Мон-роялинки

Есть разные способы попасть на вершину Мон-Рояль. Так, Жак Картье, покорив ее пешим порядком в 1535 году, опередил меня с этим на целых 472 года! Что тут скажешь? Разве что: «Господи, как быстро бежит время».Впрочем, я не особенно завидую первопроходцам — вспомните состояние тогдашней медицины, особенно «искусство» дантистов, каковых вполне справедливо именовали зубодерами, вспомните отсутствие водопровода, канализации, туалетной бумаги и даже Интернета, не говоря уже о мобильных телефонах, — и вам самим расхочется завидовать доблестным предкам. Зато я недавно проделал то, что Картье и не снилось: заехал на вершину высочайшей горы Монреаля на велосипеде! И получил от этого колоссальное удовольствие.

Особенно во время спуска. Нет, нет, серпантин на гору проложен Ольмстедом с умом, без чрезмерно крутых подъемов, с обзорными площадками в местах, откуда открываются особо живописные виды, с длинными ровными участками, там можно перевести дух, лениво покручивая педали и благосклонно поглядывая на катящих рядом молодых велосипедисток. Их хватало, Монреаль очень спортивный, хотя и веселый город, недаром именно на этой трассе проходили велосипедные гонки во время Олимпиады 1976 года. Спасибо, кстати говоря, отцам этого северного Эдема за многочисленные скамейки вдоль всей трассы — и не только на ней, но и на городских улицах. Если бы вы знали, господа монреальцы, как выгодно отличается их наличием наш благословенный город от богатого, но бестолкового Нью-Йорка, где люди потому и мчатся черт его знает куда и зачем, что присесть и подумать над смыслом жизни им попросту негде!

В общем, затяжной подъем на вершину здешнего мира (ее очень полезно иметь по соседству, неподалеку, и любой знающий в этом деле толк Коперник или Птолемей подтвердит вам мои слова) немного утомляет, но не выматывает. Тем более что имеются вполне законные поводы передохнуть на подступах к местечковому Эвересту. Знаменитый горний крест надо осмотреть? Надо. А на самой высокой точке горы постоять, там, где мигает по ночам огнями радиорелейно-телефонная мачта? Откуда весь мир как на ладони, ты же счастлив и нем? Само собой. А на крохотной северной смотровой площадке остановиться и полюбоваться морем серых городских крыш, прорезанных кое-где зелеными ростками церковных шпилей, за которым черепичным морем в голубой дымке на горизонте угадываются синие цепи Лаурентид? Обязательно! Там, кстати говоря, на этой уютной площадке даже очередь выстраивается из байкеров, деликатно дающая вам полюбоваться красотой в одиночку и ожидающая той же деликатности от вас. Англосаксонский, знаете ли, индивидуальный политес. Да и то, групповое восхищенное созерцание — оно лишь в северокорейском мавзолее уместно…

Впрочем, это и будет последняя ваша остановка! Поскольку далее — сплошной экшн и сладостный декаданс! Ибо весь тот затяжной подъем, на одоление коего ушло около часа вашего сопения и пыхтения, преодоления самого себя или того, что еще от тебя осталось, все это классическое восхождение (тихо ползи, улитка, по склону Фудзи!) превращается вдруг в роскошный спуск с восхитительно опасными виражами. Вот где можно наконец-то пообщаться с судьбой тет-а-тет, накоротке. Можно лихо лететь вниз, входя в крутой поворот чуть ли не юзом, тормозя боком, разворачиваясь едва ли не плашмя, так что заднее колесо, выбрасывая веер камешков и песка, проносится в опасной близости от крутого склона. А на прямых участках вас сам черт подмывает азартно жать на педали, поддавая жару и скорости.

Куда же мы мчимся? Вниз. Вам никогда не приходило в голову, что все наши стремления вверх есть всего лишь приуготовления к сногсшибательному падению? Нет? Гм. Зря. Врубель всегда об этом думал, вспомните его демона…

Да, вниз лететь легко. Едва вскарабкавшись наверх, мы лишь об этом и мечтаем! Увы, стоит увлечься завышенной самооценкой, эдакой самодемонизацией, стоит с гордостью вспомнить свои юные годы, когда вы творили на своем велосипеде производства харьковского завода немыслимые трюки на крутых донецких горных тропах, как вас самого вдруг обдает струей гравия — и мимо на сумасшедшей скорости проносится старушка-божий одуванчик — на дорогом двухколесном мустанге, в обтекаемом шлеме а ля Дарт Вейдер и явно без царя в голове. То есть, без страха и упрека, хотел я сказать.

И лишь тогда ты понимаешь, что тот твой давний велик был производства ХТЗ, то бишь легендарного танкового завода, оттого-то и весил почти 2 пуда. Что донецкие тропы были круты лишь в переносном смысле слова, а сам ты всю свою сознательную жизнь прожил не в экологически чистом Квебеке, а среди шахт и металлургических заводов Донбасса, среди разноцветного дыма их труб и белоснежных облаков ядовитых градирен коксохимов, так что не тебе, дружок, тягаться с бодрыми монреальскими старушками, они и в свои 70 дадут фору 60-летнему дончанину…

И все же к памятнику Картье, что у восточного подножия горы, я вылетел, отстав от пожилой дамы на крутом велике всего лишь метров на 50! Рисковал, но не догнал. Да и бог с ней. Все же с возрастом становишься осторожнее, не говоря уже о том, что в последний раз в седло велосипеда доводилось садиться лет этак 40 назад. Ладно. Важно иное: в итоге на весь спуск с вершины ушло минут 10. Всего лишь. Но мир заметно изменился. Как там у Блока? Ночь, улица, фонарь, аптека? Да, похоже: полдень, автотрасса, светофор, за ним размеренная городская жизнь, стихает гул адреналина в ушах, пора домой. «Что же делать, и боги спускались на землю». Весь остальной путь до Ибервиль не запомнился: так, механическое верчение педалей. Конечно, изменился не мир, а ты сам — вот как влияют на нас вершины! Даже такие невысокие, как Мон-Рояль.

Что любопытно, именно в районе помпезного памятника Картье начинался в свое время еще один путь к вершине Королевской горы. Путь, о котором творец ландшафтного парка Ольмстед даже не думал, хотя фуникулер украсил (или изуродовал, мнения в данном случае разделяются примерно поровну) склон горы уже в 1885 году, всего лишь через 9 лет после открытия парка, целью и смыслом которого было… удаление от городского шума и гама! Но что бы ни думали по этому поводу любители пасторалей, а Монреаль в этом плане мало оценен, в плане его роли в научно-техническом прогрессе. Напрасно.

Если вы, стоя у восточного подножия Мон-Рояль между улицами Пайн и Рашель, посмотрите вверх, то увидите темный след на склоне горы. Это след от линии старого фуникулера. Мало какие еще города в мире могут похвастать подобной технической смелостью, хотя многие из них борются за право называться родиной этого любопытного вида транспорта, в применении которого у Монреаля давние и прочные традиции. Так, Неапольский фуникулёр к жерлу Везувия был торжественно открыт несколько раньше, в 1880 году, но совершенно не пользовался популярностью. Киевский фуникулёр заработал намного позже, в 1905 году, и всегда страдал от технических неполадок. Одесса? Не в счет, сами понимаете — это город легенд. Лиссабон? Да, там фуникулер не только туристический аттракцион, но и вид транспорта (действительны транспортные карты Viva Viagem) и в городе есть 3 фуникулерных маршрута, в том числе и Lavra — первый (после сомнительного генуэзского) фуникулер в мире, открытый в 1884 году. И все же…

Полагаю, каждый из читателей хотя бы однажды совершил фуникулерную экскурсию на вершину знаменитой наклонной башни олимпийского стадиона в Монреале. И каковы же ваши впечатления, господа, кроме того, что высоко и страшно? Что вы увидели оттуда? Пирамидальные сараи олимпийской деревни? Море домов типичного американского города? Зелень Ботанического сада? Как реет и вьется по зеленому миру, огибая провинциальную Ошелагу и непонятно где расположенные дальние районы города, голубая лента Сан Лоран? Что еще могли вы увидеть, если подъем этот расположен спиной к центру города, к его небоскребам, к старому порту, к Мон-Рояль?

То ли дело тот старинный двухэтажный паровой фуникулер, пассажиров к которому подвозил трамвай (был в свое время такой экзотический вид транспорта в Монреале) под символическим №11. О том, что фуникулер был именно паровым (а каким еще он мог быть, если заря электричества едва занималась над миром?) вы можете судить по клубам дыма над нижней станцией, где и располагались машины, приводящие в действие сие чудо технического прогресса — все это отлично видно на старинной цветной открытке (в начале статьи). А вот его вагон (хотя и трудно называть так грубо и обыденно это изящное открытое сооружение, чем-то напоминающее одноконное ландо, катящееся под ним) запечатлен на старинном снимке спускающимся над мон-рояльским серпантином.

Увы, хотя я и пытался погрузиться во временной континуум полностью, по самое седло своего велосипеда — всмотритесь, кстати, в старый снимок: не от меня ли, летящего сломя голову вниз по лестнице, шарахается эта лошадь, везущая чопорную пару? — вряд ли мне это удалось. Лишь в сказках братьев Стругацких скромный велосипед может стать машиной времени. Нет, нет, каждому овощу свое время.

Вот и Монреальский старинный фуникулер прекратил свои рейсы сразу после Первой мировой войны, в 1918 году. Уходила в прошлое эпоха пара — вместе с долгим и, пожалуй, счастливым XIX веком. Наступала новая эпоха и пора неспешных подъемов и спусков быстро угасла. Мир ждали куда более крутые горки!