(окончание, начало в МВ №1281)
Встреча, на которую спешил Грай, была запланирована давно.
Дважды в неделю, если только он находился в Городе, Грай встречался с этим человеком. Тот курировал его, граевские, заказы. Формулировал предложения, по исполнении передавал Граю суммы – в соответствии с договорённостями.
И никогда не вмешивался в процесс.
То, что нынешний случай – особый, Грай понял, едва появившись в комнате, которую он использовал для этих самых встреч с Серым.
Одна из комнат в цокольном этаже бывшего завода – тут тебе и склад, и переговорная. Помещение принадлежало приятелю Грая, державшему небольшую забегаловку этажом выше.
Заведение – дерьмо. Но выпить и перетереть за жизнь в этом «баре» можно было в любое время. Двадцать четыре на семь. Потому и толпился там, наверху, всякий сброд, – все эти бродяги-бородачи, оружием, как цацками, обвешанные – как тёлочки на школьной дискотеке в ожидании «медляка». Не разгонишь.
И «гости заведения» смотрели вокруг лениво, нелюбопытно. Знали, что у каждого за голенищем может быть припрятан сюрприз.
Самое то место, другими словами, для подобных встреч.
Грай чуть опоздал в этот раз – на пяток минут всего. Вошёл в бар привычно шумно. Оббил в приветствии ладони, обнялся, обхлопал плечи и спины знакомых. Обменялся взглядами с другом – тот качнул едва заметно головой. Знак дал, что его ждут.
Так что присутствие Серого в комнате не стало для Грая сюрпризом. Сюрпризом стала речь, которой Серый встретил Грая.
— Пустым пришёл? — произнёс тот. — Что так?
Пока Грай искал, настраивал верный тон, мужчина продолжил:
— Ты ведь нашёл девку! Чего ж голову её не принёс?
Грай пожал плечами.
— Нашёл, — согласился. — Нашёл, да решил не торопиться с остальным.
— А что так?
— Попользоваться захотелось, — осклабился похотливо. — голова мне её – за ненадобностью. Да остальное очень уж хорошо. А клиенту не всё ли равно. Днём раньше, днём позже…
Говорил. Старался не переигрывать. Дураком Серый не был. Фальшь распознавал в момент.
Но в этот раз, похоже, Грай вполне мог рассчитывать на «Оскара». Серый и ухом не повёл. Посмотрел только с насмешкой.
— Что? Так понравилась тёлочка?
Грай растянул губы в блаженной улыбке.
— Пара выходных не помешает.
Серый рассмеялся.
— Не сотри себе там всё.
Грай кивнул – не беспокойся.
Думал, скорее б закончился этот пустой трындёж.
И когда Серый замолчал и посмотрел на него свысока – так, как смотрел всегда, Грай тоже сделался серьёзен. Вот теперь будет разговор!
— Что ж, — сказал Серый спокойно. — Два дня можешь подержать её у себя. Не за так, конечно.
Конечно. Кто бы сомневался!
Грай уселся на сто раз чиненный, стянутый металлическими уголками венский стул, опёрся на спинку, закинул ногу на ногу.
— Условия? — спросил ровно.
Серый скривил губы.
— Ты ведь не думал, что я отдам тебе её за так?
Грай кивнул – разумеется.
— Я могу вернуть задаток.
— Не можешь, — повёл плечом Серый. — За девку заплачено. И заказчик должен её получить. Но повременить ты можешь.
— Цена?
— Две головы.
Грай вскинул брови.
— Чьи?
Серый нахмурился.
— Не валяй дурака! Два следующих заказа – бесплатно. И девка твоя. На два дня.
— Триста кусков – за десяток оргазмов?
— Ты можешь сходить к шлюхам. Выйдет дешевле, — хохотнул Серый.
Смотрел меж тем цепко. Внимательно.
Сука.
Грай поднялся. Лениво двинулся к «винному погребку»: большому деревянному ящику в углу комнаты. Достал из приятельских запасников бутылку виски.
Лучшего. Не того дерьма, что теперь пьют в пределах Периметра.
Возвращаясь, ответил:
— Пепельницами не пользуюсь.
Серый пожал плечами – твоё дело. Подставил стакан. Глотнул.
— Контрабанда, — протянул довольно. — Где взяли?
Грай пожал плечами – у тебя свои секреты, у нас – свои.
Все знали, что в Периметре есть дыры, через которые можно было проникнуть в Город. И выйти из него, соответственно. И мужики ходили. Одни – за приключениями. Другие – вот… по делам.
Таскали из каких-то нычек спиртное, курево. Проносили в город золотишко.
Серые на всё это так или иначе закрывали глаза. Не без выгоды для себя, разумеется.
Пресекали жёстко только контакты с мутантами.
Мир менялся слишком быстро и непредсказуемо. И идея сохранения «чистоты нации» была самым понятным и… верным способом сохранения власти.
***
Когда Грай вернулся домой, Яшка спала.
Свернулась калачиком на постели, подтянула колени к подбородку. Грай бросил на неё покрывало и ушёл на кухню. Отстегнул кобуру, положил на край стола. Плеснул себе в стакан виски – на подумать. Сел, закурил.
Чёртова девка! Попалась же она ему на пути!
Сколько лет он был охотником за нечистью. Хорошим охотником. Одним из лучших. И поднялся-то на одной только своей воле. И уверен был, что дело делает нужное.
Он спасал этот мир. Убивал тех, кто покушался на жизнь людей – той не слишком-то, по большому счёту, многочисленной кучки «чистых».
И вот появилась эта… пылкая штучка. И он сидит теперь в холодной кухне, ищет бреши в своей ещё недавно удобной теории. Против желания ищет. Как червь какой в голову проник, прогрызает там ходы, ковыряет дыры.
Грай жил в Городе с момента его заселения первыми беженцами. И он помнил… хорошо помнил, как всё начиналось. Как пришли они в вымерший Город, как выискивали по подвалам прятавшихся там от Вспышки выживших. Как налаживали жизнь – помнил.
Помнил, как вычищали Город от мутировавших растений. Изгоняли собак и кошек – те за время одинокой жизни одичали, сделались недоверчивы. Сначала люди отказывались их отстреливать. Потом стало понятно, что одними «уговорами» не обойтись. Животные менялись на глазах. Отращивали клыки, наращивали мышцы. Каждый следующий помёт вырастал иным. Крупнее, злее, опаснее. Тогда люди взялись за дело по-другому.
Они очистили Город. Убрали за черту всё им чуждое. Выкорчевали, уничтожили. Сохранили лишь то, что было ДО. Прежние виды растений и животных, прежние строения. Они организовали свою жизнь так, что она не могла течь иначе, чем «привычно». И гордились этим!
С тех пор здесь, внутри Периметра, всё развивалось более или менее закономерно. И люди считали это своим достижением.
Да, они по-прежнему не умели прогнозировать перемену погоды. Ну, так её и раньше, до Вспышки, предсказывали не слишком достоверно.
Но зато они могли быть уверены в ближайшем будущем. Они так считали.
И он так считал до поры. Вот ровно до этой встречи, внезапно переменившей его жизнь.
Глядя на Яшку, совсем недавно бывшую обычной, «прежней», а теперь тем, кого в его обществе называли «мьюти», он впервые подумал: «А вдруг всё, что они делают, полагая это «борьбой за выживание», является на самом деле пролонгированным самоубийством. Ведь если каждый из них в любой момент может стать мутантом, это значит только, что все они вымрут. Будут убиты однажды во имя жизни тех, кто ещё измениться не успел».
Он не услышал, как Яшка появилась на пороге кухни. Очнулся, когда она коснулась его плеча.
Махнул рукой – садись.
Она села – сонная, взъерошенная. Натурально, воробей.
— Есть хочу, — сказала.
Грай поднялся, достал из верхнего шкафчика банку тушёнки. Открыл её ножом. Поставил перед Яшкой – ешь.
Пока она выковыривала ложкой кусочки мяса, жевала с наслаждением, ловила пальцем стекающие по стенкам банки капельки бульона, он просто смотрел на неё.
Дождавшись, когда она доест, сказал:
— Ну, рассказывай.
— Что рассказывать?
— Всё. Что тебе понадобилось в Лаборатории, например?
Яшка отложила ложку, коснулась тыльной стороной ладони губ.
— Зачем тебе?
— Надо.
Она замешкалась с ответом. Протянула руку к его стакану, оплела пальцами холодное стекло, потащила по поверхности стола к себе. Грай обхватил стакан поверх её пальцев, удерживая. Плеснул «свежачка» – теперь пей.
Яшка выпила залпом, закашлялась. Какое-то время сидела, прижав ко рту ладонь.
Потом опустила руку, задышала. Виски обжёг её изнутри, согрел. И необъяснимо пробудил, вернул ясность сознанию. Проявил всю нелепость её душевных терзаний последних часов. Она даже качнула головой – надо же было так влипнуть!
Над головой жужжал и потрескивал вентилятор. За окном висели сумерки. Где-то там, далеко, за Периметром, Яшку ждали «изменившиеся». А она сидела в чужой квартире, напротив хмурого мужчины и думала обо всякой ерунде: о том, как было бы хорошо, если бы она могла остаться тут, с этим человеком, навсегда. Забыть о том, что ждёт её за окном. Забыть об опасности…
Она ощущала эту опасность. Та отзывалась покалыванием в кончиках пальцев, стержнем, пронизывающим её позвоночник. И одновременно с этим Яшка чувствовала совершенно этому противоположное. Она чувствовала, что единственное место, где она может ощущать себя защищённой – рядом с ним, с этим мрачным, недовольным, чем-то озабоченным мужчиной.
Какое-то время Яшка пыталась осознать, осмыслить это противоречие.
Она сидела. Смотрела на Грая – на его руки: на заросшие тёмными волосами кисти рук, на сбитые костяшки его пальцев, на широкие, коротко остриженные ногти. Потом перевела взгляд на кобуру – на торчащую из неё рукоять пистолета. Вскинулась, подняла голову. Встретила напряжённый его взгляд. Чуть заметно шевельнула губами – вот оно что!
Улыбнулась горько. Опустила взгляд, упёрла его в кромку стола – уставилась на трещину, разделяющую столешницу на две части.
— Знаешь, с чем труднее всего смириться? – заговорила, обретя, наконец, голос. — С тем, что тебя отвергли. Что те, кого ты считал друзьями, больше не признают тебя своим. Ты не изменился. Во всяком случае, ты чувствуешь себя прежним. У тебя те же руки, ноги. Память. Ты помнишь каждую минуту своей недавней жизни. А её у тебя больше нет.
Он дёрнул плечом.
— Я спросил, что ты делала в Лаборатории.
— Искала способ вернуть людям их прежнюю жизнь.
Грай разозлился: что за идиотская манера у этих баб – напускать туману! Пристукнул ладонью по столу.
— Конкретнее!
Яшка усмехнулась.
— В том месте, где я живу, много «изменившихся», — начала.
— Мутантов! – оборвал он её резко.
— Мы не называем себя так, — отозвалась Яшка холодно.
Она больше не видела смысла ничего скрывать. А он не заметил как будто. Только отозвался тоном презрительным:
— Слова – ерунда!
— Нет!
Яшка подскочила. Потом снова села. Продолжила тихо:
— Нет, не ерунда. Называя «изменившихся» этим дурацким словом «мьюти», люди борются с нормальным, живущим внутри них инстинктом, запрещающим им убивать себе подобных. Кто такие эти «мьюти»? Что-то обезличенное. Чужое, незнакомое. Немое. Отказаться от друга… любимого, отдать его в руки врагов – предательство. Сделать то же самое с тем, кого ты называешь «мутантом», в глазах многих – героизм.
Она собиралась как будто сказать ещё что-то. Но Грай перебил её, рассмеялся:
— Внутренний запрет на убийство? Несусветная глупость! Пока существуют разные группы существ, борющихся за одно жизненное пространство, они будут убивать друг друга.
Он поднялся, подошёл к ней. Коснулся жёсткими пальцами подбородка.
— Думаю, ты знаешь это не хуже меня.
Она мотнула головой, высвобождаясь. И он отпустил её. Отошёл подальше.
— Говори, — произнёс. — Всё, что считаешь важным.
— Прошёл слух, что Лаборатории наконец удалось выделить из крови «изменившихся» компонент, который отвечает за мутации. Я хотела узнать, так ли это.
— Узнала?
Яшка кивнула – да.
— Ну и?..
— И ничего.
— Ты хочешь сказать, что все эти разговоры об «эликсире жизни» – ложь?
Она ответила коротко – да.
И поняла, что её «да» требует пояснений.
***
Это невозможно было объяснить коротко.
В том месте, где она жила, – Яшка так пока и не научилась называть его «домом» – поползли слухи, что Люди… эти, живущие в Городе… нашли способ борьбы с мутациями. И население Норы взволновалось. Говорили, что с помощью этого компонента можно не только предотвратить новые изменения, но и справиться с прежними. Другими словами, можно снова сделаться человеком.
Хорт – старый врач, глава их большой Норы – пытался объяснить своим «согражданам», что хода назад нет и не будет. Но люди – «изменившиеся» они или «чистые» – слышат только то, что хотят слышать.
— И тогда ты пришла в Город, чтобы принести своим новым друзьям доказательства, что они никогда не сумеют снова стать людьми?
— Они и теперь люди! — яростно вскричала Яшка. — Но, да. Я пришла, чтобы узнать точно, что то, на что надеются «изменившиеся», – невозможно.
— Узнала?
— Да! Хорт прав, когда говорит, что назад пути нет. Вспышка – граница. Переход. Новая ступень человечества. «Изменившиеся» – те же люди. Просто с новым набором возможностей. Понимаешь? Ты должен понять!
Ей надо было… очень надо было, чтобы он услышал и понял!
— Перемены коснутся всех – рано или поздно. «Изменившиеся» – просто новая формация людей. Людей, более приспособленных к новой жизни. Больше способных к адаптации. Они легче выживают. Они быстрее, сильнее, гибче. А «эликсир» этот – ложь от начала до конца. Его не существует, понимаешь! И не может быть.
— Почему не может?
— Потому что… Пойми, главное, что необходимо осознать каждому – вне зависимости от способностей, от навыков, от состава крови… Какими бы ни были различия, понимаешь?.. Все мы – люди. И, я думаю, это и есть самая главная «цель» всех этих трансформаций. Не просто дать людям новые возможности. Но и научить их признавать человеческое многообразие и сосуществовать.
Он усмехнулся.
— Идеалистка.
Про себя же подумал, что забавного во всём этом – ноль. Если бы ей удалось добыть «эликсир жизни», она не была бы в меньшей опасности. Развенчивание насаждаемого Серыми мифов – преступление само по себе. Вне зависимости от их содержания.
Грай почувствовал себя прескверно – как будто надышался угарного газа. Он поднялся, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Толкнул форточку.
А она подошла вдруг сзади, прислонилась к его спине, уронила руки вдоль тела.
— Мы все, Грай… все до одного изменимся. Мы уже меняемся.
— Собирайся. Я вывезу тебя из Города, – ответил он.
***
Грай и Яшка успели сделать по двору несколько шагов, когда навстречу им выступили шестеро.
Грай не сразу признал «встречающих». Скользнул взглядом «по косой». Краем глаза отметил расстояние до своего перепачканного в грязи багги – до того оставалось несколько шагов. Ухватил Яшку за запястье – внимание.
Они выстроились широким полукругом, перекрывая им выезд на улицу. Все с оружием. Два пистолета и дубинки.
Секунд десять противники оценивающе смотрели друг на друга.
Потом от толпы отделился один – в кожаном байкерском жилете поверх грязной камуфляжной куртки. Замасленные джинсы заправлены в «берцы», на голове кепка с рваным козырьком. Неестественно блестящие глаза на бледном лице. Не иначе как главарь, – а судя по его поведению, он им и являлся – большой приверженец «сноу», синтетического наркотика, неслабо стимулирующего нервную систему.
Грай всё пытался вспомнить его имя, когда тот наконец разлепил обескровленные губы:
— Я – Бобби. А ты – Грай. Я тебя знаю.
Грай кивнул – он слышал о таком охотнике. Чистоплотностью последний не отличался, и мало кто из нормальных коллег с ним имел дело.
Грай выжидающе молчал, контролировал обстановку. Думал: в случае стычки двоих-троих с дубинками он вырубит. Но вот двое со стволами… Неписаный закон охотников запрещал применять друг против друга огнестрельное оружие. Всякого рода недоразумения решали «на кулаках», хотя допускалось и холодное оружие. Всё, кроме огнестрела. Но кто знает, как поведут себя эти шестеро!
— Я знаю, что у тебя заказ на эту «мьюти», — продолжил Бобби, глядя на замершую за спиной Грая Яшку. — Я готов выкупить у тебя её за ту же сумму.
Грай усмехнулся.
— Откуда ты знаешь, сколько за неё дают?
— Неважно. Сказал «за ту же» – значит, знаю. А тебе какая разница, кто платит? Заодно избавишься от необходимости её доставлять к заказчику.
Бобби почесал затылок.
— Мы это возьмём на себя.
— Ты же знаешь, Бобби, — ответил медленно Грай, — заказ – дело святое. Я взял – я сделал.
Бобби сморщился и раздражённо махнул рукой в кожаной перчатке с обрезанными пальцами:
— Да ладно тебе. Все мы работаем за монету. Ну, так что?
— А если не отдам? – прищурился Грай.
Бобби театрально развёл руками:
— Ну, тогда мы тебя шлёпнем и заберём мутанта бесплатно.
Окружающие бандиты заржали, захихикали.
Грай подумал.
— Так о какой сумме речь?
— Сто пятьдесят кредитов.
Бобби усмехнулся:
— Твой заказ от Серого.
Грай покачал головой:
— Триста.
Яшка за его спиной вздрогнула и сжалась.
Бобби оценивающе посмотрел Граю в глаза.
— Ну что ж. Мы деловые люди. Ты охотник, я – охотник. По рукам. Плачу прямо тут.
Он мотнул головой, и один из бойцов выдернул с заднего сиденья машины маленький баул. Бобби забрал сумку и вжикнул молнией. Продемонстрировал содержимое – аккуратно перетянутые пачки кредитов.
Яшка сжалась ещё сильнее и сглотнула.
Грай подошёл ближе.
Всё не так просто, оказывается. Этот урод знает сумму заказа, знает заказчика и возит с собой двойную сумму за выкуп мутанта. Всё не так просто. И, воспротивься он предложению, живым его вряд ли отпустят.
Он протянул руку за сумкой.
Боец с рябым лицом с дубиной в руке потрусил к Яшке. Грай отметил боковым зрением, как один из оставшихся снял пистолет с предохранителя, а двое по бокам стали медленно заходить ему за спину.
Что ж – без вариантов, похоже!
Грай поглядел Бобби в глаза и коротко врезал лбом прямо в жёлтые зубы.
Хруст, вопль. Всё завертелось каруселью.
Выпадом вправо Грай впечатал ногу в горло бандита. Второго схватил за грудки и перебросил через бедро. Услышал за спиной женский крик. Резко обернулся и увидел, как двое «волкодавов» подлетают к девушке.
Ну уж нет! Это моя добыча.
Грай развернулся и бросился к ним. Он почти успел, когда в спину что-то остро и больно толкнуло.
Только потом он услышал выстрел. От толчка упал с ходу на колени и обернулся. Бобби держал в вытянутой руке пистолет. Кривая ухмылка белела на его расквашенном лице. Грай повернулся к девушке. И тут увидел странное.
Яшка быстро – он не успел понять, как это ей удалось, – нырнула под кинувшегося на неё охотника, по пути выхватывая из ножен на его поясе нож. В доли секунды оказавшись у того за спиной, всадила клинок ему в правое подреберье. Потом неуловимым движением в развороте ткнула лезвием под подбородок второму и, перевернув нож в ладони, метнула его в приближающегося Бобби. Клинок с хрустом вошёл тому в плечо, перерезая сухожилия. Пистолет из руки Бобби выпал на землю. Яшка бросилась к нему, подхватила ствол с грязного тротуара.
На всё ушло около двух секунд.
Сквозь сгущающуюся пелену Грай смотрел на мечущуюся девушку и заваливался на землю.
Потом почувствовал, как его поднимают.
Сиденье его багги. Звук мотора. Тьма…
***
Сознание возвращалось медленно.
Яркий свет проник под веки, заставляя его очнуться. Боль в спине накатывала волнами, выводя его из забытья. И голос. Грай услышал её голос и окончательно пришёл в себя. Открыл глаза, осмотрелся.
Он лежал на узкой кровати в небольшой комнате. У окна, спиной к нему, стояла Яшка.
Против света ему был виден один силуэт. Но вот она повернулась, шагнула к нему. Снова сказала что-то. Молодая медсестра, появившаяся из-за ширмы, подошла к кровати. Смела с прикроватной тумбочки в какую-то коробку шприцы, разбитые ампулы, упаковки от медикаментов. Вышла, прикрыла дверь.
Грай попытался повернуться. Застонал. Скривился, припоминая последние мгновения недавней схватки:
— Мне показалось или кто-то что-то говорил про «внутренний запрет на убийство»?
— Иди к дьяволу! — огрызнулась она. — Они чуть не убили тебя!
Грай засмеялся. Потом закашлялся. Прислушался к боли. Та уходила. Стихала.
— И ты спасла меня! Ты ввела мне «эликсир жи…»
Он так привык шутить про этот эликсир, что и сейчас, начав говорить только, сообразил, что означает это его выздоровление.
Грай посмотрел на Яшку недоверчиво.
— Так что произошло? Почему я не сдох?
— Тебе просто повезло, — вяло откликнулась она. — Посмотри на свою рану. Я не стала её бинтовать.
Грай откинул простыню, укрывавшую его. Опустил взгляд на грудь. Выходное отверстие от пули почти зарубцевалось.
— Ты хочешь сказать… — заговорил он медленно.
— Я уже сказала: тебе просто повезло. Когда в тебя всадили эту проклятую пулю, в тебе уже начались трансформации. И организм твой отреагировал так.
— А мог не отреагировать?
— Я не знаю. Мы не можем этим управлять. И, я думаю, никогда не сможем.
10 лет спустя
Солнце вливалось в высокие окна жарким потоком.
Где-то в глубинах Норной Лаборатории – они так и называли место своей жизни Норой, хотя город себе «изменившиеся» выстроили лучше тогдашнего, человеческого – жужжала муха. Чуть крупнее тех, прежних, мух, но такая же назойливая.
Женщина-биолог, сидевшая в кресле перед рядом наполненных густо-красным пробирок, отмахнулась раз, другой. Потом подозвала лаборанта – стремительного, ловкого юношу:
— Разберись с ней, — произнесла устало.
Юноша скривился. Не его это дело – мух ловить.
Спорить, впрочем, не посмел. Направился в сторону «нарушительницы порядка».
Но в это время растворились двери. И в помещение ворвалась группа работников лаборатории – всё в тех же «довспышечных» белых халатах.
Ворвалась, возбуждённо переговариваясь. Заполнила часть комнаты. Кто-то протянул женщине очередную пробирку.
— В чём дело? — нахмурилась та. — Что за демонстрация?
Вперёд протиснулся руководитель Лаборатории Новой Крови – в ней исследовали кровь новорождённых. Выхватив из рук впередистоящего пробирку, он потряс ею перед лицом хозяйки Лаборатории.
— Вот! Чистая человеческая кровь!
Она шевельнулась удивлённо.
— Откуда?
Мужчина чуть наклонился вперёд. Произнёс заговорщицки:
— У очередной порции Новоодарённых с утра брали анализы. И вот снова один из них – Человек. Обычный.
Женщина помолчала.
— И что вы собираетесь с этим делать? — спросила утомлённо.
Тот произнёс нерешительно:
— Ну… Будем решать.
Она пожала плечами.
— Что тут решать? Просто уберите его. Он чужой.
Ева Наду
Монреаль
