Алексей Петрович Боголюбов «Таллиннский порт, 1853 г.»
«Выплывет ли Пушкин?» — спрашивали мы 13 января 2023 в № 1171 газеты. Не сбросят ли его с корабля современности? Этот вопрос возник в связи с отторжением русской культуры, но ведь и газета «Место встречи — Монреаль» — явление этой культуры, точнее, явление русскоязычной культуры.
На днях «Место встречи» отметила 25-летний юбилей — немалый срок для эмигрантского издания (впрочем, наша диаспора уже стала частью канадской культуры), и я горжусь тем, что вот уже 15 лет публикуюсь в этой газете! Будучи автором множества журналов и газет, могу квалифицированно сравнивать. Редакция, честь ей и хвала, держит марку, и МВ является значительным культурным феноменом в жизни русскоязычной диаспоры Канады.
О чем и говорят культурологические публикации, подобные и упомянутой в начале статьи. Свидетельствуют они также о культуре читателей газеты.
Поэтому вернемся к проблемам Пушкина: «благодаря» Путину они стали животрепещущими и весьма показательными.
Так, недавно в Риге на голову памятника поэту надели черный пакет и обещали перенести как незаконно установленный (в 2009 году) к бюсту Анны Керн, которая также имеет малое отношение к Латвии и ее истории (впрочем, в Риге она живала, будучи супругой Ермолая Керна, коменданта этого города). Да, баснописец Крылов работал в Риге секретарем при генерал-губернаторе, писатель Гончаров отдыхал на Рижском взморье, критик Писарев там утонул, однако нога Пушкина на латвийскую землю не ступала. Тем не менее, в столице Латвии есть улица Пушкина, памятник Пушкину и даже бюст его возлюбленной (ради супруги коменданта его бы не поставили). Почему? Да потому, что великий поэт стал оружием русского империализма! А сегодня даже хуже того — неофашизма.
Виноват ли в этом Пушкин? Ни в малейшей степени. Да, он был сыном своего века и своей страны, но и век был имперский, и страна империей. И, если помните, гордился тем, что чувства добрые он лирой пробуждал, да и вообще был порядочным человеком.
Посему бросим спасательный круг Пушкину и спокойно продолжим тему родственников поэта, налаживавших чрезвычайно важные для России морские контакты с просвещенным Западом.
Мы писали, что впервые Пушкин бороздил море на бриге «Мингрелия» в ночь с 15 на 16 августа 1820 года, идя из Феодосии в Гурзуф, затем имело место плавание до Очакова, но недавно из передачи Сергея Сурина, великолепного знатока пушкинского времени, я узнал, что в 1828 году поэт плавал даже на пироскафе! Так называли первые пароходы. Мало того, тот рейс из Петербурга в Кронштадт был примечателен еще и тем, что на борту присутствовал другой знаменитый Александр Сергеевич – Грибоедов.
Итак, Пушкин пенил морские волны. Однако в Зунде, датском проливе, который служит вратами в океан для стран Балтики, не бывал, на вожделенный запад его не пускали. Зато многие предки и родственники поэта с морем были связаны гораздо больше и Зундом хаживали! По сути, дворянский мир России был тесен, несмотря на огромность империи.
Приведем же пример таможенных записей о родственниках Пушкина, но предварим оный испанской преамбулой, а попутно заметим, что впервые фамилия Пушкин в связи с мореплаванием встречается при подготовке Тявзинского мира (1595 г.): шведы настаивали на запрете допуска любых купцов, кроме шведских, в Нарву, а посольство кн. И.С. Туренина и боярина Остафия Михайловича Пушкина настаивало на свободе торговли.
Испанская экспедиция
Сия экспедиция была первым океанским групповым коммерческим плаванием русского флота. Петр I хотел организовать акционерную компанию по голландскому образцу и писал в указе в Коммерц-коллегию от 8 (19) ноября 1723 г., что «надлежит строить компании, а наисильнейшую в Гишпанию, в которую должность учинить некоторым чинам сверх охотников, как то чинится в Голландия в Остинской компании, что чина не дадут пока пай свой во оную не положит…».
Указом от 4 (15) августа 1724 г. император приказал: «1) Собрать компанию из торговых людей, которые б управляли как здесь в приготовлении товаров для посылки туда, так и там для приема товаров и отправления сюда, також и для кореспонденции с тамошними купцами; но понеже всем известно, что наши люди ни во что сами не пойдут, ежели не приневолены будут, того ради коммерц-коллегия для сей новости дирекцию над сим и управление должна иметь как мать над дитятем во всем, пока в совершенство придет. 2) Сия компания сперво не может дела своего исправить для скудости денег, того ради споможена имеет быть кораблями и матрозами от адмиралтейства, деньгами частью из казны».
Однако ввиду отсутствия богатых и предприимчивых купцов составить компанию не удалось, и в декабре 1724 г., получив донесения из коммерц-коллегии о стоимости провоза русских товаров в Испанию и ценах на них, царь указал отправить туда три корабля с товарами казёнными и купеческими, и «чтобы ехали несколько хозяев для обучения сему торгу», «не взирая на то, что у которых товаров будет наклад, но только чтобы коммерция была зачата».
Впрочем, экспедиция состоялась уже после смерти императора. Отряд в составе линейного корабля и трех фрегатов, выйдя из Ревеля 14 (25) мая 1725 г., после трудного плавания прибыл в Кадис 16 августа (здесь и далее по ст. ст.). Выгрузив товар (пенька, сушёная рыба, воск, железные ядра, якорное железо, какие-то снаряды, бомбы, гранаты, шрапнель и картечь, железо, порох, парусина, льняной и штеттинский холст, краковское полотно, юфть, льняную пряжу, деготь и прочие товары) и так и не сумев продать в Испании свои фрегаты (одна из целей экспедиции), загрузили соль и 30 сентября (11 октября) взяли курс домой с большим опозданием. В результате, угодив в Бискайском заливе в жестокий шторм, укрылись в Сантандере, где и зазимовали. В Кронштадт вернулись лишь 25 мая 1726 г.
Зундская таможенная пошлина оказалась в два с лишним раза меньше, чем уплаченная по пути в Испанию. То есть торговали себе в убыток. Затея не удалась, торговля не пошла, во Франции тоже, и 20 сентября 1727 года Екатерина I указом «О небытии Консулам в Гишпании и во Франции» подвела черту: «Указали мы, по доношению из Сената, консулам в Гишпании и во Франции не быть, и для того их оттуда отозвать и велеть им быть в С.-Петербурге немедленно».
Дон Эстебан Загряжский
Но прошло полвека, и 30 сентября 1781 года в тот же Кадис проследовал шипмастер (капитан) Stepan Sagriafskoy из St. Petersborg. Наладились, значит, связи с Гишпанией, и торговать, похоже, научились. Вёз Степан 500 скиппундов полосового железа и более 818 скиппундов пеньки. Уплатил 175 далеров пошлин и сборов. (Skippund (shippound) – мера веса = 20 Lispund = 320 фунтов = 158,7 кг. По другим сведениям, 1 shippound в STR равен примерно 149 кг). Далер – датский аналог талера и тем самым родственник доллара.
Как же транслитерировать эту фамилию? Не Загряжский ли вёл корабль? Но какой Загряжский и какой корабль? Фамилия известная, разветвлённая, и Наталья Николаевна Пушкина-Ланская также родом из Загряжских: ее мать, Наталья Ивановна (1785-1848), была праправнучкой украинского гетмана Петра Дорошенко и урождённой Загряжской. Да и Лев Сергеевич Пушкин, родной брат поэта, был женат на Елизавете Загряжской. Так что Пушкины через них оказались связаны с Украиной.
Имелись среди Загряжских и капитаны, и вряд ли они, дворяне, командовали торговыми судами. Так оно и оказалось. В Материалах по истории российского флота приводится «Рапорт командующего фрегатом «Богемия» капитана Загряжского адмиралтейств-колегии 1781 года октября 18». В нём капитан рассказывает, как 9 октября, идя к английскому берегу, по вине лоцмана чуть не потерял фрегат на банках у берегов Голландии. Для облегчения пришлось вылить за борт 50 бочек пресной воды, но другие тяжести выбрасывать не стали, опасаясь проломить фрегат. Очевидно, груз он вёз буквально тяжёлый и в шторм опасный. Видимо, полосовое железо, один из главных предметов русского экспорта. Пушечной пальбой вызывали помощь с берега (сделав 200 выстрелов!), но баркасы с лоцманами помочь не смогли, и в итоге, проведя в штормящем море четверо суток среди мелей, фрегат сам с огромным трудом проскочил в порт Флесинген, где встал на ремонт.
Все же груз в Испанию Загряжский доставил, и вторая запись, от 17 июня 1782 года, касается возвращения Estevan Sagriafskoy из Кадиса в Ревель с грузом в 127 ластов (около 65 тонн) соли.
К сожалению, поиски в родословных и других источниках дали мало сведений, степень родства с Пушкиным пока установить не удалось. Завершу знакомство с этим моряком информацией из РГАВМФ (Российский государственный архив Военно-Морского Флота). В деле «Фрегат «Богемия» 1781 и 1782 гг.» упоминается капитан-лейтенант Загряжский. (Фонд 870, Опись 1, Ед. Хр.1536). Генеалогический же сайт скупо сообщает, что отчество он носил Васильевич, имел чин капитана 1-го ранга и умер до 1829 года. На этом завершим наше очередное историко-культурологическое эссе.
