16 ноября в Монреале состоится премьера спектакля «Смех сквозь слезы» по пьесе актрисы и основательницы театра им. Л.В. Варпаховского — Анны Варпаховской. В этом спектакле речь пойдет о дружбе двух актрис – Фаины Раневской и Любови Орловой. Билеты были распроданы задолго до первого представления. Второй показ намечен на 7 декабря.
— Анна Леонидовна, не могу подсчитать, сколько раз я брала у вас интервью! Накануне каждой премьеры в театре им. Л. Варпаховского я беседовали либо с вами, либо с актерами, приглашенными для участия в спектаклях. Первым, с кем мне посчастливилось записать интервью в зимнем саду вашего дома, оказался Эдуард Марцевич. Вы тогда выпускали «Дядюшкин сон» на русском языке… За годы существования вашего театра для меня такие встречи стали чем-то вроде традиции, и было жаль, что она прервалась. И вот сейчас у нас появился повод ее восстановить. Новый спектакль в вашем театре! Накануне премьеры мы вновь встречаемся и беседуем. А вы можете сказать точно, сколько всего спектаклей ваш театр поставил в Монреале?
— Если не ошибаюсь, спектаклей 15! Вместе с режиссером Григорием Зискиным мы основали театр в 1995 году. Сначала играли по-французски, а потом стали ставить спектакли для русскоязычной публики Канады и Америки. Были спектакли, которые мы повторяли через несколько лет с другими актерами, и таким образом получались совершенно новые постановки. Например, сначала мы поставили «Волки и овцы» А.Н. Островского, а вторая версия этого спектакля называлась «Средь бела дня».
Мы играли пьесы «Скамейка» А.С. Гельмана,»Если всё не так» Ж-Ж. Брикера и М. Ласега, «Последняя любовь» В. Мухарьямова (по мотивам рассказа И.Б. Зингера),»Миллиард для наследников» П. Шено, «Четыре довода в пользу брака» Р. Баэра, «Семейный ужин» М. Камолетти, «Антипьеса для антипублики» И. Жамиака и «Бабье лето» А. Менчелла. В наших спектаклях были заняты Е. Райкина, М. Менглет, С. Приселков, Л. Сатановский, Э. Марцевич, Б. Казинец, Е. Соловей, А. Дик, М. Янушкевич, С. Чернова, О. Попков, С. Холмогоров и др.
Пьеса за три дня!
— Вы сейчас напомнили, что театр был создан в 1995 году. То есть 30 лет назад!
— Наш последний спектакль вышел в Монреале в 2010 году. Я уже не думала, что буду вновь готовить премьеру здесь! И вот меня пригласили сделать спектакль..
— И вы решились на такой отважный шаг?
— Да, решилась. Я даже не знаю, как назвать жанр спектакля, который сейчас выйдет. Опыт будет своеобразный. Меня пригласила Антонина Левина, которая мечтала спеть репертуар звезды советского кинематографа Л. Орловой. Она предложила мне написать пьесу о дружбе Любови Орловой и Фаины Раневской. Я буквально за три дня написала эту пьесу. Но в процессе репетиций все стало меняться и совершенствоваться, стали добавляться новые эпизоды и даже характеры. Остановиться невозможно! Я сейчас стараюсь не открывать дневники Раневской, чтобы не вставить еще что-то в спектакль. Чем дольше читаешь о Раневской, тем больше узнаешь, и хочется охватить необъятное! Не знаю, что у нас получится, но, надеюсь, что выйдет интересно. Понимаете, Света, сыграть Раневскую невозможно, и я совершенно не преследую эту цель. Я играю мое представление о ней. И мы с Тоней и Игорем Чернисом – еще один участник нашего спектакля — договорились, что мы не будем играть наших героев, а представим только наши размышления по поводу этих людей с небольшими намеками на эти образы.
— Это-то как раз очень любопытно!
— Любопытно, но трудно. Признаюсь, что работаю азартно. Мне так это все нравится. Я получаю огромное удовольствие от процесса.
А это самое главное! У нас совершенно замечательная атмосфера. Тоня и Игорь ценят мой актерский, режиссерский и жизненный опыт. Понимаете, я ведь Раневскую знала лично.
— Расскажите об этом!
Репетиции на скамейке
— Мой отец, режиссер Леонид Викторович Варпаховский, в 1966 году ставил спектакль «Странная миссис Сэвидж» в театре им. Моссовета. Раневская в этом спектакле сыграла заглавную роль, которая стала одной из ее ярких ролей последнего периода жизни. Я знаю, как проходили репетиции, помню, что рассказывал папа, мне посчастливилось побывать на генеральной репетиции, я даже помню, как она позвонила папе и что она ему сказала.
— И что же Фаина Георгиевна сказала Леониду Викторовичу?
— Нет, этого я вам не скажу, поскольку это вошло в наш спектакль! Не хочу выдавать все секреты заранее!
— Ну а своим детским впечатлением о ней можете поделиться? Вы чувствовали ее мощь, темперамент, безумную харизму?
— Я помню, что после того, как родители вместе со мной вернулись из сталинских лагерей, с Колымы, мы жили в Киеве. Папа начал работать в театре им. Леси Украинки, где и мне до недавнего времени довелось работать. Я помню, как однажды мы шли по улице и завернули в кинотеатр. Тогда вышел фильм «Золушка». Мы его посмотрели, он произвел на меня колоссальное впечатление. В фильме короля играет Эраст Павлович Гарин. А папа мне рассказывал, что это его друг. Гарин жил в доме на улице Горького, где располагался рыбный магазин, и у него всегда в квартире пахло рыбой. А еще папа рассказывал про принца – Алексея Консовского. Кстати, он сыграл в папином спектакле одного из сыновей Сэвидж. Папа мне рассказывал, что Консовский очень хотел показаться Мейерхольду, в театре которого папа тогда работал ученым секретарем. Это, разумеется, было еще до того, как папа попал в лагерь. Папа договорился с Мейерхольдом, что тот его послушает, но Консовскому этого не сказал. У него в квартире висела огромная плотная занавеска, за которой Мейерхольд и спрятался. Консовский прочитал папе что-то, что предполагал показать Мейерхольду. Когда он закончил читать, занавеска откинулась — и из-за нее вышел Мейерхольд… Эта история врезалась в память на всю жизнь!
— Слушаю вас и понимаю, что и вы словно приоткрываете передо мной завесу времени. Все эти имена, все эти люди, другая эпоха… Но вы еще не ответили на мой вопрос о своем детском впечатлении о Раневской?
— Я как раз и начала рассказывать о «Золушке», где она играла мачеху, но увлеклась… На меня в детстве огромное впечатление произвел этот фильм. Я его много раз пересматривала. Мне безумно понравилась ее злая и в то же время смешная мачеха. Позже я догадалась, что многое она сама придумывала во всех своих ролях, что, как правило, режиссеры ей позволяли делать, так как у нее все выходило талантливо, все ее реплики моментально становились афоризмами. Но с главным режиссером театра им. Моссовета Юрием Завадским у нее вышел конфликт. Фаина Георгиевна полностью сочинила текст для роли Маньки-спекулянтки в спектакле «Шторм», что очень не понравилось Завадскому. Хотя на ее Маньку-спекулянтку зрители как раз и приходили посмотреть, дожидались этой сцены, а затем уходили из зала. Разумеется, Завадскому такое положение дел не пришлось по душе, и он вообще удалил эту сцену из спектакля.
Раневская — великолепная актриса, но характер у нее был чудовищный.
— В работе с вашим папой ее характер как-то проявился?
— Папа был очень хитрым и дипломатичным человеком. Например, ее роль в спектакле «Странная миссис Сэвидж» он репетировал с ней не на сцене, а на лавочке в парке, чтобы не делать ей замечаний при других артистах и не задевать ее самолюбия. Это такой факт, которого никто не знает!
— В каком же парке та заветная скамейка находилась?
— Спектакль шел в театре им. Моссовета, значит, скорее всего, они ходили на бульвар, где стоит памятник Пушкину. На этом спектакле актриса Нелли Молчадская была помощником режиссера. И как-то на репетиции папа попросил Раневскую подвинуться правее или левее – что-то незначительное. Вечером того же дня она позвонила Молчадской и сказала : «Я не могу работать с Варпаховским. Он сказал, что я говно!» Ей ничего нельзя было сказать! На одну из репетиций пришел Александр Каневский. Тогда это был совсем молодой человек, а сейчас известный юморист, драматург и сценарист, живущий в Израиле. От спектакля он был в восторге. Папа подошел к нему и попросил пойти к Раневской и сказать ей о том, что она замечательная. «Она мне уже не верит! Я устал ее в этом убеждать!» — добавил он. Она всегда и во всем сомневалась, трудно работала, но спектакль шел с огромным успехом. Эти эпизоды, которые мало кому известны, тоже вошли в наш спектакль. Но не так, как я вам рассказываю, а несколько иначе. Мне интересно работать над этим материалом, потому что я живой свидетель всего этого.
«Сколько же лет Аристарху Платоновичу?»
— Анна Леонидовна, вы так образно рассказываете об этом, что я вижу и эту скамейку на бульваре, и слышу совершенно уникальную интонацию Фаины Георгиевны… Своим рассказом вы словно прокладываете мостик к истокам театральной жизни в Союзе.
— Я очень люблю «Театральный роман» Булгакова. Помните, когда герой разглядывает фотографии известных людей, с которыми был знаком Аристарх Платонович (прототипом для него стал В. Немирович-Данченко). Среди них Тургенев, Островский и т. д. И вдруг он замирает перед одним снимком. На что секретарша ему говорит: «Да, да, Гоголь читает Аристарху Платоновичу вторую часть «Мертвых душ». «Сколько же лет Аристарху Платоновичу?» — недоумевает герой романа. Вот так же и я, когда вспоминаю все это, думаю про себя: «Сколько же лет Аристарху Платоновичу?». Я уже начинаю чувствовать себя этим самым Аристархом Платоновичем!
— Благодаря вашим воспоминаниям и у нас появляется возможность заглянуть в то время, за кулисы того театра, в котором работал ваш отец. Аня, была ли у вас возможность перекинуться словом с Раневской на тех репетициях?
— Нет, этого я не помню. Я присутствовала на репетиции, слышала ее голос, когда она звонила отцу и разговаривала с ним по телефону. Не будет же она на школьницу обращать внимания?! И что я могла ей сказать! «Помогите мне стать актрисой?» Она на такие просьбы отвечала: «Бог поможет!».
Секретная роль
— Вы видели ее, помните, как она ходила, как двигалась, как поворачивала голову, какие жесты делала…
— Вы знаете, она действительно не играла, а жила на сцене. В нашем деле это самое трудное. Тоне и Игорю я объясняю, что на сцене, особенно в современном театре, надо идти от себя, пропускать все через себя. Я за театр, где я существую — «я» в предлагаемых обстоятельствах. Понимаете, если я начну играть Раневскую, это выйдет смешно. Я в три раза меньше нее, у меня другой голос, другая походка, я — другая. Но у меня есть мое представление о ней, о ходе ее мыслей, ходе ее рассуждений. Это я могу прочувствовать и передать.
— Без ее интонации вам, наверное, не обойтись?
— И к этому я постаралась подойти очень деликатно. В спектакле есть сцены, в которых я перехожу в другие образы. В каких-то сценах появляется моя бабушка – мать Варпаховского. Там затронута колымская тема. Вообще-то получилось такое фантасмагорическое действие — наплывы каких-то историй, нет точной последовательности событий, выдуманные персонажи. Возникают сцены из спектакля «Странная миссис Сэвидж», колымские воспоминания, тема войны и т. д. Кстати, я пользуюсь выражениями Фаины Георгиевны, даже теми, которые сама себе не позволила бы, но, надеюсь, зритель мне это простит, потому что из песни слова не выкинешь. Но что абсолютно достоверно – это замечательные шлягеры советского кинематографа, которые на спектакле прозвучат в исполнении Тони Левиной.
— Какие же хиты из репертуара Орловой вошли в спектакль?
— «Журчат ручьи», «Марш энтузиастов», «Широка страна моя родная» … Помните, в этой песне есть слова: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек». Так пела Орлова в то время, когда 20 миллионов сидело по тюрьмам и лагерям. В спектакле много переплетающихся сюжетов.
Я старалась очень деликатно подходить к отбору материала для пьесы, потому что в основе ее лежат дневники Раневской и воспоминания ее современников.
— Она действительно дружила с Орловой?
— Да, они очень сильно подружились на съемках фильма «Весна», и сохранилась большая переписка между ними.
— Раневская, наверняка, как-то поддевала Орлову?
— Она не могла не поддевать! И это найдет свое отражение в спектакле. Кстати, у нас будет звучать живая музыка. Одним из героев нашей постановки будет рояль, на котором Тоня исполнит прелюд Шопена, разученный ею специально для одной из сцен.
— Аня, что вы можете сказать о роли Игоря Черниса?
— Близкий круг Игоря гадает, кого он играет. Даже кто-то предположил, что он играет Мальчика. Мальчик – это собака Раневской. Нет, до этого мы не додумались! Игорь появится в нескольких ипостасях. И это будет очень неожиданно и интересно!
— Это еще один секрет, который станет известен лишь на спектакле?
— Да! Пусть сохранится интрига.
«Жизнь – хитрая штука»
— Ждать осталось недолго. Этот спектакль вы посвящаете памяти Григория Зискина.
— Да, этот спектакль мы посвящаем Грише, моему брату. Мне его очень не хватает. Оказывается, мы вместе с ним трижды объехали наш земной шар! Недавно один человек изучил маршруты театра им. Варпаховского за время его существования. То, сколько километров мы накрутили во время наших гастролей, позволяет нам сказать, что мы трижды совершили кругосветное путешествие. Было много хорошего, очень много интересного. Я считаю, что моя творческая жизнь сложилась. Я сыграла много ролей, а главное, мне удалось сыграть то, что мне хотелось. Это немыслимая редкость и везение. В театре такого не бывает. Ты обычно ждешь, что тебе даст режиссер, и далеко не всегда это нравится. За годы существования нашего театра в спектаклях принимали участие 50 актеров из Канады, США, России и Украины. Вспоминаю первые гастроли со спектаклем «Дядюшкин сон» по Достоевскому, в котором главную роль играл Эдуард Марцевич. В то время нас никто не знал, никто не хотел нас брать. Но когда в конце нашего турне мы добрались до Нью-Йорка, то в зале, рассчитанном на 1000 мест, пришлось поставить приставные стулья, чтобы вместить всех желающих попасть на спектакль. Многие зрители сидели на ступеньках в проходах. Я не понимаю, как это нам разрешили! Но так было! Это был незабываемый успех, наша первая победа!
— Ваши монреальские поклонники знают вас не только по спектаклям, поставленным вами в Канаде, но и по фильмам и спектаклям, в которых вы участвовали, когда жили в Москве.
— Опять захотелось повторить вопрос: «Сколько же лет Аристарху Платоновичу?». До приезда в Канаду 24 сезона я играла в театре им. Станиславского, затем в Монреале 15-16 сезонов, а потом в Киеве – 16 сезонов в театре им. Леси Украинки. Это театр, в котором папа очень успешно работал после лагерей. Мой киевский период тоже был совершенно замечательный. Я играла в сезон по 90 спектаклей! Аншлаги, успех! Незабываемо! В зале было по 800 зрителей каждый раз. Понимаете, когда я сейчас из-за войны вернулась сюда, я думала, что моя творческая жизнь закончена. Работа в профессиональном театре меня избаловала. В театре Варпаховского мы с Гришей очень многое делали сами: декорации, костюмы, реквизиты, визы актерам и все, что связано с репетиционным процессом. Но мы были моложе и очень увлечены своей работой! А в театре Леси Украинке, если я забывала взять кружевной платочек, например, то меня догоняли и вкладывали его чистым и отглаженным прямо в руку. Такое отношение к актерам позволяло мне ни о чем не думать, кроме своей роли. И после всего этого, приехав в сюда, я не впала в депрессию. Хотя, казалось бы, и могла. Но моя колымская закваска, уроки моего отца не позволили мне этого сделать. Откуда ни возьмись в моей жизни появился зум-театр, созданный в Вашингтоне Ириной Чайковской, редактором журнала «Чайка». В этом театре я сыграла в четырех постановках с актерами, находившимися в Монреале, Бостоне и Вашингтоне. Их можно посмотреть на интернете. Я сделала несколько моноспектаклей, среди них «Душечка» А. Чехова и «Левушка» А. Крыма. Я теперь пользуюсь любой возможностью, чтобы реализовываться еще и еще. Не все силы ушли и не все желания погасли! Хочется сделать еще что-то интересное!
Жизнь – хитрая штука. Она все время что-то подбрасывает тебе. В пьесе К. Симонова «Так и будет», которую когда-то ставил мой папа, герой говорит, что ему хочется, чтобы он «встал утром и был счастлив только оттого, что светит солнце, что небо синее, а трава зеленая». Это кредо, которое мне папа привил. Он говорил, что это самая верная позиции. Давайте придерживаться этой позиции!
— Давайте! До встречи на спектакле!
— До встречи!
