11 июня 1778 года в Париже в Королевской академии музыки («Гранд-Опера») состоялась премьера единственного балета Вольфганга Амадея Моцарта «Безделушки» (Les Petits riens). Этот одноактный балет появился на свет благодаря случаю и настойчивости яркого реформатора танца, основателя балета в том виде, в каком мы его знаем сейчас, балетмейстера Жана-Жоржа Новерра. Он же и написал либретто. Дело в том, что до этого момента в оперных и драматических представлениях танцу отводилась лишь вспомогательная роль. Он представлял собой набор красивых, но ничего не значащих поз и движений. Новерр мечтал о новом сюжетном балете, который он назвал «действенным». Не слова, а мимика танцоров, движения, пантомима в таком балете помогают созданию психологических образов и развитию сюжета.
Во все времена новаторы редко получают немедленную поддержку. Такое же отношение проявлялось и в труппе, с которой работал балетмейстер. Его замыслы встречали отпор на протяжении многих лет, но он не сдавался.
И однажды в сентябре 1777 года Моцарт на один день проездом оказался в Париже. Узнав об этом, Новерр бросился к композитору, которого хорошо знал, с просьбой написать шуточный балет, в котором Новерр с юмором и иронией представил бы старую стилистику танцев. Моцарт с энтузиазмом поддержал идею друга. Так на свет родился их единственный совместный балет-шутка, балет-прощание со старым танцем — «Безделушки»…
Нет, не «Безделушки» покажет публике Grands Ballets в зале Wilfrid-Pelletier 23-26 марта. «Реквием» – так называется двухактное хореографическое представление, подготовленное монреальской балетной труппой. В него входят два одноактных балета. Один поставлен немецким хореографом Уве Шольцом (Uwe Scholz) на музыку, написанную Моцартом, но вовсе не для балета. Композитор любил сочинять музыку для певиц, скрипачек и пианисток. К числу таких произведений принадлежит написанный им концерт для некой мадмуазель Жёном. В историю музыки он вошел как Концерт для фортепиано с оркестром №9 (К. 271) ми-бемоль мажор и известен под названием «Жёном» (“Jeunehomme”). Кем была эта пианистка, точно не известно. Правда, музыковеды полагают, что была она дочерью того самого французского хореографа Жана-Жоржа Новерра, для труппы которого 20-летний Моцарт в том году и написал свой единственный балет, и звали ее Викторией Жёнами. Сочинение вышло изящным и возвышенным, в нем фортепьяно отводилась лидирующая роль. Нам остается только гадать, что двигало молодым композитором, когда он писал эту музыку, и как ее исполняла дочка хореографа. Поддержал бы композитор идею поставить балет на эту музыку? Думается, что да. Уж очень он любил нарушать устоявшиеся нормы и привносить в жизнь что-то новаторское.
Второй балет, который публика увидит на концерте, поставлен канадским хореографом Эндрю Скилсом (Andrew Skeels) на музыку реквиема, но написанного не Моцартом, а Иоганном Брамсом.
Реквием, первое крупное произведение Брамса, рождался долго. В 1856 году умер близкий друг Брамса композитор Роберт Шуман. Тогда и возникла идея написать заупокойную мессу, которая затем много раз менялась и дорабатывалась, и лишь в 1866 году появился первый, но все еще не окончательный вариант сочинения, названный композитором Немецким реквиемом. Считается, что дополнительным толчком для завершения работы послужила смерть горячо любимой матери Брамса в 1865 году. Биографы композитора рассказывают, что и премьера Немецкого реквиема растянулась на несколько лет. Первое исполнение трех частей было подготовлено наспех и потерпело неудачу, но это не убавило решимости Брамса продолжить работу над музыкой и внести некоторые изменения. Лишь в 1868 году в Бременском кафедральном соборе на Страстной неделе состоялась настоящая премьера. По воспоминаниям друзей композитора, в соборе царило приподнятое настроение, и публика, и исполнители понимали, что присутствуют на исключительном художественном событии. Уже с первых звуков реквиема глаза слушателей наполнились слезами. Невозмутимым оставался лишь отец композитора: он с самого начала был уверен в успехе. По окончании концерта Брамс-старший коротко сказал: «Сошло довольно хорошо» и взял понюшку табака. Но и после успешного исполнения своего сочинения Брамс продолжил работу над ним вплоть до 1869 года, когда оно обрело тот вид, в котором мы можем услышать его сейчас.
Немецкий реквием Брамса отличается от знаменитых реквиемов его современников Берлиоза и Верди тем, что написан не на традиционный латинский текст католической заупокойной службы, который сложился еще в Средние века. Брамс сам подобрал тексты из различных глав Библии в немецком переводе Лютера и распределил их на 7 частей. Общий смысл реквиема Брамса совсем иной, нежели католической заупокойной мессы. Отсутствуют тексты молитв, ни разу не упомянуто имя Христа, нет картин Страшного Суда (Dies Irae), обычно занимающих в реквиеме важное место. Упоминание о «последней трубе» не рождает страха смерти, а утверждает «слово написанное: поглощена смерть победою. Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?» (первое послание апостола Павла к Коринфянам). Зато много слов утешения, надежды, любви: Немецкий реквием обращен к живым, примиряя их с мыслью о смерти, внушая мужество. Брамс обращается не только к немцам, лютеранам, но ко всем людям: «Признаюсь, что охотно опустил бы слово «немецкий» и просто поставил бы «человеческий»».
Почему-то кажется, что Брамс мог бы удивиться тому, что кому-то в голову придет идея поставить балет на музыку его реквиема, но не отвергнуть ее как невозможную. Вообразите, на небесах Брамс бежит к Моцарту и с дрожью в голосе говорит: «Представляешь, мой реквием теперь тоже балет!» И оба ждут премьеры, чтобы посмотреть, что из этого получится. И мы вместе с ними посмотрим!
