку собственной обсерватории. Ну а с деньгами-то, как говорил купец Кнуров в «Бесприданнице», можно дела делать, можно.
В 1789 году Гершель изготовил самый крупный для своего времени телескоп и, заглянув в него, немедленно увидел спутники Сатурна – Мимас и Энцелад. А наведя тот же телескоп на свой Уран, он узрел спутники Титанию и Оберон – «открыл» и их.
Ну, а после этого открытиям Гершеля просто теряем счет. Именно он определил, в какую сторону движется Солнечная система, и даже вычислил координаты точки направления; первым ввел понятие «астероид»; установил прямую зависимость между солнечной активностью и климатическими изменениями; догадался о существовании звездных систем; глядя в микроскоп, доказал животную природу кораллов (а не растительную, как полагали до него); и наконец, открыл инфракрасное излучение!
Если читатель, верящий в незыблемые ценности формального образования, сейчас досадует и бормочет что-то об «исключениях, лишь подтверждающих правило» (самый жалкий аргумент на свете), то, справедливости ради, надо признать, что в понятиях Гершеля о мироздании наблюдались и обидные пробелы. Он, например, был уверен, что все планеты обитаемы, и Солнце тоже.
Тем не менее сэр Уильям Гершель (да, Гершель получил рыцарское звание Королевского Гвельфского ордена в 1816 году) остается одним из величайших астрономов в истории.
У сэра Уильяма был единственный сын, Джон. Видимо, и сам понимая, что самоучкой в новом XIX веке быть опасно, отец сделал все возможное, чтобы сын вырос не музыкантом, а образованным человеком.
Поэтому юный Джон посещал сначала Итон, а потом и Кембридж, где показал блестящие математические способности и даже составил задачник по высшей математике. В 20 лет с небольшим он уже был автором трудов «Несколько примечательных способов применения теоремы Коутса» и «Размышления о различных аспектах анализа».
Впоследствии блестящий физик, химик и астроном, Гершель-сын внес и свой вклад в мировую науку. Это он первым теоретически обосновал необходимость составления объективов из двух линз. Изобретенный им способ вычисления орбит двойных звезд вошел во все учебники по астрономии. Он обнаружил более 3000 двойных звезд и 2307 туманностей. Удовлетворившись наблюдениями в северном полушарии, Джон Гершель, не признававший полумер, отплыл в Южную Африку – на мыс Доброй Надежды, где и прожил 4 года, изучая звездное небо южного полушария.
По возвращении в Лондон Гершель получил титул наследственного баронета, должность директора монетного двора и кресло председателя Королевского астрономического общества. Как и отец, он стал рыцарем Гвельфского ордена и отныне именовался «сэр Джон Гершель». Его торжественно похоронили в стенах Вестминстерского аббатства, рядом с могилой Ньютона.
Но было у сэра Гершеля-младшего и еще одно увлечение: фотография. Здесь он тоже совершил множество открытий; в частности, экспериментировал с техникой цветной репродукции, первым заметив, что лучи разных частей солнечного спектра оставляют на фотобумаге отпечатки своего собственного цвета. Это он ввел в обиход такие термины, как «негатив» и «позитив». И, собственно, само слово «фотография».
Здесь, правда, необходимо маленькое уточнение. Гершель не знал, что за 5 лет до него слово «фотография» уже было произнесено вслух в бразильской деревне Сан-Карлуш – художником и изобретателем Эркюлем Флорансом. Этот француз, в 20 лет отправившийся в кругосветное путешествие и осевший в Бразилии, успешно произвел все те опыты, которые позже запатентовал француз Луи Дагер. К сожалению, физическая удаленность от Европы и неумение документировать свои исследования лишили Флоранса заслуженного титула изобретателя современной фотографии. Вплоть до XX века о нем просто никто не знал!
Кроме Гершеля и Флоранса, над изобретением техники фотографии долгие годы работали англичанин Уильям Тальбот и француз Жозеф Ньепс. Собственно, Ньепс первым изготовил настоящий стабильный фотоаппарат (называя его «гелиограф»). После смерти Ньепса всеми готовыми наработками воспользовался его партнер и помощник Дагер, который и доложил о своем изобретении французской Академии наук. Это произошло 7 января 1839 года. Изобретение получило название «дагеротип».
А 19 августа того же года французское правительство официально объявило технологию дагеротипа «всемирным достоянием». Таким образом, именно за Францией закрепилась слава страны, подарившей миру фотографию.
Правда, всего за неделю до этого события Дагер, пуще всего желавший насолить своему конкуренту Тальботу, успел запатентовать свое изобретение в Англии. В результате повсюду фототехника и фотоискусство начали бурно развиваться, а в Англии это развитие надолго затормозилось.
В России пионером фотодела стал замечательный мастер Сергей Львович Левицкий (двоюродный брат Александра Герцена).
Юрист по образованию, Левицкий работал в Министерстве внутренних дел у графа Строганова. Но, увлекшись дагеротипией, вышел в отставку и уехал в Париж учиться фотоделу. Там он сконструировал собственную модель фотокамеры и получил первую в истории золотую медаль за фотоснимки.
Вернувшись в Петербург, он открыл «Дагеротипное заведение Сергея Левицкого» на Невском проспекте и впоследствии был личным фотографом сразу у двух императоров: у Николая I и у Наполеона III. Левицкий прожил долгую жизнь и успел лично запечатлеть четыре поколения династии Романовых.
А в Монреале – в Музее изобразительных искусств MBAM – открылась выставка французской фотографии XIX века из коллекции Канадской Национальной галереи в Оттаве.
Экспозиция охватывает период с 1840 по 1900 годы и представляет около 80 работ виднейших французских фотографов той эпохи: Эдуара Бальдю (Еdouard Baldus), Максима Дю Кана (Maxime Du Camp), Гюстава Ле Грея (Gustave Le Gray), Надара (настоящее имя Гаспар-Феликс Турнашон) и других.
На выставке можно будет увидеть дагеротипы (изобретение Ньепса и Дагера), калотипы (изобретение Тальбота), альбуминовую печать (альбумин – специальная смесь из яичного белка по технологии, предложенной Луи Дезире Бланкар-Эвраром) и фотографюры (разработаны Тальботом и Ньепсом независимо друг от друга).
Выставка расположена в зале Жан-Ноэля Демаре (Jean-Noël Desmarais Pavilion); вход бесплатный в любой день.
Вряд ли старый Исаак Гершель мог представить себе, к чему приведет побочное увлечение его непутевого сына, так и не пожелавшего стать настоящим музыкантом.
Монреаль
