Международный фестиваль марионеток CASTELIERS для детей и взрослых завершает свою трехдневную работу 18 октября. У тех, кто читает эту статью субботним утром, есть шанс успеть на удивительные спектакли, которые пройдут в рамках фестивальной программы. Попробуйте попасть на спектакль «Иди!» (Go!), поставленный, сыгранный и созданный Полиной Борисовой, он идет в 16:00 в театре AUX ЕCURIES (7285, rue Chabot, Montreal H2E 2K7, 514-328-7437). Не пожалеете!У Полины в Монреале очень насыщенный график: помимо 3 спектаклей, мастер-класс в Квебекском университете и интервью на радио. Однако нам удалось договориться о встрече.
— Полина, вы в детстве играли в куклы?
— Да, играла, как все. Только среди обычных кукол у нас дома были еще и театральные куклы, так как я из театральной, кукольной семьи в третьем поколении. Вспоминаю, была кукла королевы…
— Из какой сказки?
— Не помню, не знаю, даже никогда и не спрашивала. Она лежала, одетая в кринолин. Была кукла кота, были куклы, которые мама специально для нас сделала, чтобы мы сами показывали кукольные спектакли.
— Вы были не единственным ребенком в семье?
— О, нет, нас сначала было двое, потом трое, а потом нас вообще стало очень много. Родители, хотя и разошлись, но работали все время вместе, преподавали на одном курсе в Ярославле, и все дети из всех семей были вместе.
— То есть вы родом из этого старинного русского города?
— Родилась я в Омске, а с 2 лет жила с родителями в Ярославле.
— Ваши дедушка и бабушка – тоже кукольники?
-Да, по материнской линии. Мой дедушка живет на Украине, он уже знаменитый кукольник, его фамилия вошла в энциклопедию кукольников. Его зовут Тадеуш Мечиславович Варжало.
— Как интересно жить среди театральных кукол! Наверное, в какой-то момент начинаешь чувствовать себя одной из них?
— Наверняка, в этом и причина появления такого спектакля, какой я сделала.
— Я смотрю на вас: вы такая юная, а в своем спектакле говорите о старости, одиночестве, смерти.
— На самом деле, эти темы всегда рядом. Умирают люди, уходят то одни, то другие. И меня как актрису всегда очень интересовало наблюдать за пожилыми людьми, это хорошее упражнение. Первое свое образование я получила в Петербурге – закончила факультет театра кукол СПбГАТИ, и после 5 лет учебы я стала художником-постановщиком театра кукол. Но потом я поехала во Францию в ESNAM – Высшую Французскую школу кукольных искусств, где освоила все остальные стороны этой профессии: актерство, режиссерство, драматургию.
— А в России нельзя было такое образование получить?
— В России каждый раз надо было начинать сначала, и система театра и система обучения в России очень отличаются от европейских. ESNAM известна во всем мире. Она уникальна тем, что является государственной международной и при этом бесплатной. И более того, благодаря помощи города, студентам там выплачиваются небольшие стипендии.
— То есть, бесплатное образование, как в СССР?
— Ну, почти… Хотя, я думаю, разница как раз в том, что это совсем иное обучение, не как в СССР. Школа принципиально другая. В Европе кукольному делу учат в гораздо более широком смысле. Профессия «кукольник» означает, что этот человек все делает сам: сам конструирует, сам и играет, и мастер на все руки. Есть, конечно, какие-то предпочтения, но главное — иметь свой мир, который и преподносится на сцене. А в России… Я не хочу сказать, что какая-то система лучше, какая-то хуже, нет. Каждая система образования отвечает театральным запросам, существующим в обществе. Это зависит от того, какой театр в стране общепринят. В России можно получить узконаправленные специальности: либо ты режиссер театра кукол, либо актер театра кукол, либо художник-постановщик, либо художник-технолог. А я теперь со всех сторон подкована!
— Это хорошо сказано. Когда я читала комментарии о вашем спектакле, то увидела в них 3 имени: Анастасия Цветаева, Фаина Раневская и Аркадий Райкин. Эти ассоциации дорогого стоят!
— Конечно! Это для меня большая честь! Правда, Раневскую в одном интервью я сама упомянула. Это такой мастер, у которого бесконечно можно учиться трагикомедии. Для меня это очень ценное качество. Я бы назвала еще среди мастеров, которые были моими учителями, среди недосягаемых — Теффи и Полунина.
— Почему-то когда я смотрела проморолик вашего спектакля, у меня тоже возникла ассоциация с творчеством Полунина… Ваша героиня на кого-то похожа, с кого-то списана?
— Говорят, что похожа.
— А для вас? Вы ее лепили с какого-то человека?
— Для меня вопрос так не стоит, потому что это просто я. Я не хотела лепить с кого-то, задача моя была найти именно в себе этого персонажа. Это просто я, это моя история и истории других женщин из моей семьи. Знаете, когда время проходит, то чужие воспоминания становятся твоими, потому что тебе это все рассказали. В моей истории воспоминания многих поколений.
— Вы все больше и больше меня интригуете. Ваш спектакль идет без слов?
— Без.
— Но, наверное, звучит музыка?
— Да.
— Вы тоже сами ее написали?
— Нет-нет, музыку я не пишу.
— А почему же вы отказались от текста?
— Потому то я играю в полумаске. Причем, в отличие от обычной маски, эта маска закрывает нижнюю часть лица. Невозможно говорить в такой маске. И вообще все мои спектакли без слов, я не люблю текст. Я играла в спектаклях с текстами, но для меня текст – это такой же элемент спектакля, как и все остальное, поэтому я ему никакого особого места не отвожу. Во французском театре это очень важный элемент: очень многое строится на тексте, вокруг текста.
— В русском театре тоже!
— Да, но не в моем случае. Если и будет текст в моем спектакле, то он должен быть жизненно необходим ему.
— Выходит, если проводить аналогию с «немым кино», у вас «немой театр».
— О, можно сказать «немой»… Но вообще-то в этом слове заложена какая-то ущербность. Я бы сказала — молчаливый.
— В английском есть аналог для кино silent movie.
— Или сейчас это называют визуальный театр. Он находится на пересечении и кукол, и драмы, и клоунов. Театр предмета – так его называют — очень актуален сейчас.
— Все, что вы используете на сцене, было сделано вашими руками?
— Да, включая столы. Хотя, все же прошу стол и стулья в театрах, но все остальное складывается и раскладываетя и убирается в чемодан, который находится на сцене и тоже включен в игру.
— А как вы оказались на монреальском фестивале?
— Я здесь уже была 5 лет назад с одним театром, замещала актрису.
— Пять лет назад, наверное, вы были совсем девочкой.
— Нет, я не так молода, как кажется. И, кстати, к теме старости. Как такое приходит в голову? Ведь в принципе нет границы, где старость начинается и где заканчивается. Даже в английском и французском языках вместо «взрослеть» говорят «стареть». Мы практически начинаем стареть гораздо раньше, чем приходит старость.
— Сразу после рождения…
— Стареть – понятие растяжимое.
— В современном массовом искусстве приветствуются актрисы с яркой внешностью, молодые, а вы идете наперекор этому потоку и надеваете маску старости.
— Знаете, похожее решение принимает любой человек, который когда-то для себя решил стать кукольником. В кукольном театре не ты на первом плане, а что-то другое. Даже если это не кукла, то какой-то предмет или материя. Все равно это не ты. И задача кукольника очень часто уметь раствориться и стать невидимым. И это я всегда держу в голове. Ну, а потом, я всегда выхожу на поклон. И надо видеть реакцию зала!
— Я не видела других ваших работ. Они похожи на “GO!”?
— Надо сказать, что пока самостоятельных работ такого масштаба у меня не было. Это первая самостоятельная работа в моей карьере. У меня было на нее 6 месяцев, из которых пару месяцев я была занята в других постановках. А 4 месяца исправно ходила на работу.
— Интересно вы сказали! Что такое для кукольника «исправно ходить на работу»?
— Дело в том, что во Франции есть такая система — что-то вроде практики. В большой театральной компании тебе дают шанс: место, время и деньги, то есть, сцену, мастерские и деньги — и говорят: «Делай что хочешь!»
— Это возможно один раз для начинающих?
— Это зависит от разных театров. В этом году мне дадут еще один раз такую возможность, чтобы я сделала свой следующий проект.
— Какое счастье для художника!
— В том-то и дело! Некоторые театры не дают денег, зато дают место. Всегда по-разному. Но пока только 7 театров имеют возможность предоставлять такое право молодым кукольникам.
— В таком случае, во Франции кукольников, наверное, много?
— Много! Во Франции очень много кукольников. Но надо сказать, школа, которую я закончила, создает своего рода сеть кукольников, они помогают друг другу и поддерживают коллег. И практически все, заканчивающие обучение, находят свое место в театральной жизни Франции и других стран.
— Вы рассказываете о каком-то рае!
— Конкуренция, конечно, есть. Чем больше народу, тем больше и отсев. Но шанс есть у всех!
— А кого из кукольников вы могли бы порекомендовать? За чьим творчеством надо следить?
— Следить? О, конечно, за Полуниным. Он хотя и клоун, но кукольник. Правда, сейчас я гораздо больше времени посвящаю игре, чем просмотру других спектаклей. Иногда я встречаю на фестивале гениальных ребят, молодых, незнакомых, но все так стремительно проходит, промелькнет — и остается только вкус, удовольствие и желание что-то делать. Даже не записываю имена. Но они есть — гениальные хорошие люди!
Монреаль
