\»… и хочешь знать, что ждет впереди, и хочется счастья добиться\» — в среду вечером словам известной песни Исаака Дунаевского тесно было в зале Кафедрального собора в центре Монреаля. Вместе с музыкой их выносило в распаренный от недельной жары город, и прохожие, сами не ведая почему, поворачивали головы в сторону распахнутых настежь дверей церкви. Там шел концерт \»Любовь, кино и джаз\», посвященный 115 годовщине со дня рождения композитора, на песнях которого выросло не одно поколение советских людей.Пару месяцев назад певица Антонина Левина и пианист Александр Солопов задумали подготовить программу, составленную из произведений И. Дунаевского. Окунуться в мир его музыки оказалось для них созвучным настроению лета: столько в ней света, солнца, тепла и ожидания любви! А еще ностальгии по детству и юности, старым советским фильмам и любимым киногероям. Отбирая песни для концерта, музыканты понимали, что зрители не в силах будут удержаться – начнут подпевать. И зрители, не стесняясь, пели вместе с певицами А. Левиной и В. Кондрашовой: «А ну-ка песню нам пропой, веселый ветер!» и «Нам песня строить и жить помогает!» Да и как не запеть – музыка и слова этих песен живут в сердце!
С Александром Солоповым мы побеседовали накануне концерта.
Родом он из Владивостока, музыкой начал заниматься поздно – в 10 лет, экстерном закончил музыкальную школу и после прослушивания был принят в Центральную музыкальную школу в Москве.
— С 16 лет я жил в интернате. Мне хотелось быть независимым, переехать в Москву. Но в интернате была очень жесткая система, коммунистическая. Вставали в 7 утра, зарядка, душ, завтрак, занятия в школе, отбой в 10:30. Очень много было запретов! Тем не менее, мне эта жизнь нравилась! Нравился этот напор! Первый национальный конкурс пианистов во Владивостоке я выиграл в 16 лет. Тогда же у меня состоялось первое выступление с оркестром. Я играл концерт Чайковского. К этому я отнесся очень серьезно, занимался по 8-10 часов в сутки, очень нервничал. Тогда еще не привык выступать перед публикой, испытывал трепет перед выходом на сцену. Помню, что пытался в манере игры подражать Евгению Кисину, но ведь все мы разные, и подражание — не лучший способ найти свой стиль в музыке… После ЦМШ я поступил в консерваторию к пианисту и педагогу Льву Власенко, ассистентом которого был в то время Михаил Плетнев. Меня спрашивали, почему я хочу пойти к Власенко, на что я всегда отвечал, что хочу учиться у Плетнева. Власенко был очень большой музыкант. На том конкурсе Чайковского, когда Ван Клиберн получил первую премию, Власенко досталась вторая… Вот какого масштаба был человек! Это глыба! То был 1958 год, когда партия готовила Власенко на первую премию, но приехал Ван Клиберн…
В 1991 году Александр принял участие в первом международном конкурсе в Вильнюсе и стал его лауреатом… Буквально под занавес Советского Союза, сразу после путча, в октябре.
— Пока я был студентом консерватории, после распада СССР, я стал много ездить за границу на конкурсы – в Голландию, Францию, Португалию. С этим стало легче, чем раньше. Во время учебы в консерватории мне очень повезло: я работал тапером в ресторане Дома литераторов. Туда приходили такие замечательные люди, которых знала вся страна: Белла Ахмадулина, Галина Брежнева…. Юрий Нагибин, к примеру, все время мне заказывал музыку Чайковского. Часто просили сыграть что-нибудь из репертуара Фрэнка Синатры. Именно там я научился импровизировать. И это стало хорошей школой для меня: там я получил способность свободно держаться на сцене. До этого я каждый раз очень волновался перед выступлением. Хотя друзья мне говорили, что я потеряю навыки классического пианиста. Но ничего этого не произошло, а даже помогло мне в профессии.
В Канаду Александр приехал в декабре 1995 года учиться в университете МакГилл. Сначала занимался в классе Марины Мдивани, затем — Луи-Филиппа Пелетье.
— В 1998 году я поехал на конкурс в Нью-Йорк, где стал дипломантом. На конкурс приехало 64 пианиста, и только шестерым удалось выйти в финал, я был одним из них. И я решил остаться здесь, в Канаде, а пока ждал иммиграционные документы, нашел себе работу… в качестве актера в театре Prospero. Мне довелось сыграть в нескольких спектаклях, конечно, эпизодические роли. Например, в «Бесах» по Достоевскому я сыграл пьяного тапера. Я никогда не учился на актера, но с детства у меня была такая жилка. А поскольку я не владел в достаточной мере французским, мне приходилось вызубривать тексты наизусть. Этот язык так и не стал мне близким, поскольку я все время преподавал на английском в университете МакГилл. Некоторое время назад я отошел от театра, но думаю что, может, надо вернуться.
Александру довелось здесь сняться в кино, который сняла обладательница Оскара Beverly Shaffer. Это был, правда, не художественный, а документальный фильм производства National Film Board of Canada. Фильм назывался Mr. Mergler\’s Gift, в нем Александр сыграл самого себя.
— Это одновременно очень печальная и светлая история. Фильм о том, как умирает педагог консерватории университета МакГилл пианист Daniel Mergler, который понимает, что не успеет передать все свое знание и умение своей юной воспитаннице Xin Ben. И он ищет учителя музыки, который смог бы заменить его. И его выбор падает на меня. Для меня это была огромная честь стать преемником замечательного педагога, продолжить занятия с его ученицей.
Александру никогда не приходилось изучать джаз профессионально, но все время жизнь его приводила к этому направлению музыки.
— Начиная с Москвы, с ЦДЛ, я играл джаз. Однажды исполнял одну из песен Синатры. И вдруг ко мне подошел пожилой мужчина, который попросил меня позволиь ему сыграть ту же самую мелодию. Я согласился. Он исполнил ее, но совершенно иначе, чем привел меня и всех вокруг в неописуемый восторг. Оказалось, что он солист оркестра Дюка Эллингтона в Нью-Йорке. Он отметил мою игру и дал мне совет. Он сказал буквально следующее: «Вы много думаете, когда играете. А вы просто положите свои руки на клавиши и дайте им свободу, не думайте, пусть они играют!» Когда так действительно получается, то достигаешь удивительного состояния легкости в игре! Я играю классический джаз, а не современный. Джазовый ли композитор Дунаевский? Нет, конечно. Я раскрашиваю музыку Дунаевского таким, можно сказать, невинным джазом.
Александра Солопова и Антонину Левину связывает многолетняя творческая дружба.
— Ансамбль с Тоней у нас возник некоторое время назад. Мусоргский, Чайковский… Над чем мы только не работали! Вместе устравивали салонные вечера у нее дома. Так было в начале. Потом попробовали выступать на других площадках, и у нас получилось. К идее сыграть Дунаевского мы приходили несколько раз, и вот, наконец, пришли, и создали программу. Дунаевский был советским композитором — и этим все сказано. В своей музыке он освещал то время, в котором жил. Он невероятно образован, вся его музыка очень красива. Хотя работал он в такие годы, когда следовало учитывать требования партии к произведениям искусства, ему удавалось создавать музыку, затрагивающую сердца людей. Дунаевский не из тех, кто тупо писал произведения по заказу партии. Он писал искренне и умел завуалировать сарказм в своей музыке. «Марш энтузиастов» все знают. А сколько там спрятано сарказама, иронии! А сколько в ней тепла, любви, радости! Его музыка понятна людям всех стран и времен. Поэтому я со спокойным сердцем пригласил на концерт и своих учеников, и своих друзей, которые ни слова не говорят по-русски. Язык музыки не нуждается в переводе!
И с этим невозможно спорить! Привлеченные мелодиями советского композитора, в зал входили прохожие с улицы. Жаркий вечер и незнакомый язык не могли послужить для них препятствием. Они останавливались в дверях и слушали музыку, написанную в середине 30-х годов в стране, которой уже нет на карте мира… И вечер для них, как и для собравшихся в зале, становился «изумительно хорош»!
Монреаль
