Признанный способ остановить мгновенье — отчеканить по его поводу памятную медаль. В 1927 году Канадская федерация справляла свой \»бриллиантовый юбилей\», 60 лет существования, и монетный двор озаботился подбором картинки для очередного произведения. Чарльз Уильям Джеффрис (Charles William Jefferys, 1869-1951) видел итог этих десятилетий в безусловной сплоченности доминиона, в том, что Канада действительно превратилась за это время в единое государство, а потому предлагал выбить на серебре одну центральную фигуру.Это женщина в полный рост, \»словно застигнутая в движении вперед, с приветственно распростертыми руками, — жест, дающий представление об изобильном пространстве… Голову ее, подобно короне, венчают кленовые листья. Фоном выступают две сходящиеся арки, символизирующие Северное сияние\». Скажете, оригинальности маловато? Но автор к ней и не стремился: \»Я попытался разработать простой, достойный и гармоничный образ\».
Уж, конечно, не потому, что Джеффрису не хватало материала для более прихотливой композиции. В официальных биографиях его именуют художником, иллюстратором, мастером по стенной живописи, писателем и преподавателем. В неформальных — едва ли не начинают с историка, подтверждая тот непреложный факт, что канадцы и до сих пор с удовольствием штудируют свои \»летописи от Джеффриса\».
Ему неоднократно приходилось спорить о том, какой должна быть историческая иллюстрация. Требования пуристов использовать в этой роли лишь рисунки и живопись, созданные если не с натуры, то исключительно в иллюстрируемое время, он считал, по меньшей мере, несостоятельными. Упрекая художников в вольном обращении с исторической деталью, специалисты зачастую сами противоположным образом интерпретировали одни и те же откопанные археологами экспонаты, а число научных школ, выдвигавших собственную и, \»безусловно, единственно разумную\» концепцию в оценке того или иного исторического периода, просто зашкаливало. Гуманитарная наука, что тут поделаешь.
Свою точку зрения на вопрос Джеффрис показал, разобрав, в том числе, помещенное сегодня во все школьные учебники, хрестоматийное полотно \»Смерть генерала Вулфа\» Бенджамина Веста (\»The Death of General Wolfe\» Benjamin West). Крошечная справка: в сентябре 1759 года произошла битва на Авраамовых полях; Квебек пал; возглавлявший британские полки Джеймс Вулф был смертельно ранен.
Джеффрис пишет: \»Созданная всего12 годами позже запечатленного события, когда многие его участники еще были живы и могли снабдить Веста точной информацией, картина, однако, неверна как в деталях, так и в более общих моментах. Лишь малая часть ее персонажей действительно присутствовала при смерти Вулфа, другие же не имели никакого отношения к битве на Авраамовых полях, будучи заняты где-то еще. Согласно этике тех лет, художник взимал плату с каждого, кто был изображен на полотне…\» По мнению Джеффриса, потомки поняли Веста правильно \»и не рассматривают его картину как историческую фиксацию… но вполне оценили ее драматизм\» (\»The Visual Reconstruction of History\»).
Последнее слово тут — ключевое. В 1930-м Джеффрис выпустил книгу \»Dramatic Episodes in Canada\’s Story\», в которой придерживался того же принципа: \»Моей целью было единственно выбрать из огромных копей канадской истории несколько фрагментов, заключающих в себе общественный интерес, богатых колоритом и полных драматизма\». Попробуем понять художника: среди рассказанных (текст он писал сам) и проиллюстрированных им 17 эпизодов есть те, что вроде бы можно найти в любой книге этого жанра. Например: \»Cabot and the New Found Land, 1497\». Но приглядитесь: на голове у посланца английского короля — итальянский головной убор, и это принципиально. \»Champlain in Ottawa\» что-то там высматривает с помощью астролябии, причем Джеффрис проследил судьбу инструмента — вплоть до купившего ее американского коллекционера. О Жане Талоне знают все. А как насчет его заместителя, посланного в Sault Ste. Marie, дабы утвердить власть Людовика XIV на территории нынешнего Мичигана? Офицер в парадном мундире в правой руке держит шпагу, а в левой — кусок дерна с травкой, символ притязаний на землю.
Впрочем, \»Эпизоды\» полностью вошли в опубликованную Джеффрисом в 1942-1950 гг. \»Художественную галерею канадской истории\» (\»Picture Gallery of Canadian History: Illustrations Drawn and Collected by C.W. Jefferys\»), благо, труд этот — подробнейший, в 3-х томах. И, с одной стороны, сложно отыскать происшедшее на территории \»от моря и до моря\» интересное событие, которое не было бы туда включено (не считая впечатляющего ряда портретов исторических личностей). А с другой — это род научного исследования материальной культуры Канады \»от дикости до цивилизации\». И если вам охота увидеть — и усвоить, как индейцы добывали огонь, доводили до деревянной плошки дикий рис, шили мокасины, выдалбливали каноэ; и каким манером первые на континенте европейцы укладывали бревна в венец при строительстве сруба… Если вас потянуло оживить свои знания о французской геральдике, о способах застегивания колета, вообразить себя на стоянке лоялиста или вникнуть в устройство типовой мельницы, возводимой в Верхней Канаде… Если вам любопытно, какой формы чепчик носила канадская барышня в 20-е годы XIX века и что танцевала на вечеринке, и что и как горело в Монреале в 30-40-50-х годах (сколько ни дли перечисление, все равно выйдет лишь слабый намек на богатейшее содержание \»Галереи\»), — купите книгу. Этот 3-томник нужно иметь в домашней библиотеке. Всей семьей читать станете!
За этим гармоничным единением точности, дотошности и яркого личного чувства, вызываемого в художнике канадской историей, кроется невероятное трудолюбие и умение учиться. По критическим статьям Джеффриса, ясно, что в дискуссиях он не выносил \»общих мест\» и разглагольствований, рассчитанных на то, что пафос вывезет. Никому из профессиональных историков в голову не приходило расценивать его доклады в Historical Society of Ontario как прихоть. Джеффрис был с ними на равных.
Но даже влюбленные в творчество художника искусствоведы отмечают, сколь различна его манера в изображении аборигенов и европейцев. \»Человек викторианской эпохи, он в чем-то разделял ее предрассудки\». Оживите в памяти один из самых известных рисунков Джеффриса \»Martyrdom of Brеbeuf and Lallemont\». На обороте листа рукой художника написано \»howling Mohawks\» (воющие, ревущие мохоки), и сложнейшая композиция рисунка строится на антитезе высокодуховной личности и дикой толпы. С этим не поспоришь. Однако тут присутствует и метод. Анализируя картины Пола Кейна (Paul Kane, 1810-1871), канадского художника-самоучки, который прославился портретами аборигенов, Джеффрис говорит о переизбытке в его работах классицизма: \»Его рисунок аккуратен в передаче детали костюма, каноэ, вигвама; лица его индейцев полны характера и обладают большой ценностью как этнологические документы. Но индейская характерность завершается на уровне шеи. Когда он рисует фигуру в полный рост … все в ней схоже с античностью. Индейский вождь наводит на мысль об Аполлоне Бельведерском, воплощающем идеал красоты для знатоков XIX века\». Джеффрис намеренно отказывается от идеализации.
В рассуждении — откуда что взялось. Чарльз Джеффрис родился в старой доброй Англии, в графстве Кент, да еще и в Рочестере, прослеживающем свои истоки до зари I тысячелетия нашей эры. Биографы изо всех сил намекают, что характер мальчика начал складываться под впечатлением от древностей, коими славится город, — средневекового собора и замка. А также под влиянием того счастливого совпадения, что Джеффрисы соседствовали с Диккенсом, который, кстати, очень любил Рочестер и переносил окрестные ландшафты на страницы своих романов. Да только вряд ли оно так. Великий писатель умер, когда мальчику едва исполнился год. Что до облагораживающих руин, то Джеффрисы перебрались в Филадельфию в 1875-м, Чарльзу было всего 6 лет. К 1880-му семья осела в Торонто. Чарльз посещал публичную городскую школу. Очень скоро его однокашники и учителя обнаружили, что он не просто хорошо рисует, но склонен воспроизводить исторические сцены: высадка Цезаря, Вулф в Квебеке, острые эпизоды известных военных баталий… Чарльз разрисовывал классную доску, поля и страницы для заметок в своем учебнике и в учебниках приятелей, получая за эти экзерсисы первые в жизни гонорары (в несколько центов). Я к тому, что, несмотря на отсутствие в Торонто руин, профессиональная стезя и горячая любовь к истории, и правда, определились для Джеффриса с детства. В 15 лет он поступил на вечерний курс Ontario School of Art, а через год отец на 5 лет отдал Чарльза в ученичество в Toronto Lithographic Company, где тот постиг мастерство гравера. В художественной школе наставником юноши был Джордж Рейд (G.A.Reid), академист из академистов, так что в классическом рисунке для него также не существовало тайн.
В 1886-м была основана Toronto Art Students League, куда вошел и Чарльз. Молодые люди совершенствовались в рисунке и живописи, выполняли совместные работы, спорили. Даже изобрели фотогравировку и выпустили в этой технике большой настенный календарь, заставивший публику понять, что таланты произрастают и на родной почве. Но, кроме того, Лига формировала национальную художественную среду. Здесь, что было тогда в Канаде редкостью, обсуждались пути развития национального искусства и, в частности, книжной иллюстрации.
На рубеже веков Джеффрис работает в Штатах и в Канаде как газетный иллюстратор, политический карикатурист. Открыв для себя прерии, создает живописные и акварельные пейзажи. Со временем становится членом Royal Canadian Academy of Arts. Преподает рисунок в Department of Architecture at the University of Toronto и в Ontario College of Art. Выставки его работ неизменно вызывают интерес и высоко оценены критикой. Он зарекомендовал себя как серьезный общественный деятель… И все-таки для большинства граждан Канады Чарльз Уильям Джеффрис — тот человек, что оживил, приблизил к их глазам страницы родной истории.
Монреаль
