А во лбу смартфон горит

А во лбу смартфон горитНаши далекие предки, пришедшие из лесов и болот, были вынуждены жить одним днем, потому что не имели возможности вернуться в прошлое. Фотографию изобрели только в середине XIX века, видео сделалось доступным еще через 100 лет.Чтобы хоть как-то сохранить память о прошлом, человечество должно было совершить громадный рывок вперед – изобрести письменность. Значение этого события нельзя переоценить. Письменная культура потребовала невероятного интеллектуального подвижничества, в конце концов увенчавшегося созданием академий. И все равно до самого ХХ века большинство населения Земли оставалось неграмотным.

Сейчас же память о прошлом избыточна, она нам не нужна. Многие ли из нас ведут дневники, записывают происходящие события? Очень немногие. Мемуары становятся редкостью, зато продается все больше авторизованных биографий, создаваемых «литературными неграми».

Сегодня человечество получило возможность жить будущим, и оттого-то, наверное, все мы стремительно превращаемся в невротиков, беспокоящихся, а не опростоволосимся ли мы на каком-нибудь предстоящем мероприятии, а не сократят ли нас, не урежут ли зарплату, а хватит ли нам условных 2-3 тысяч долларов или 20-30 тысяч рублей в месяц на пенсии? Наши страхи растут и множатся. Не укусит ли нас зараженный комар или клещ? А не хранит ли эта женщина пояс шахида под паранджой?

Если бы мы жили сегодняшним днем, уверен, беспокойства было бы куда меньше. Увы, таким искусством сейчас владеет далеко не каждый. Ему обучают на специальных курсах – например, медитации. Но где потом человек применяет полученные там умения? Ведь он вынужден с утра до вечера работать, затем тратить время на упорядоченный транзит, где часто не до медитации из-за пробок, и даже приходя домой, человек работает – может быть, подстригает или поливает газон, а может быть, бежит на какое-нибудь занятие. Покупка вещей для него – еще одна разновидность работы. Общение со знакомыми, друзьями или родственниками – утомительная обязанность.

Медитируют люди только перед телевизором.

Удивительно, насколько нас притягивает к себе и успокаивает этот экран, во всех его формах. Действительно, человечество превращается в однообразную «экранную цивилизацию», где стираются грани между нациями, забываются давние традиции и прививаются стандартные модели поведения. На работе мы часто за экраном – это экран компьютера. Дома мы медитируем перед экраном телевизора. Мы привычно ищем экраны, ожидая поезда на платформе. Они сопровождают нас в аэропортах, служат нам провожатыми. Экраны даже дают нам бессмертие – это экраны смартфонов, которыми все мы пользуемся как видеокамерами или фотоаппаратами.

***

Иногда, знаете ли, приходится выходить в отпуск. С моей точки зрения, для мужчины идеальный отпуск – нечто вроде спячки, ведь мужчина вообще – ночное животное. Главное для него – найти безопасное убежище в светлое время суток. Мужчине требуется своя нора, свой бункер, куда он может удалиться от всех и никак себя не проявлять.

А вот женщина, вопреки устоявшемуся символизму, — существо дневное, фонтанирующее, требущее вечной деятельности. Женщину ассоциировали с Луной, а мужчину – с Солнцем исключительно при патриархате, и эту концепцию нужно смело отмести как устаревшую и безобразно сексистскую. Настоящие мужчины если и слегка шевелятся, то только ночью, когда их никто не видит и когда можно ездить по дорогам без пробок. Отпуск и вообще отдых по «женской» модели, с поездками, экскурсиями и мероприятиями, – для них страшное зло. В таких отпусках мужчины как раз и спиваются.

Но увы, чтобы добиться благосклонности женщин, мы вынуждены идти и на куда большие жертвы, чем 2 недели по системе «все включено» с выездами в какую-нибудь Чичен-Ицу. Поэтому каждый среднестатистический мужчина все же ездит ежегодно в среднестатистический отпуск. Там он отрывается от своего любимого новостного сайта или своей любимой спортивной телетрансляции, протирает глаза и с удивлением отмечает, насколько изменился наш мир. Куда-то исчезли туристы с «библиями путешественников» — книгами «Le petit routard» или «Lonely Planet». Вместо этого все теперь пользуются исключительно смартфонами. Их польза в качестве карманной энциклопедии и одновременно «желтых страниц» несомненна. Но смартфон превратился еще и в обязательное приложение к человеку, в неотъемлемую функцию постоянной записи всего, что только человек видит и что хоть мало-мальски привлекло его внимание.

Получать впечатления, запоминать события нам теперь необязательно. У нас есть смартфон, который занесет в анналы любую мелочь. Мы снимаем селфи где попало и с кем попало, радостно пользуясь такой возможностью. В центре крупного города, на пляжной береговой линии, мы ненароком попадаем в тысячи и тысячи чужих кадров. А что, если впоследствии эти наши случайные изображения превращаются в фантомы, обретают собственную жизнь? Вот простор для создателя какой-нибудь готической страшилки.

Сегодня, чтобы бросить взгляд на что-нибудь необычное, нам уже не нужно глазеть по сторонам. Наблюдательность стала лишним качеством. Достаточно смотреть на людей вокруг себя: если хотя бы двое-трое из них направили смартфоны в какую-то сторону, значит, там есть что-то достойное внимания.

Смартфоны превратились в соглядатаев, угрожающих любым злоумышленникам и маргиналам, каждому, кто рискует нарушить установленные правила. Честно говоря, сегодня даже страшновато проехать на велосипеде на красный свет или не остановиться на знаке «Stop», потому что буквально спиной чувствуешь направленные на тебя смартфоны или видеорегистраторы, а их хозяева потом не поленятся разыскать тебя и сдать со всеми потрохами в полицию. Наверное, скоро таким образом начнут охотиться и на пешеходов, переходящих на красный. Смартфон – настоящая находка для стукача.

Ценность обычных записей на смартфон, героями которых становятся родственники или забавные животные, сегодня уже минимальна, девальвирована дальше некуда. Чем больше от нас остается снимков и роликов, тем меньше вероятность, что их вообще кто-нибудь когда-нибудь просмотрит (включая нас самих). Уже сейчас оказались в меньшинстве те, кто, забив кадрами флэш-карту, методично отбирают лучшие, сжимают их, рассылают по знакомым и разносят по архивам. Что поделаешь: флэш-карты с каждым годом становятся вместительней, и сегодня упорядочить все записанное на них – тяжелый труд. А трудиться мы не любим. Смартфоны как раз и нужны нам, чтобы не утруждать свою память. Снял, записал, кинул в рассылку – и выбросил из головы.

Смартфоны невероятно демократичны. Но и антидемократичны тоже: в России, например, госслужащие именно на смартфоны обязаны документировать факт своего «правильного» волеизъявления на выборах в закрытой кабинке.

Я не пользуюсь смартфоном, никогда его не имел. Еще до начала моды на смартфоны я перестал снимать фотографии, поскольку оказался подвержен некоторому варианту агорафобии. Мне совершенно неохота тиражировать свое изображение. К тому же я прекрасно осознал эфемерность цифрового формата записи после того, как однажды уронил накопитель, где были сотни музыкальных альбомов, скачанные пиратским образом за 5 лет, а также сделанные за это время фото. Изготовленный в Китае дивайс тут же накрылся медным тазом, и реанимировать его не смог ни один умелец. Копий нигде не осталось. Альбомы пришлось скачивать по новой. Фотографировать же я просто перестал, наслаждаясь миром в его преходящести. Мне нравится ощущать время. Я хочу, чтобы каждый день был для меня, как будто он – последний. Такой способ смотреть на вещи кажется мне оптимальным для преодоления страха собственного исчезновения. Ведь если все время жить будущим, то рано или поздно придешь к ужасающему ожиданию той неизвестности, которая ждет нас всех за крышкой гроба.

Кроме того, отвлекаясь на сиюминутную запись своих впечатлений, мы теряем сами впечатления. В экране ведь плохо видно происходящее вокруг. Если, например, мы снимаем в цирке акробата, и он, не дай Бог, сорвется, почувствуем ли мы тот ужас, какой охватил бы нас, если бы мы смотрели на него во все глаза, замирая от волнения, а не думая о правильном ракурсе? Уверен: нет. Поэтому, наверное, и фашисты снимали своих жертв, — чтобы отстраниться от происходящего, скрыться за спасительным экраном. Другого объяснения такому совершенно варварскому и ужасающему поведению нет. Между прочим, его повторяют озверевшие подростки и сторонники террористических организаций в наше время.

Раньше все-таки люди жили полнее. Уходя в отпуск, отрывались по полной, ничего не записывали (даже адресов случайных партнеров). Впрочем, для потомства тоже кое-что оставляли — под конец трех недель отдыха шли в фотоателье и доверяли съемку профессионалу. Сегодня же даже на свадьбах хлеб у профессиональных фотографов вовсю отбирают непрофессиональные гости.

А заметили вы, как непросто с недавних пор стало наблюдать за уличными артистами? Если раньше, подходя к окружающей их толпе, нужно было вставать на цыпочки, чтобы заглянуть в круг и хоть что-то увидеть, то сейчас никаких цыпочек не хватит, потому что к чужим мешающим затылкам прибавились чужие локти и чужие ладони, а в них чужие смартфоны, которые с каждым годом становятся все крупнее.

Зато уличные музыканты, жонглеры и т.д. могут утешать себя тем, что их нынче тиражируют сильнее, чем поэтов и писателей. А если кто-нибудь еще и удачно выложит получившийся ролик на YouTube, то аудитория может приблизиться к телевизионной.

Отчего смартфоны и особенно доступная видео- и фотосъемка с их помощью стали так популярны? Оттого, что наша цивилизация сугубо футуристична и легко расстается с прошлым, с памятью? Нажал на кнопку – получил результат: застыл в вечности. Или все-таки от тщеславия? Увидел себя на экране – уверился в собственном величии, неповторимости и т.д. Наверное, отчасти и то, и другое.

В России сейчас страсть населения к записям решили монетизировать. Стране требуются деньги, и взять их можно только из карманов населения. Прошли те 10 лет, когда проданных нефти и газа хватало и на проведение Олимпиады, и на перевооружение армии, и на постройку нового космодрома. Сейчас у страны нет денег, а у ее граждан – пока еще есть. Чтобы добыть их, власти в несколько раз повысили некоторые налоги – например, стоимость госуслуг или величину обязательной автостраховки. На очереди повышение налога на владение землей и недвижимостью. В будущем году, вероятно, появится и налог на телекоммуникации, замаскированный под плату за хранение данных. Закон об этом принят совсем недавно. Выглядит он совершенно дико: в течение 6 месяцев все операторы связи и интернет-провайдеры должны будут хранить все записи переговоров и все сообщения, включая чат, MMS, SMS. Это потребует огромных вложений от отрасли, не имеющей необходимой инфраструктуры. Производится она только на Западе и за твердую валюту. Вывод прост: потребители связи будут вынуждены платить за услуги вдвое-втрое больше.

Но возникает вопрос: а зачем государству, ФСБ и другим подобным структурам миллионы однотипных сообщений и тем более фотографии котиков или семей на отдыхе, которые сейчас массово рассылают все кому не лень? Не глупость ли содержать монструозные хранилища данных, тратить на их обслуживание рабочую силу, транжирить необходимую государству электроэнергию, — и все это ради пребывания под бдительным государственным оком умилительных изображений домашних питомцев? Новорожденных младенцев? Жонглеров и циркачей, зарабатывающих звонкую монету на площадях Москвы, Монреаля, Рима? Кому все это надо?

Да не надо это никому, и никакие хранилища в России, конечно же, не заработают. А если и заработают, то будут «потемкинскими хранилищами». В Ираке, как известно, есть потемкинские металлодетекторы, в России – потемкинские камеры видеонаблюдения, а сейчас будут еще и потемкинские хранилища данных.

Вот только налог все равно появится. И быстро отучит обедневших россиян если не снимать все подряд на смартфон, то хотя бы делиться снятым материалом в реальном времени. Да, в рекламе все это выглядит красиво и захватывающе. Но когда на практике за это накажут рублем, человек перестроится.

Спиридон Корнилов
Анапа