Завещание сэра Джона – прелюбопытный документ. Все свои акции он оставляет тому из отпрысков, кто докажет способность управлять компанией. Времени на раздумья отпускалось с лихвой, до поры, когда младшему исполнится 27 лет. Но пока ему 7 лет, а старшему — 18.В смене царствующих династий предусмотрено регентство. Совету директоров было не до мифов. Главой Итона выбирают первого вице – президента, и на сцене появляется Robert Young Eaton, «кузен Боб». Он не входил в число владельцев. Был служащим. Племянник «начальника Тимоти» (сын его брата Джона) ступил на карьерную лестницу клерком в британском офисе фирмы. Выучился в Лондонском университете. Вкалывал в парижском филиале, пока не иммигрировал в Канаду. В общем, рос. И должность занял по праву.
Что получила компания? Успешное – в несколько раз — расширение оборотов. В 1933-м Итон вел дела в 170 канадских городах. А Монреаля достиг еще в 1925-м. Купив у Goodwin’s Ltd. магазин на Ste-Catherine Street, старое здание снесли, и к 1930-му на углу сразу нескольких центральных улиц высился 9-этажный универмаг-гигант. Фасад отделан манитобским мрамором, витрины в бронзовых рамах. Колонны и оштукатуренные кобры (чем мы хуже южного соседа?). В подвале – бакалея и гастроном самообслуживания. Под крышей – кафе на 500 мест в стиле модерн, по проекту знаменитого дизайнера (и с потрясающей выпечкой). Лепота!
Вообразите, однако: 20 лет между владельцами компании и ее верхним административным звеном не прекращалась подковерная борьба. Если сузить поле: R.Y. vs Lady Eaton. Прям-таки матч века.
Ladies – first. Дама вела образ жизни обычной миллионерши. Выезжая в Европу (чаше в Италию), останавливалась на виллах, возведенных когда-то не иначе как для какой-нибудь императрицы. Дорожа привычными удобствами, путешествовала чуть ли не с полным штатом прислуги, включая врачей (а те, в свою очередь, прихватывали с собой собственные семейства). Возвращаясь домой, немедленно оповещала об этом публику – и та долго и шумно восторгалась. В 1933-м была представлена ко двору и позже пару раз приглашена на королевские приемы. Задавала тон в канадской моде (вся в розовом – и с розочками по подолу…). Увлекалась оккультизмом. Ее вклад в развитие фирмы выражался в «надстройке». Именно ей здания универмагов обязаны шикарно отделанными кафе и штатом умелых поваров.
В политике разбиралась слабо, оценивая ее более с эстетических позиций. Дуче ей очень нравился: «Италия – ярчайшая, счастливейшая страна. Никто не сделал для нее столько, сколько Муссолини. Городские улицы чисты, словно их только что подмели, никаких нищих. Под его руководством стране любой шторм нипочем». А уж как хвалила диктатора за поддержку оперы! Кстати, ее сыну Гилберту был по душе Гитлер. В середине 30-х молодой человек пообщался с подростками в одной из берлинских школ и вынес из беседы четкое мнение «по еврейскому вопросу»: оказалось, что евреев особо не обвиняют; просто они не сумели разделить национальные немецкие идеалы, живут исключительно за счет немецкого народа, а потому являются «нежелательными элементами». Уже бомбили Лондон, а леди Итон, упрекая канадцев в вялой покупке военных облигаций, едва не кивает на немецкий народ, расхватавший свои облигации и тем самым снабдивший гитлеровскую армию средствами на производство танков. Хотя тут же оговаривается, что никогда не считала Гитлера заслуживающим власти. И вот поди ж ты – Канада ее обожала. Истинно, тайна сия велика есть.
R.Y. был человеком не публичным. Стеснительный, замкнутый, он даже со своими детьми общался «путем взаимной переписки», причем послания сочинял – длиннейшие, замучишься одолевать. Один из сыновей не выдержал и потребовал: «Хочешь что-нибудь сказать – сделай это прямо!» Остальные терпели. Служащие компании откровенно боялись этого человека. Поди пойми, к чему он прицепится. Как-то, проинспектировав универмаг в Монктоне, он подвел итог: «У вас так чисто и аккуратно. А вы делом-то занимаетесь?»
Интересы компании блюл неустанно. Леди Итон хочет новую яхту – прокатиться по Средиземноморью? Выдерживает острейшую словесную баталию, но отказывает: нельзя изымать деньги из бизнеса. Брат сэра Джона задолжал фирме $600000? Пусть отдает! Вникал в отчеты исследовательского отдела. Половина ферм в Манитобе маялась без водопровода, две трети – без электричества, но к 30-м гг. у 60% сельских жителей обязательной частью меблировки стали пианино или домашний орган. У большинства имелся граммофон. Покупалось все это в Итоне, «магазине №1», но люди уже не довольствовались каталогом. Сам процесс покупки превратился в своего рода развлечение. Нужно было внедрять новые его виды, работать с дизайнерами, оформителями, продолжать традиции «отца-основателя», у которого тележки, а потом машины по доставке каталожных товаров были выкрашены в «фирменные цвета». R.Y. дрессировал продавцов. Увольнял легко, за малейшую провинность. Из своего кармана никого не одарял. Но, получив жалобу от клиента, которому почему-то не привезли продуктовый заказ, сел за руль сам, чтобы исправить ошибку (может, и легенда).
Только не надо рисовать портрет полусумасшедшего трудоголика. R.Y. и о себе не забывал. Получив мандат, президент тут же покупает новый дом, рассчитанный на прием 600 гостей, с двухэтажным концертным залом на 150 зрителей. Приобретает загородную виллу на озере Онтарио. Через несколько лет – меняет район на более престижный. Держит конюшню, полагая, что, «если умеешь управляться с лошадью – управишься и с людьми». Посылает детей учиться в самые престижные (и дорогие) университеты. Добивается приглашения дочерей в Букингемский дворец. То есть обеспечивает отпрысков тем, в чем самому судьба отказала.
Все чаще леди Итон поговаривает об «удивительном природном чутье» сына Джона Дэвида к торговле, не упуская, по заветам свекра, ни единой возможности показать молодца народу. Смешно сравнивать, а ведь подпадаешь под терминологический гипноз, и вспоминаются усилия императорских мамаш из «Жизни 12 цезарей». «Черный четверг» наложил вето на кадровые манипуляции «в верхах». Надо было спасать компанию. Из канадских универмагов лишь 3 приносили прибыль. Детище Тимоти на Queen Street West потеряло за 2 года $2000000. Если вас интересует финт продажи компании самой себе, с переименованием в T. Eaton Realty Co., что позволило сохранить основные семейные доходы, углубитесь в экономику. Я расскажу о вещах попроще. Правительство умоляет R.Y. удержаться от повальных увольнений, но, помилуйте, и патриотизм не безграничен… С 1929-го по 1933 год Итон (как бы он теперь ни назывался) выкинул на улицу более 5000 человек. Жалованье сократили примерно на четверть. Короткий рабочий день полностью отменен или – кое-где – оставлен лишь в летние месяцы. Если работница или служащая компании выходила замуж «на сторону», ее увольняли. Но, если брак заключался между коллегами, новобрачная тоже лишалась места, дабы хоть и впроголодь, но выжило большее число семей (жаль, никто не посчитал, сколько в это время было заключено тайных браков). На традиционные праздники для служащих нижнего звена зимой, бывало, собирались разве что погреться. На праздниках для руководства кормили и поили куда умеренней, чем прежде, однако билеты шли по таким ценам, что попасть в залы могли только люди с деньгами. По воспоминаниям гостей, «на лице R.Y. были видны усталость и рассеянность».
Леди Итон организует общества помощи безработным. В 1933-м она основывает в Гамильтоне Good Deed Club (клуб добрых дел), и это начинание прививается в Виннипеге, Эдмонтоне, Калгари, Ванкувере. Отличившимся на этом поприще юношам и девицам в торжественной обстановке дарили 50-долларовые часы. Итон на 7 недель оплачивает радиоконцерты классической музыки (по часу). Разрабатываются приемы, поощряющие потребление. Купил по каталогу детские шорты – допущен к бесплатной лекции. А уж там научат: «Уменьшение трат на покупки означает меньше работы для производителя и повышение числа безработных». Убойная логика.
В 1934-м разразился скандал: член кабинета Беннета, министр торговли и связи Генри Стивенс (Henry Steven) обвинил Итон в «практической монополизации торговли» и в «несправедливом и неэтичном ее ведении», что, по его мнению, неминуемо повлечет за собой «разрушение самой системы». Насчет монополизации – в общем, похоже. В Торонто магазины Итонов обслуживали ежегодно 37 миллионов покупателей. В Виннипеге на их универмаги приходилось 90% акций рынка розничной торговли. В масштабах страны удельный вес T. Eaton Realty Co. составлял 58%, вдвое превышая объединенные мощности Hudson’s Bay и Simpson. Созданный Стивенсом комитет подобрал целый ряд примеров, когда Итоны «надували» честного канадца – и собственного работника, и покупателя. Но выглядят эти истории как нормальная борьба капиталиста за прибыль. Сумароков еще в XVIII веке писал:
Каждый купец свою выгоду знает:
Дешево купит, драго же продает.
В конце концов, промышленники надавили на кого надо, и обличительные материалы комитета Стивенса увидели свет лишь в паре второстепенных газет. Но нашуметь он успел. Благостную картинку замарал. Сын R.Y. , Алан, писал: «Они (Итоны) не подвергались атакам много лет, теперь это случилось… Они теряли доверие». Канадцы вдруг начинали вертеть головой и обнаруживали, что «в океане много другой рыбы». Сам R.Y. прекрасно понимал уязвимость позиций компании: «40 лет назад ценности Итонов вошли в поговорку. Нужно вернуться к этой ситуации… иначе мы скатимся на второе место, а там уже велик риск банкротства… Нас спасут отвага, инициатива и тяжкий труд. Что еще остается?»
Намерение похвальное, да реализовывалось странно. Правление ощущало себя в осаде, где приходилось воевать сразу на 3 фронта: с Оттавой, профсоюзами и прессой. «Справедливая империя» перерождалась в «империю страха». Крепила ряды за счет этнической однородности и религиозного рвения. «Цветных» и евреев не только не нанимали, но и в роли покупателей не приветствовали. Своим работникам платили меньше, чем Simpsons, а самоотверженности и лояльности (так оно всегда и бывает!) почему-то требовали неслыханной. Ханжество поощрялось. Так, слово «выгода» считалось неприличным.
Леди Итон, хоть и входила в Совет директоров, но власть свою употребляла все больше на то, чтобы не допустить на приоритетную должность сыновей R.Y. И занималась семейными делами. Например, женила Джона Дэвида (по любви, однако) на девице Signy Hildur Stefansson, чьи предки перебрались в Канаду из Исландии. В 1936-м, оставшись одна в огромном, выстроенном сэром Джоном поместье (дети выросли, разъехались), леди решила сменить жилье. Кстати, до сих пор остается загадкой, почему она вдруг возненавидела Ardwold, но чувство было яростным: она даже продавать этот дом не стала – потребовала разрушить. Обычными методами не получилось, стены взрывали динамитом. А леди переехала в Eaton Hall, 35-комнатный дом неподалеку от Торонто.
Она была глубоко убеждена, что все «мелкие неприятности» компании кончатся, как только во главе правления встанет ее сынок Джон Дэвид, совладелец, плоть от плоти. Отчасти это и произошло, когда младшему владельцу компании, Гилберту, в 1942-м исполнилось 27 лет и R.Y. сложил полномочия.
Монреаль
