У детского лета – свои голоса. В их хоре звучат не только лес и речка, но и книги. Не обязательные, не включенные в программы, открываемые по желанию. Хочется, чтобы среди них были и те, что созданы на нашем родном языке.Или, по крайней мере, русскоязычные, пусть и переводные, тем более что именно в российской бескрайней сети до сих пор существует куча бесплатных библиотек или выложенных доброхотами отдельных книжек. А на глазах дешевеющая электронная «читалка» позволяет предаваться дивному занятию в поездках. Только вот вопрос – а что выбрать, чтобы ребенка потянуло читать по-русски?
Сеть до сих пор полнится жалобами: «Купили ему Гарри Поттера, думали, привьем любовь к литературе… А он жует эту чертову «поттериану» по пятому разу». Социальный диагноз. Но помянула я эпопею не с тем, чтобы лишний раз посетовать на всеобщее обалдение от этой, что уж греха таить, слабой, не самостоятельной ни в образах, ни в перипетиях истории, а главное – в отличие от «ободранного» тетенькой Толкиена – действительно не пробуждающей желания познавать. Уверена, что, не возьмись за ее раскрутку Голливуд, и обсуждать было бы нечего. Просто в романе Василия Аксенова «Редкие земли» один из персонажей, которого автор ваял отчасти с себя, рассказывает о своей давней книжке: «Для Советского Союза тогда это было что-то вроде “Гарри Поттера” сейчас для всего мира. Увы, мы жили в почти тоталитарной стране, и я даже в самых буйных мечтах не мог рассчитывать на тиражи и ройялтис мисс Роулинг. В конце концов, я заработал жалкую сумму, что-то вроде пяти тысяч деревянных рублей, и попал, как всегда, под подозрение идеологических органов. Окселотль, дескать, насаждает вредный для подрастающего поколения “паниронизм”.
И правда, и нет. В 1969-м, когда была опубликована повесть «Мой дедушка – памятник», «пять тысяч деревянных» были знатной суммой. Вот насчет предвосхищения, популярности и «паниронизма» — в самую точку. Даже подзаголовок «Повесть об удивительных приключениях ленинградского пионера Геннадия Стратофонтова, который хорошо учился в школе и не растерялся в трудных обстоятельствах» предлагает эвфемизм, вроде «мальчика, который выжил». Через несколько лет Аксенов продолжил приключения Геннадия, сочинив «Сундучок, в котором что-то стучит». И опять удачно. С эмиграцией писателя обе повести надолго исчезли из обихода, но, едва с Аксенова сняли клеймо «опального», начались переиздания, особенно «Памятника». А «Редкие земли» — завершение трилогии. Но написано уже для взрослых, хоть и выясняется, что персонажи романа — прототипы детских повестей о Стратофонтове. Постмодернизм.
«Под медной лампой, сделанной из кормового корабельного фонаря, всем нашлось место: и детям переходного возраста, и их сорокалетним родителям, и старшему поколению». Это из «Сундучка», и по другому поводу, а получилась всеобъемлющая характеристика того читательского круга, который с интересом познакомится с этой стороной творчества Аксенова. Когда Михаила Жванецкого спрашивают: «Как заставить читателя смеяться?» — он отвечает: «Не старайтесь насмешить. Не подготавливайте шутку». Вот уж чего тут нет. «Мой дедушка – памятник» — текст многослойный: в пародии Аксенов поразительно силен. В настоящей, высмеивающей не отдельную, выхваченную с пылу с жару фразу, а стиль, манеру повествования, сюжетный ряд, символику.
Однако не пугайтесь. Да, монреальский ребенок вряд ли заглядывал в советские (российские) очерки о «простых советских (российских) героях», скромных, сдержанных в общении и до того не приметных с виду, что ни пожарникам, ни милиции их не отыскать, но обладающих удивительными чертами характера и почти фантастическими умениями. Не пролистывал детектива 50-х о шпионах. Это нам с вами доподлинно известно, что всемирная буржуазия тщательно обучает их совершать свое черное дело, а потом пачками сбрасывает на мирные советские (российские) города. Или боевика о безжалостных «наймитах капитала», готовых ради мзды поголовно вырезать мирную африканскую деревню. Или книжек о научных морских экспедициях – вот уж ими редко кто не зачитывался. Приключения Геннадия и с не пойманными аллюзиями все равно лягут подростку на душу. И сам по себе «взрослый тон», подчеркивающий уважение к удивительному мальчику, не может не польстить. Кстати, если окажется, что ваше дитятко слыхом не слыхивало о пионерах, объясните, что это некто вроде бойскаута. Будете правы.
Идентифицировать себя с литературным персонажем для ребенка – процесс неизбежный. Так в кого перевоплощаемся? У Гены – полноценная семья. Но собственные, как мы сейчас выразились бы, хобби родителей не позволяли им посвящать все свое время сыну и внуку. Отец, «скромный работник почтамта», был еще и мастером спорта по альпинизму и бесстрашно штурмовал самые неприступные вершины. Мама, «скромный библиотекарь», совершала затяжные прыжки с парашютом. Бабушка, бывшая летчица, задавшая немцам жару под Кенигсбергом и Берлином, продолжала служить в Аэрофлоте, и, непривычная к женскому труду, если и бралась готовить, то «неумелыми пальцами мастерила котлеты, похожие на аэростаты заграждения», или сооружала торт – «кремовое чудовище, похожее на контрольную башню аэродрома». Да и появлялась она в дому не часто.
Но «Геннадий отнюдь не скучал. Еще в очень раннем возрасте он научился понимать и уважать папу и маму и предоставил им полную свободу действий». Детский сад мальчик посещал самостоятельно и в письмах к родителям презрительно именовал «моей малышовкой». Его любимой книгой были тогда «Водители фрегатов». Что естественно: далекий предок Гены адмирал Стратофонтов разгромил на своем клипере «Безупречный» эскадру «кровавого пирата Рокера Буги», чем и спас население архипелага Большие Эмпиреи.
Но время шло. «Когда Геннадию перевалило за шесть», взрослые, достигнув всех заветных целей, вернулись домой. «Геннадий успешно овладевал школьной программой, увлеченно работал в пионерской организации, много времени уделял искусству и спорту», однако «ничто человеческое было ему не чуждо», например, стукнуть портфелем по башке обидевшего девчонку юного прохвоста, а то и «часами мять в снегу наперсника детских забав». На сеансе одновременной игры против гроссмейстера Михаила Таля (мальчик, разумеется, обыгрывает чемпиона) произошла судьбоносная встреча, определившая завязку сюжета. Капитан научно-исследовательского судна «Алеша Попович» берет 12-летнего мальчика моряком на время плавания к Большим Эмпиреям. Да здравствуют приключения! В электронном варианте книги присутствует карта с великолепно придуманными названиями: архипелаг Кьюри, острова Фухс, Эмпирей, Карбункл. Имена собственные в повести – статья особая. Все и ново, и узнаваемо — и весело. Член-корреспондент Академии наук, профессор – Шлиер-Довейко. Корабельный плотник, мастер на все руки, вывезенный профессором из Среднерусской возвышенности, – Телескопов. Боцман – Полуарканов. Доктор биологических наук, задумчивый философ Верестищев. Персонажи-иностранцы – Рикардо Барракуда, Рио-Бзе-Ран. Основной антагонист – прекрасная мадам Накамура-Бранчевска. А историческая справка о Больших Эмпиреях ведется с того момента, когда скромный малазийский рыбак Йон приплыл к архипелагу на своем утлом катамаране и выгрузил на берег свой жалкий скарб и диких и домашних животных. «Активно помогали ему в этом деле его сыновья Мис, Мах и Тефя».
Аксенов не раз замечал, что взялся за написание детской книжки, чтобы подзаработать. Его серьезные вещи в печать не брали. Может, поэтому, как ни парадоксально, в «Памятнике» столько свободы, легкости. Милой небрежности. Книжка поет, бормочет, звенит. Не помню, что кто-нибудь еще, например, называл главы по звучанию: «Глава 7, из которой доносятся до нас стук теннисного меча и страшный хруст, с которым мощные челюсти разгрызают клешни омара». Сумасшедшие сюжетные повороты поджидают читателя буквально на каждой странице, не давая отвлечься. Но, в какие бы «трудные обстоятельства» ни попадал главный герой, правда характера торжествует. Все по плечу мальчишке, у которого в 12 лет «властителями дум» стали Пушкин и Гете, Толстой и Шекспир, а уж нужных умений – в избытке. Из первого же диалога Гены с автором мы узнаем, что мальчик – «никтолоп», то есть человек, умеющий видеть в темноте, как кошка. А потом – что владеет восточными единоборствами. Классно разбирается в оружии и стреляет. Плавает как рыба. Силен до чрезвычайности. Конечно, болтает на прекрасном английском. Хладнокровен и находчив. И проявляется все это богатство от ситуации к ситуации так естественно, что и сомнений не вызывает.
Поскольку я и впрямь надеюсь, что эту книжку прочтут не только внуки, но и дедушки с бабушками, пересказывать приключения Гены не стану. В целом – это борьба за справедливость. Темные силы пытаются поработить эмпирейцев, население райского уголка – древнего Оук-порта, и советский пионер успешно этому препятствует. Знаете, окажись в этом местечке мы с вами, тоже вступили бы в борьбу. Уж больно обаятельно это самое население. За несколько лет до «Памятника» Николай Носов уже показал, что происходит, когда такое существо, как Незнайка, сталкивается с понятиями денег и собственности, и взял на себя труд растолковать дошкольнику хитрости рынка, акций и проч. А представьте себе целый народ, не шибко соображающий, что такое деньги: ему они просто не нужны. Главная страсть эмпирейцев – футбол. В эту игру и сублимирует вся отпущенная им агрессивность.
«И, что характерно, Генок, не унижают эти ребята твоего человеческого достоинства. Вот что характерно — понимают нашего брата!» Между прочим, это – дельфинья реплика.
До встречи через неделю!
Монреаль
