О подвигах генерала Пьера Шодерло де Лакло на полях сражений, о его военно-исторических трудах и политических деяниях знают лишь узкие специалисты. Остальным он известен как автор напечатанного в 1782 году эпистолярного романа «Опасные связи». Хотя, предполагая возмущение критиков, де Лакло в «предисловии редактора» ясно растолковывает свои намерения: «… на мой взгляд, разоблачить способы, которыми бесчестные люди портят порядочных, значит оказать большую услугу добрым нравам», — французский официоз о книге умалчивал. Зато публика читала ее запоем, и в XVIII веке она издавалась в полном варианте несколько раз подряд.После того как в 1796 году роман вышел с иллюстрациями Фрагонара, изобразившего персонажей в самых пикантных ситуациях, детище де Лакло окончательно отнесли к «неприличным». «Пиратские» перепечатки, а их было еще при жизни автора едва ли не полсотни, воспроизводили подчас не столько текст, сколько иллюстрации к нему. В XIX веке солидные издатели эту вещь не жаловали. Даже словарь Брокгауза и Эфрона еще именует ее «скабрезной».
Более всего в этом нравоописательном и психологическом романе раздражало отсутствие четко выписанной морали, что для эпохи Просвещения не очень характерно. Добродетель в нем страдает, а награду за это если когда и получит, то разве что в иной жизни. Да и порок наказан не вследствие творимых безобразий, а почти случаем. Но в наши дни эта особенность, скорее, привлечет читателя. Что до скабрезности, так, закаленный прозой Генри Миллера (и Леонарда Коэна), в «Опасных связях» он ее просто не отыщет.
Вот сюжетная линия романа – по хронологии. Некий граф де Жеркур ухитряется насолить сразу и маркизе де Мертей, и ее приятелю, виконту де Вальмону. Он отбивает у виконта любовницу и ради нее бросает маркизу. Узнав, что теперь де Жеркур собирается жениться на юной Сесиль де Воланж, маркиза предлагает виконту отомстить, соблазнив сию девицу. Но Вальмону эта цель не по душе: сбить с толку девственницу, по его мнению, слишком легко. Он мечтает о другом: совратить гостящую у его тетки добродетельную президентшу де Турвель. Маркиза ревнует. Прежде ее отношения с Вальмоном выходили за рамки дружеских, и она не без оснований подозревает, что виконт по-настоящему влюбился в президентшу и ускользает из-под ее власти. Распалив его чувственность подробным рассказом о своем последнем приключении, де Мертей вовлекает виконта в спор: если он докажет, что президентша ему уступила, маркиза возобновит с ним интимную связь. В интриге участвуют мамаша девицы и ее возлюбленный, молоденький кавалер Дансени.
Вальмон соблазняет Сесиль. Потом совращает презедентшу, и по требованию маркизы грубо порывает с искренне полюбившей его женщиной. И вдруг, неожиданно для виконта, маркиза отказывается выполнить свои обязательства: она увлеклась Дансени и приблизила его. Между маркизой и виконтом возникает вражда. Виконт отнимает у нее Дансени, возвращая кавалера на путь истинный. А де Мертей разбалтывает молодому человеку, что девица развращена Вальмоном. Кавалер вызывает виконта на дуэль, где тот гибнет. Раскаявшись перед самой кончиной или желая, в свою очередь, отомстить (роман допускает оба прочтения), он передает Дансени письма маркизы. Сесиль уходит в монастырь. Дансени отправляется на Мальту. Маркиза подвергнута всеобщему остракизму. В довершение беды она заболевает оспой и, донельзя изуродованная, спасается из Франции бегством.
Чем не мораль: как бы ни были циничны маркиза и виконт, и они уступают чувствам. Да и авторская позиция выражена четко – и не навязчиво. Утверждению нравственного канона рассказ «от противного» не помеха. Роль идеолога, выстраивающего подоплеку событий, может быть доверена как ангелу, так и совратителю. А соглашаться или спорить с ним – личное дело каждого.
Даже схематичный пересказ сюжета пространен. Но сентиментализм повествует прежде всего о чувствах, вылавливает мотивацию. В письмах герои либо планируют действия, либо вспоминают о содеянном. Все субъективно. Касается это и характеров. В зависимости от того, кто и о ком говорит, один и тот же персонаж предстает под разными личинами. И определяется точка зрения корреспондента не только искренностью, но и житейской опытностью, позволяющей отличить созданную воображением картину от подлинного явления.
Вряд ли кто-нибудь сейчас влюбится в «обманы и Ричардсона, и Руссо» и возьмется, отдыхаючи, перечитывать «Памелу», «Клариссу» или «новую Элоизу», тогда как «Опасные связи» снимают с полки с удовольствием, благо числа их изданий по миру не сосчитать. Конечно, режиссеры не могли пройти мимо такого материала. Пьер Паоло Пазолини вообще полагал экранизацию делом совершенно естественным. Перевод с языка одного вида искусства на другой не только рождает новое произведение, но, как правило, еще и обогащает наше понимание объекта интерпретации. Я не уверена, что гоголевский «Вий» адекватно звучит на других языках. А примеры достойных экранизаций его и за пределами России есть. Однако, как и везде, интерпретатор либо следует букве, либо создает оригинальный образ. В хорошей экранизации любое отступление от литературного источника становится значимым. Например, адаптация по времени или месту. В 1962-м Луиджи Дзампа перенес в фашистскую Италию гоголевского «Ревизора»: «фитюльку» принимают за полномочного представителя дуче, который, совершенно по пьесе, появляется в финале, провоцируя «немую сцену». Сохранено и основное комическое несоответствие (чиновники не отвечают своим должностям); и главная пружина развития сюжета – страх. Фильм смотрится как притча о сущности власти.
Первая киноверсия «Опасных связей» была снята Роже Вадимом (Roger Vadim) в 1959 году. Играют в картине мастера. Виконта — Жерар Филипп, маркизу – Жанна Моро (и в этом фильме я единственный раз видела «вживе» Бориса Виана). Хотя нет там ни маркизов, ни прочей знати. Вадим создавал киноповествование о современниках. В записных книжках Довлатова есть такой фрагмент: в одной из статей редактор прочел, что человеческий мозг за две тысячи лет не изменился. Ему это показалось невероятным, и он добавил «почти». Страсти, владеющие персонажами де Лакло, в этом «почти» тоже не нуждаются. Месть, чувственность, любовь никуда из нашей жизни не делись. Но Вадим творил не иллюстрацию. То, как он решает характеры, определяет и модификации сюжета. Человеческая схожесть маркизы и виконта в фильме заострена: они супруги, маленькое войско, которое борется против всех. И трагедия начинается там, где это единство дает трещину.
Мир де Лакло представляешь себе в красках. Фильм французского режиссера – черно-белый. Контраст этих полярных цветов бросается в глаза в ключевых сценах. Длинные белые перчатки «маркизы» и белый цветок на ее плече, когда Дансени демонстративно от нее отворачивается. Лицо актрисы не затенено, и все-таки по сравнению с яркими деталями оно кажется мертвым, каменеет. Жанна Моро с первых кадров статична, она — воин. «Президентша» гибка и подвижна, и ей Вадим подарил крупные планы – только глаза кроткой лани, жертва среди гражданского населения. Но войско распалось, и жесты маркизы дробятся, мельчают, что обходится ей дорого. Случайность гибели виконта, которая тревожила в романе критиков, здесь абсолютизирована. Что за дуэли в XX веке! Получив от Дансени удар в челюсть, он неудачно падает и ударяется головой о каминную решетку. И всю предшествующую этому событию сцену Жерар Филипп играет смятение духа, уязвимость, обреченность.
В 2003-м на французском телевидении по роману был поставлен многосерийный фильм. Его показывали в России, и по отзывам зрителей было понятно, что работу Вадима они не смотрели. В этой версии действие тоже перенесено в 60-е. В главных ролях снялись Катрин Денев, Руперт Эверетт и Настья Кински. Мне кажется, что «безграничный» метраж помешал режиссеру Жозе Даяну (Josеe Dayan) внятно сформулировать свою мысль, в то время как Денев и Эверетт, на свой страх и риск, переносят на экран собственную интерпретацию героев де Лакло. Уже 200 лет назад о Вальмоне говорили как о новом Дон-Жуане. Эверетт, безусловно, близок к этому толкованию. А поскольку Дон-Жуанов в литературе много, я уточню: это мольеровский образ. Эверетт и Денев рисуют 60-е как время, куда более жесткое, чем конец XVIII века. Их манере в равной степени присуща холодная деловитость. Что касается президентши, то в обеих картинах играется «умиление». Но у Вадима эта роль включена в оппозицию, а в фильме Даяна — провисает и теряет глубину.
В начале 80-х в Статфорде на Эйвоне, городе, где, по слухам, родился Шекспир, прошла премьера пьесы Кристофера Хэмптона «Опасные связи». В 1988-м режиссер Стивен Фрирз (Stephen Frears) снял по ней фильм. Вероятно, это самая известная экранизация романа, удостоенная «Оскаров» за адаптированный сценарий, за декорации и костюмы. И, на мой взгляд, наименее интересная. Безусловно, и режиссер, и актеры имеют право на собственное видение. И все-таки меня не покидало ощущение оживших в «волшебном фонаре» картинок. Особенно это касается Вальмона и де Мертей. Не спросив, нуждаемся ли мы в этом, нас учат. Тому, что разврат – ужасающе серьезен и скучен, что называется ни сердцу, ни уму, ни какому иному месту. Что страсти человеческие анализируемы до донышка и управляемы. А уж как текста де Лакло жаль! Маркиза и Вальмон, насколько это вообще для них достижимо, искренни друг с другом. Каждое их письмо неоднородно по пафосу. Но даже властность, стержень характера де Мортей, и финальная ярость Вальмона сыграны Гленн Клоуз и Джоном Малковичем «в одну красочку». И откуда взялось предсмертное душевное желание виконта передать кавалеру письма маркизы — остается только гадать.
Стивен Фрирз героев состарил. Роджер Камбл (Roger Kumble) – омолодил. В «Жестоких играх» (так перевели «Cruel Intentions» в российском прокате, 1999) действие разворачивается в среде старшеклассников. Все то же самое, но в отсутствие какой бы то ни было психологической основы. Создается впечатление, что ты в гардеробной, где подростки примеряют на себя одежку родителей. Или вот еще: школьный драмкружок замахнулся на «взрослую» пьесу, а денег на декорации и костюмы нет. И если встанешь на эту точку зрения, то и актерские работы покажутся неплохими. Когда-то Голливуд озаботился мнением кинозрителей, и родилось целенаправленное кино. Для интеллектуалов. Для тех, кто записал себя в таковые. Для молодежной аудитории. «Жестокие игры» явно рассчитаны на эту категорию.
О фильме Милоша Формана — через неделю.
Монреаль
