На этой неделе в Квебеке началась новая парламентская сессия. Как по заказу для недавно избранного лидера «Парти кебекуа» Жана-Франсуа Лизе, главной темой обсуждения стали вопросы квебекской идентичности, которой якобы угрожают мусульманки, сделавшие выбор в пользу ношения накидок, закрывающих лицо (это никабы или паранджи, которые носят в основном в азиатских странах).Во вторник стартовали общественные слушания, посвященные разработанному правящими либералами Закону 62. Дебаты продлятся месяц, после чего документ, написанный полтора года назад, может быть, наконец-то пройдет голосование. Закон почти полностью повторяет законопроект, подготовленный еще при Жане Шаре и явившийся тогда ответом на разгоревшуюся в обществе дискуссию вокруг так называемого «ублажения меньшинств» (accomodation). Если помните, в газетах вовсю обсуждали разрешение мальчику-сикху носить кинжал в школу (спрятанный под одеждой), а также, например, требования служителей синагоги к хозяевам фитнес-клуба, расположенного напротив: вставить матовые стекла, чтобы не мешать молящимся фривольными движениями. В местном обществе вызывало негодование в основном то, что религиозные круги пытались навязать остальным свою волю.
Споры относительно позволения исповедовать свою религию как заблагорассудится, даже если это задевает других людей, пришлись как нельзя кстати для газетной индустрии. В конце 2000-х годов тиражи газет резко упали. Люди просто перестали читать «бумагу», прикипев к рассматриванию роликов с кошечками в интернете. Требовалась какая-то взрывная тема, чтобы вновь заставить их вчитываться в колонки из рубрик «Мнения». Между прочим, распространение соцсетей, появление смартфонов, расширенные возможности для мультимедиа в интернете тогда же сильно навредили и телевидению. Его стали меньше смотреть. Зрительская аудитория ток-шоу снизилась. Телебратия была в панике: как снова привлечь народ к экранам?
Споры вокруг «исламизации» Квебека раздувались, в том числе искусственно, в первую очередь силами нашей крупнейшей медиа-корпорации «Quebecor». Её глава Пьер-Карл Пеладо тогда был уверен, что поймал удачу за хвост. Он возомнил, что может благодаря своей редакционной политике влиять на политику всей провинции. Считается, что именно нежелание либералов Жана Шаре занять твердую позицию в дискуссии об «ублажении меньшинств» в конце концов привело их к поражению на выборах. Во всяком случае, именно так подумали в победившей, пусть и в меньшинстве, «Парти кебекуа» и решили ковать железо, пока горячо. Силами известных культуртрегеров и идеологов Бернара Дренвиля (выходца с телевидения) и Жана-Франсуа Лизе (последователя Жака Паризо, который в свое время наделал немало шуму негативными высказываниями в адрес этнических меньшинств) была создана «Хартия квебекских ценностей», в которой предлагалось радикально секуляризовать местное общество, запретить учителям, врачам, медсестрам и вообще всем, кто работает на государство (даже просто выполняет госконтракт в частной фирме), носить кипы, сикхские тюрбаны, хиджабы и христианские кресты поверх одежды (как и вообще любую религиозную символику, кроме той, которую трудно заметить). «Хартия» была чрезвычайно дотошным документом и могла осложнить жизнь очень многим. В том числе, например, предполагалось, что в субсидируемых детских садах детям не смогут предлагать еду в соответствии с какими-либо религиозными запретами. Конечно, «Хартия» не могла определять конкретное меню, но она четко грозила санкциями тем руководителям, например, исламских или еврейских дошкольных учреждений, которые будут говорить детям, что свинина «харам», или «некошерна». Иными словами, любое обучение религиозным запретам ставилось под вопрос.
Хартия была очень рестриктивным документом, приближающим нас к французскому опыту. Во Франции, как известно, уже несколько лет штрафуют женщин, появляющихся на улице в никабе. С недавних пор штрафы грозят даже тем гражданкам, которые выбирают купальники, закрывающие все тело, кроме лица, рук и ступней (так называемые «буркини»). Такую практику нельзя не связать с ростом популярности ультраправых во французском обществе.
В нашей провинции ультраправые не столь громогласны и не претендуют на представительство в парламенте. Поэтому дискуссия, которую раздували вроде бы ради них, в итоге лишь нанесла ущерб «Парти кебекуа». Сепаратисты потеряли власть именно из-за «Хартии», против которой организованно выступили все представители меньшинств, хотя многим из них очень не по душе возросшая популярность различных религиозных течений.
После выборов, принесших большинство партии Филиппа Куйяра, дискуссию об «ублажении меньшинств» стоило закрыть. Однако либералы этого не сделали. Прошло несколько месяцев, как они представили проект Закона 62, запрещающего женщинам предоставлять и получать госуслуги в одеяниях, закрывающих лицо. В этом же законе содержались рекомендации госучреждениям насчет шагов навстречу представителям религиозных меньшинств, требующих предоставить им определенные выходные дни или другие послабления. Надо отметить, что подробные директивы на этот счет уже есть – их разработала квебекская Комиссия по правам человека 5 лет назад, и сейчас они активно используются по назначению в тех или иных спорных случаях, позволяя не выносить сор из избы.
Закон 62, очень скромный по своей сути, конечно, несет определенную практическую пользу. Вспомним, например, исследование, которое провела Линда Кларк (Lynda Clarke) из университета «Конкордия» в 2013 году. Это наиболее серьезная работа, опубликованная на Западе о женщинах, сделавших выбор в пользу накидок, закрывающих лицо. Кларк опросила 80 девушек и женщин, носящих никаб, в Торонто, Оттаве, других городах, и выяснила, что все они совершенно лояльны стране проживания, любят Канаду, и ни одна из них не является религиозной фанаткой. Мало того, они, как правило, хорошо образованы и хотят делать карьеру, а не рожать детей в фактическом заточении. То есть, речь идет о совершенно обычных канадских женщинах. Зачем же они носят никабы? Как выяснилось, потому что это спасает от излишнего мужского внимания. При этом если допустить, что, например, во Франции стать жертвой домогательств гораздо легче, чем в Канаде, то становится ясно, почему там сейчас распространены исламские накидки, воздействующие на ультраправых как «красная тряпка на быка».
Кларк установила, что большинство женщин начали носить никабы уже в Канаде, и для них это стало даже чем-то вроде «подросткового протеста» — во всяком случае, многие делали так наперекор родным. В никабе эти женщины чувствуют себя свободными и защищенными, что, впрочем, не мешает им снимать одеяние по требованию властей.
Естественно, затевая дискуссию об исламских покрывалах, нужно было говорить не с самим куском ткани, а с человеком, который носит никаб. Угрозы канадской «мозаике» данный вид одежды не представляет. Поэтому вполне понятен пафос «феминиста» Джастина Трюдо, который первым делом отменил закон, принятый при Стивене Харпере, и тем самым разрешил женщинам в никабах присутствовать на церемониях принятия канадского гражданства. Трюдо утверждал, что категорически против правительства, которое «указывает женщинам, что носить».
Никаб вроде бы трудно представить себе как символ женского равноправия с мужчинами. Однако этот тезис ничуть не абсурден. Получается, что, надев накидку, дамы могут почувствовать себя неуязвимыми для чужих приставаний. Вообще же, в западном и особенно в североамериканском обществе уже давно существует свой вариант никаба – это автомобиль, или современные «латы», где владелец защищен от ненужного внимания и нападок.
Смысл Закона 62 не в том, чтобы обезопасить общество от фундаменталистов, а в том, чтобы исключить ненужные споры в госучреждениях и вообще на службе. Ведь, как сказано выше, женщины в никабах отнюдь не против того, чтобы снимать их перед судьей или полицейским. В принципе, им будут даже кстати, например, специальные таблички, которые после принятия закона развесят в государственных учреждениях: вход с закрытым лицом запрещен. Конечно, если этот закон все же будет принят после нескольких лет изматывающих согласований с гражданским обществом и различными группами госслужащих.
Монреаль
