\»Девушка на холме\»

В анонс выставки \»Colours of Jazz\», которая проходит в монреальском Музее изящных искусств, организаторы поместили работы Прюденс Хеворд (Prudence Heward).В подзаголовке указано: \»Beaver Hall Group\». А ведь Хеворд не была официальным членом недолго просуществовавшей группы. С теми, кто ее составлял, художницу объединяли учеба в Art Association of Montreal (AAM), понимание целей в искусстве. Дружба. Рассказывая о канадской национальной художественной школе, первым делом называют \»Group of Seven\», семерых храбрецов, бросивших в Канаде вызов канонам европейской живописи. Но в 1925-м на British Empire Exhibition в Wembley, знакомившей метрополию с искусством колоний, сильное впечатление произвели и полотна монреальских художниц. По следам выставки в парижский Musеe du Jeu de Paume (Exposition d’art canadien) попал один из первых портретов Хеворд.

В 1948-м в Монреале на персональной выставке Хеворд, открытой через год после ее смерти, художнице вознесли хвалы, а потом на четверть века практически забыли о ее творчестве. \»Время — честный человек\». Переоценка случилась в начале 80-х — не без помощи феминисток, и я бы не спешила по этому поводу фыркать. Поборницы женского равноправия выискивают в ее полотнах социальную подоплеку. Думается, что не без некоторых оснований. Однако мне все время хотелось как-то развернуть их взгляд, добавить той психологии, которая in iunctura определяет женское начало.

Впрочем, по порядку. Прюденс, в отличие от большинства членов \»Beaver Hall Group\» родилась в состоятельной семье, принадлежавшей к англоязычному истеблишменту Монреаля. Просторный городской дом. Цветущая летняя дача в Онтарио, на Fernbank. Дед ее по материнской линии — Chillion Jones — был архитектором и принимал участие в проектировании и строительстве первоначального комплекса на Парламентском холме. Его супруга Eliza Jones имела свою молочную ферму, и насколько прибыльную, что сочла нужным написать книгу о своем деловом успехе. Отец художницы — Arthur R.G. Heward — входил в администрацию Тихоокеанской железной дороги. Ну вот мы и добрались до ее матери. Sarah Efa Jones неустанно заботилась о дочери, была ей настоящим другом — и пережила ее. Шестая из восьми детей, девочка часто болела. Тяжкие приступы астмы, от которой Прюденс страдала всю жизнь, надолго приковывали ее к постели. Может, тогда и выработалась ее привычка к благодетельному одиночеству, позволившему тратить \»здоровые часы\» (ее выражение) на живопись.

Семья придерживалась викторианских традиций, в том числе и в воспитании девиц. Музыка — обязательно. Пение — желательно (хотя это — как природа распорядится). Рисование — непременно. Никто особо не ждал от маленьких учениц AAM тициановых высот в цвете и дюреровой техники рисунка. Но основу для вышивки они творили сами. Прюденс начала посещать ассоциацию в 12 лет, и довольно быстро выяснилось, что ей \»по руке\» не одна канва для салфеточек. Она проучилась там почти 10 лет. Перерыв пришлось сделать из-за Первой мировой войны. Эти годы ознаменовались и семейной трагедией. Умер отец. Потом — две старшие сестры. Сыновья были в Лондоне — средний учился в Кембридже, двое старших служили солдатами — и мать решила перебраться поближе к ним. Все женщины семейства служили сестрами милосердия в Красном Кресте. В 1918-м вернулись домой, и Прюденс продолжила учебу в AAM у Бримнера.

По воспоминаниям Энн Сэвидж (Anne Savage, \»бобриха\», подруга Хеворд), через год школа испытала \»подлинное потрясение. \»Старина Брим\», как мы его называли, возник в дверном проеме студии и сказал: \»Вам бы лучше спуститься — в \»гравюрной\» кое-что происходит. Мы сбежали вниз, чтобы увидеть первую экспозицию рисунков Тома Томсона — в северном Онтарио был зажжен факел… началась борьба за созидание канадской живописи — оковы европейских традиций были разбиты\».

Том Томсон явился одним из основателей \»Группы семи\». С 20-го года любой художник Канады почитал своим долгом знакомиться с творчеством группы, вне зависимости от того, разделял ли он ее принципы. Это напоминает мне реакцию восторженной канадской молодежи на первый сборник стихов (1880 г.) сэра Чарльза Робертса, один из современников которого писал: «Как многие из окружающих меня молодых парней, я жил с тяжелым сознанием безнадежности, полагая, что мы перебиваемся где-то на задворках цивилизации, где не может быть ни литературы, ни искусства… Кто-то майским вечером одолжил мне эту только что изданную книгу. Всю ночь в исступленном возбуждении я читал и перечитывал ее… Мне представлялось великолепным, что это творение было создано канадцем». Для художницы с рождением \»Group of Seven\» начался эдакий спор, который длился почти 20 лет. На поверхности — разница в подходе к пейзажу. У мужчин — суровые, доминирующие над человеком, которому в них попросту не было места. Хеворд же всем сердцем приняла утверждение Бримнера, что человеческая фигура — непременный атрибут живописи. Глубже — разные пути поисков национальной идентичности. А писала Хеворд главным образом женщин.

В 1925-м, по следам своего лондонского успеха, она едет в Европу — завершать образование. В Париже посещает Academie Colarossi и Ecole des Beaux-Arts, в 1929-м — Scandinavian Academy. Парижская богема обосновалась на левом берегу, Хеворд жила на правом. В середине 20-х \»за искусством\» во французскую столицу ездили не только художники. Прюденс познакомилась с компанией \»Хемингуэй — Фицджеральд — Каллаган\». Была в нее принята (впрочем, как почти любая симпатичная девица). Но общалась с этой \»сумасшедшей\» публикой редко. Не до того. Школа — музей-мастерская. Слишком многое нужно было осмыслить, многому научиться. И потом, уже срабатывала привычка к одиночеству. Племянник Хеворд рассказывал, что в монреальском доме \»тетя Прю\» оборудовала студию в стиле арт-деко и, случалось, не выходила днями. \»Перешагивая за ее порог, вы словно попадали в иную художественную эпоху, из стиля королевы Виктории в павильон парижской выставки 1925-го\». Хевард \»вникла во всевозможные аспекты французской живописи — она наслаждалась ими, приветствовала их — Сезанна, Матисса, Пикассо, но вернулась она не Матиссом или Пикассо, она вернулась Прюденс Хеворд\» (Э. Сэвидж).

Вот еще раз — о времени. Любопытно, что до прихода к власти Теодора Рузвельта законодателями вкуса были дамы. Но в 1901 году американский президент, может, в пику своим бесконечным детским болячкам, из которых успешно выкарабкался, призывает нацию к \»напряженной жизни\», культивируя прямо-таки сверхмужественность. Что греха таить — правы феминистки. Так и повелось. За женщиной оставались дом, материнство, любовь. Она уже и сама на себя смотрела глазами мужчины. А он, повелевая и храня, ревниво ограничивал ее доступ в свой суровый мир. Все клубы — исключительно для сильного пола, в Торонто, в том числе, и художественные. Когда Александер Джексон попробовал кооптировать Хеворд в \»Group of Seven\», ее члены \»как 12 апостолов\» (Джексон) заявили — женщин не включать. Справедливости ради, замечу, что для них было важно и само сакральное число. К счастью, Royal Canadian Academy оказалась к художнице благосклонна и выставляла ее работы уже в 1924-м (также в 1926-29 и 1936 году). Чем и подала пример: апостолы канадского пейзажа позже включали ее портреты в свои экспозиции.

А в 1932-м в Монреале прошла ее первая персональная выставка.

\»At the Theatre\» (1928) удивила критиков решением вроде бы привычной темы. Импрессионисты говаривали, что женщина в театре являет собой самостоятельное зрелище. Еще не известно, куда чаще наводят лорнет — на сцену или на восседающих в ложе красавиц. И вдруг — две роскошные дамы, спиной, одна — вполоборота. Сцена пуста, и внимание зрителя сосредоточено на выраженном в этих фигурах настроении. Им, это ясно, и дела нет до того, кто и как оценивает чудную их кожу, линию полного плеча. Они пришли на спектакль. Что до очевидных художественных достоинств, критика отдала должное и рисунку, и цвету.

\»At the Cafe (Miss Mabel Lockerby)\» — это портрет подруги, тоже художницы (\»бобрихи\»). И вновь возникает в голове длиннющий ассоциативный ряд. \»Одинокая женщина в кафе\» — мотив многажды использованный. А тут, обратите внимание, еще и кольцо на правой руке, и на обручальное не похоже. Стало быть, и замужем не была. Но не разглядишь в этом портрете ни ожидания дружка, ни тоски по не сложившейся судьбе.

Конечно, \»персоналке\» предшествовали победы. К 1932-му Хеворд — обладательница нескольких премий, в частности Willingdon Prize за картину \»Girl on a Hill\» (1929).

Оттавская \»Morning Citizen\» прокомментировала это событие: \»Превосходство \»Девушки на холме\» Хеворд — неоспоримо и, по мнению компетентных критиков, это одна из наиболее сильных и оригинальных работ, созданных в Канаде за последние годы\». Чистая правда. Искусствоведов покорило единство \» формы, чувства, цвета\» в новом решении (вот опять!) известной темы. Моделью, что для стало неожиданным, послужила монреальская танцовщица Louise McLea, которую знал в лицо весь культурный Монреаль. В \»древесной раме\» на фоне сельского пейзажа, без малейшего намека на профессию, она превращается в символ привлекательности \»канадской женщины\». Анализируя этот портрет, феминистки напирают на роль женщины в обществе. Прославившаяся исполнением экзотических танцев (то есть фигура сугубо городская), Louise McLea, босая, в простеньком платье, \»сидя на холме, как на сцене, словно замыкает круг: покорив прихотливого зрителя, она способна покорить и природу\». Что-то в этом есть.

Наиболее острые споры о творчестве Хеворд вызвала работа \»The Bather\» (1930).

Тут, наверное, и безо всяких объяснений понятно, что так возмутило мужчин-критиков. Да, этой женщине на них наплевать. Наплевать, что слово \»купальщица\» ассоциируется у них с рекламой купальных костюмов (кокетливая стройняшка с тонюсенькой талией и по-американски длинными бедрами). Поднялся крик об \»апологии уродства (вариант — тупости)\», о \»гимне домохозяйке, которая ждет, пока подрастет торчащий у ее ноги кустик салата\». Публика впервые увидела полотно на выставке Canadian Group of Painters в 1933-м. Газеты запестрели карикатурами. Зря, между прочим. Представьте, что купальщица встала и безразличие на ее лице сменилось интересом. Она, безусловно, красива. И фигурой удалась, и ноги в порядке — сильные, стройные, с высоким подъемом. Злило то, что художница осмелилась изобразить женщину вне чужих взглядов, наедине с собой. И, знаете, как-то понятно, что в обиду она себя не даст. А фоном — природа, вполне канадская (сравните: Lawren Harris \»Lake Superior\»), но не пугает, не давит. Чуть откинувшись, эта купальщица обопрется спиной на холмы докамбрийского периода. И очень просто.

Впрочем, что бы ни кричали, Хеворд уже была признана как художник национального масштаба. Она входила в число соучредителей Canadian Group of Painters (CGP), где избиралась вице-президентом с 1933-го по 1939-й. В 1939-м стала членом-основателем Contemporary Arts Society (CAS). Спор с \»Group of Seven\» завершен: она поднялась на холм. В ярко выраженной манере Хеворд явственно прочитываются и художественные, и идеологические ее истоки, но царит индивидуальность. Единожды увидев созданные ею портеры, потом непременно их узнаешь. Между прочим, в искусстве — это один из критериев.