В последние четверть века получены убедительные подтверждения того, во что ученые верили издавна, со времен Джордано Бруно и даже раньше: наша галактика это мир миллиардов миров. Среди которых могут и даже обязательно должны быть обитаемые. Впрочем, дело не в вере, а в самых общих соображениях – если уж мы с вами живем в богатой объектами солнечной системе, то почему все остальное превеликое множество звезд должно оставаться бесплодным?Что, они не из тех же водородно-гелиевых облаков сконденсировались, что и Солнце, не такими же протопланетными дисками были окружены и не вспышками сверхновых подпитывались? Или Господь создал все это сверкающее великолепие лишь в качестве помпезных декораций, нефункционального фона, на котором мы с вами венцы, значит, творения разыгрываем человеческую комедию? Но здравый смысл подсказывает оставить спекуляции нашей уникальностью \»профессионалам\», ибо гипотеза единственной и неповторимой Земли столь же невероятна, как и гипотеза творца!
Александр Виленкин, директор института космологии университета Тафтса, исходит из гораздо более продуктивной и соответствующей реальному положению вещей гипотезы медиокрити посредственности, точнее, заурядности. Причем не только нас и нашей Земли, но Вселенной в целом! Оттого, что мы неспособны обнаружить присутствие жизни и разума у иных светил, еще вовсе не следует их фактическое отсутствие, а следует, скорее всего, наша собственная юношеская неразвитость и провинциальное невежество.
Однако прежде чем обращать взор в мерцание светил, глянем на себя. За плечами у наших млекопитающих предков десятки миллионов лет эволюции, приспособления к окружающей среде и ее изменениям. Срок как будто бы достаточный. За такое время можно к чему угодно приспособиться, к любой среде, даже если она чрезвычайно сурова, с частыми, непредсказуемыми и катастрофическими изменениями условий, резкими перепадами температур и давлений, уровня освещенности и прочей радиации, с такими эксцессами, как снег летом, жара зимой и вообще с быстрыми вариациями климата. Можно адаптироваться даже к частым, после каждого дождичка в четверг, извержениям вулканов, наводнениям, землетрясениям, засухам и прочим катаклизмическим природным прелестям. Если жизнь зародилась-зацепилась, то полностью убить ее может лишь нечто экстраординарное!
Изменить, повернуть в иное русло, причем повернуть радикально, бросая все нажитое и неся тяжелые потери – да, такое бывало. И не раз, вспомните кембрийское великое вымирание, девонское и совершенно уж сокрушительное, величайшее пермское! Каковое привело едва ли не к полному исчезновению всех морских видов (это что же такое должно было произойти с океанами?!), не говоря уже о 70% наземных видов позвоночных! Сей истинный биологический геноцид стал единственным известным массовым вымиранием насекомых, самых, пожалуй, устойчивых и приспособленных созданий природы. Однако тараканы пережили даже его!
Или взять последнее, известное каждому школьнику позднемеловое вымирание, когда рептилии, ощутив на себе последствия падения астероида, оставившего гигантский кратер Чиксулуб, грустно махнули шипастым хвостом на прощание и практически покинули арену истории, на которой не то пресмыкались, не то царили целых 200 миллионов лет. Боюсь, однако, что и это вымирание не было последним, мало ли бесхозных астероидов все еще бороздит космические просторы в поисках подходящей планеты!
Биота несла тяжелейшие потери во время таких гекатомб, и, боюсь, никогда уже не услышать нам унылого рева тираннозавра, не сумевшего завалить трицератопса и укладывающегося спать на пустой желудок. Никогда уже не увидеть мирные стада трилобитов, пасущиеся на мелководье. Великое множество видов утрачено навеки! Но природа не любит пустоты, и каждый раз после большой \»зачистки\» наступала пора взрывного видообразования жизнь очень скоро возрождалась в еще большем разнообразии. Вот и динозавры освободили место млекопитающим. И как мы его использовали? Лишь недавно, после 65 млн. лет (!) усердной эволюции и аккомодации, мы подняли голову и с любопытством взглянули на звезды…
Клоню я к тому, что если жизнь появилась, то она не пропадет и в самых жестких условиях! Однако условия Земли чрезмерно суровыми назвать трудно. Снег здесь, как правило, падает зимой, землетрясения редки, извержения вулканов еще реже, недаром опыт Помпей и Геркуланума ничему не учит потомков. Температура, конечно, скачет, но умеренно, а в тропиках так и вовсе постоянна. И так далее, включая ураганы, смерчи, цунами, наводнения, засухи и прочую экзотику – все это происходит редко. Жить можно! Причем нескучно все перечисленное добавляет в блюдо остроты. В том числе и смена сезонов. Недаром одна моя гавайская приятельница жалуется, живя по соседству с райским пляжем Вайкики, что изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год – за окном все тот же идеальный, но, в конце концов, утомительный тропический пейзаж. И с тоской вспоминает вид из своего петербургского окошка, за которым погода менялась по 4 раза на день! Так таможенник Верещагин из фильма «Белое солнце пустыни» давился икрой, тоскуя о хлебе.
Иными словами, еще неизвестно, что следует считать житейской нормой, а тем более фактором развития: безмятежное существование в гомеостатических условиях или постоянную борьбу с вызовами природы. Боюсь, первое угнетает и выматывает куда сильнее…
Конечно, после динозавров, процветавших в климатическом оптимуме, среда у нас стала не столь хороша, но все же она довольно мягка и постоянна. По космическим меркам если и не галактический курорт, то близко. В частности, у нас всегда была жидкая вода, а то, что часть ее переходит в твердую фазу, так ведь небольшая и ненадолго. И полноте! Ну что такое плавные изменения средней температуры поверхности большой атмосферной планеты в пределах 10 градусов за сотни миллионов лет? Разве так выглядит климатическая катастрофа? Нет, грех жаловаться, планета нам попалась отличная, роскошная и гармоничная!
Проблема, очевидно, не в ней Земля дала нам все, что могла, а в нас самих. Похоже, что это мы, наша форма жизни какая-то заторможенная и малоперспективная, с ограниченными возможностями приживания и выживания, с плохими естественными способностями к адаптации. В самом деле, если даже на Земле нам не всегда и не везде комфортно и мы то и дело тотально вымираем, то попробуйте приспособиться к жизни на Марсе, не говоря уже об экзотических экзопланетах или, того хуже, о родной и близкой Венере.
Каков же результат развития, если оно имело место, насколько мы соответствуем этим тепличным условиям после миллионов лет эволюции? Скажем, я подолгу живу не в резко континентальном Якутске, где зимой бывает за 40, а летом под 40, и не в снежном Монреале, климат в котором суровее московского, а на берегу океана, в довольно южном городе Нью-Йорке, однако и здесь с середины октября по середину апреля отопление не выключается. А с середины мая и по сентябрь часто трудно обойтись без кондиционера, причем счета за охлаждение превышают счета за отопление! Такова изнеженная природа человека, он комфортно себя чувствует лишь в самых узких температурных рамках.
Вполне вероятно, что именно вследствие благоприятных условий, не вынуждавших к особым биологическим усилиям по адаптации, более перспективным для Homo оказался путь внешней аккомодации, обернувшийся в итоге изменением среды обитания. Мы сбросили шерсть, чтобы заменить ее одеждой и домами, калориферами и кондиционерами, а также охотой к перемене мест. Не похоже, чтобы планете это пошло на пользу! Да и нам самим тоже кажется, изменение окружающей среды может обернуться немалыми проблемами для человечества. Так, лишь на днях, 12 апреля, в день космонавтики мне удалось наконец-то вернуться в свою квартиру, затопленную вечером 29 октября 2012 года, во время урагана Сэнди. Ремонт длился 4 месяца и еще продолжается, еще не все квартиры первого этажа нашего кондоминиума приведены в порядок. А что, если такие ураганы станут приходить каждый год?
Поэтому следует подчеркнуть охоту к перемене мест, ставшую важным инструментом адаптации. Уже австралопитеки, едва встав на ноги, заселили всю Африку и Евразию. А 10 апреля в Science появилась статья о том, что команда ученых из университета Вашингтона, финансируемая НАСА, приступила к разработке термоядерного двигателя, способного быстро доставить человека на Марс! Вспомните, «Кьюриосити» летел туда 8 месяцев, это и все, на что способна наша техника.
Ученые собираются воплотить в жизнь проект Fusion Driven Rocket (FDR) и видят его в виде 150-тонного космического корабля, в двигателе которого применяется магнитное удержание и сжатие литиевых или алюминиевых капсул размером с крупинку песка или булавочную головку, содержащих дейтерий-тритиевое топливо и заменяющих галлон обычного химического горючего. Их микросекундные термоядерные вспышки обеспечат скорость истечения плазмы в 30 км/сек – это вдесятеро больше, чем у существующих ракет! Капсулы будут с определенной частотой выстреливаться в зону реакции, а поскольку та формируется магнитными полями и не требует жестких оболочек, то двигатель получается относительно легким.
Теоретические его основы разработаны давно и хорошо, и главным проблемой считается подача топливных капсул и создание достаточно мощного источника энергии для зажигания реакции синтеза, но д-р Энтони Панкотти, ведущий инженер группы разработчиков, утверждает, что магнитная инерциальная ловушка сможет питаться от панелей солнечных фотоэлементов. Потребление не превысит 200 кВт, что сопоставимо с мощностью солнечных панелей международной космической станции. Кроме того, такой двигатель будет весьма экономичен, и старт из гравитационного колодца Земли окажется намного дешевле, чем с помощью имеющихся ракетных комплексов. Если на последних топливо занимает до 95% массы, то на FDR оно вкупе с двигателем и самой конструкцией корабля займет не более двух третей – при несравнимо лучших динамических параметрах.
Месячный полет к Марсу позволит резко снизить дозу облучения экипажа солнечной радиацией и будет состоять из трехдневного разгона до нужной скорости, полета по инерциальной траектории и затем трехдневного торможения. Исключительные тяговые характеристики двигателя исключают нужду в аэродинамическом торможении в атмосфере и в тяжелом термозащитном экране, посадка будет совершаться на огонь, лишь за счет реактивной струи!
По словам Панкотти, рабочий образец космического корабля будет готов к 2020 году, но если НАСА не пожалеет средств, то этот срок можно существенно сократить. Если это так, а я склонен верить, что все будет именно так, то на наших глазах начинается настоящая космическая революция! И слова из известной песни — «На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы» — вполне могут оказаться пророческими, а не гиперболой, художественным преувеличением. Эволюция продолжается и наш мир становится все обширнее! Не хотите купить участок на Марсе? Говорят, со склонов Вэллис Маринерис открывается поистине фантастический вид!
Монреаль — Нью-Йорк
