Фрагмент картины Наташи Туровской «Встретимся за кулисами» («Meet me beckstage»)
Мне давно бы пора перестать удивляться тому, как в жизни все взаимосвязано, все играет некую роль, нам неведомую — иногда до какой-то поры, но чаще так и остающуюся тайной.
Классный художник 1-й степени
Жил-был художник один… Звали его Виктор Александрович Гартман. Те, кто имел счастье знать его лично, добавили бы, что был он еще и архитектором, иллюстратором, театральным декоратором, автором проектов предметов быта и ювелирных изделий и даже образцов фирменных упаковок.
В июне прошлого года исполнилось 190 лет со дня его рождения. А родился он в Санкт-Петербурге, в семье выходца из Франции, штаб-лекаря Калинкиной больницы. В 12 лет Виктор был отдан на обучение в Горный корпус, но, наряду с этим, довольно рано стал посещать в качестве вольного слушателя занятия по архитектуре в Академии художеств.
Учеником он был выдающимся: за отличные достижения награждался малой и большой (1858) серебряными медалями, а также малой золотой за программу «Проект биржи с пакгаузами, таможней, гаванью и проч» и большой золотой — за «Проект Публичной библиотеки». В 26 лет со званием классного художника 1-й степени и правом поездки за границу Гартман закончил академию и стал изучать строительное дело, а затем отправился в Европу – продолжать обучение.
Я подчеркну тот факт, что в качестве награды за выдающиеся результаты во время учебы молодой человек получил возможность поехать за границу. Знали бы профессора, что эта самая поездка в каком-то смысле окажет влияние не только на самого степиндиата, но и на культуру в целом!
Отправляясь в запланированное путешествие, Гартман не мог предположить, в какой длинной цепочке событий его поездка окажется начальным звеном. Молодой человек, разумеется, мог надеяться на приключения, и, скорее всего, они с ним по дороге случались, но о том, что станется с привезенными из путешествия акварелями, он и подумать не мог. Однако – все по порядку.
Его знакомство с европейской архитектурой началось с Германии, где он провел целый год, переезжая из одного культурно-исторического центра в другой. Некоторое время будущий архитектор жил в Лондоне. Затем ему открыла свои ворота Франция: Париж, Руан, Лимож…
Одним из самых ярких событий во время его пребывания в Европе стала Всемирная выставка в Париже 1867 года, поразившая начинающего архитектора своим размахом: на ней в полном объеме были представлены последние достижения в области техники, строительства, культуры. Пребывание в Европе завершилось поездкой в 1867 году по Италии.
Гартман вел своеобразный путевой дневник – в виде жанровых и пейзажных акварелей и зарисовок. Его интересовали архитектура, памятники старины и люди в своей повседневности. В Лиможе его внимание привлекла древняя старуха, склонившуюся над библией, и он запечатлел ее на акварели «Стодвенадцатилетняя старуха». В Париже ему захотелось зарисововаь группу спустившихся в подземные катакомбы, но особенно много сюжетов подарил ему польский городок Сандомир, куда он заехал на обратном пути в Россию. Там его альбом, в котором уже лежали акварели «Парижский тряпичник», «Таверна на пути в Тиволи», «Монах», «Уличные музыканты», «Парижские катакомбы», «Замок с башнями», «Сад в Тюильри», «Улица на Монмартре», «Маскарад», «Моды во Франции в 1866 году», «Вид Флоренции», «Сцена в Варшавском театре» и многие другие, пополнился новыми работами, среди которых: «Торговка», «Богатый еврей в меховой шапке», «Бедный еврей» и др. Владельцем некоторых из сандомирских акварелей Гартмана стал позднее композитор Модест Петрович Мусоргский. Смею предположить, что каким бы талантливым ни был Виктор Гартман, его имя известно далеко не всем нашим читателям, а фамилию Мусоргского, скорее всего, знает большинство. Если я ошибаюсь по поводу степени известности архитектора, то тем лучше.
Между тем, свой рассказ я плавно переведу из русла изобразительного искусства в музыкальное русло, поскольку все, о чем я написала выше, только предыстория.
Вернувшись в 1868 году из зарубежных странствий, Гартман окунается в работу и в течение шести лет с энтузиазмом трудится над разными проектами, среди которых, наряду с отделкой интерьеров частных домов в Петербурге, создание павильона Военного отдела и временного деревянного Народного театра для Политехнической выставки в Москве, Зоологического сада и Морского отдела для Русского павильона на Всемирной выставке в Вене в 1873 году, а также проект городских ворот в память о покушении на Александра II 4 апреля 1866 года для Киева.
Однако ворота никогда не были построены, но их эскиз остался в виде акварельной работы, и ему было суждено сослужить особую службу. В возрасте 36 лет Виктор Александрович был удостоен звания академика, что, без сомнения, для него было важным признанием. Но гораздо важнее для него стало знакомство в том же году с Модестом Петровичем Мусоргским.
Современники вспоминали, что Виктор Александрович был человеком легким в общении и отличным собеседником. Кстати, он проектировал не только дома, но выполнял эскизы мебели, домашнего обихода, осветительных приборов и придумывал обложки к различным журналам и книгам, создавал эскизы декораций и костюмов для спектаклей петербургских театров и собрал коллекцию образцов ручных тканых изделий и вышивок. Его считают одним из основоположников неорусского стиля в архитектуре и декоративно-прикладном искусстве.
Именно цикл сюжетных акварелей Гартмана стал основой для «Картинок с выставки» М.П. Мусоргского.
«Как хорошо работается!»
«Большая новость: Г-н Пимпан де Панта-Панталеон только что нашёл свою корову Беглянку. — Да, сударыня, это было вчера. — Нет, сударыня, это было позавчера. Ну, да, сударыня, корова бродила по соседству. Ну, нет, сударыня, корова вовсе не бродила, и т.д. Большая новость: Г-н де Пюисанжу только что нашёл свою корову Беглянку. Но лиможские кумушки не вполне согласны по поводу этого случая, потому что г-жа де Рамбурсак приобрела себе прекрасные фарфоровые зубы, между тем у г-на де Панта-Панталеона мешающий ему нос всё время остаётся красным, как пион» – такие забавные пометки в рукописи сюиты «Картинки с выставки» около пьесы №7 – “Limoges. Le marché. La grande nouvelle” – по-французски сделал Мусоргский. Потом, правда, вычеркнул их. Неизвестно, был ли среди акварелей Гартмана рисунок с таким названием.
Никогда не выезжавший за границу композитор представил себе, что именно так должны перекрикиваться лиможские торговки на рынке. Написать эту пьесу, как и 10 других, он задумал после того, как побывал на выставке произведений Виктора Гартмана, устроенной друзьями художника, к сожалению, уже после его смерти.
«Что за ужас, что за горе! — писал Мусоргский своему другу критику Стасову. — В последний заезд Виктора Гартмана в Петроград мы шли с ним после музыки по Фурштадтской улице; у какого-то переулка он остановился, побледнел, прислонился к стене какого-то дома и не мог отдышаться. Тогда я не придал большого значения этому явлению… Порядком повозившись сам с удушьем и биениями сердца, я мнил, что это участь нервных натур, по преимуществу, но горько ошибся — как оказывается… Эта бездарная дура смерть косит, не рассуждая…». Со смертью талантливого художника в расцвете лет Мусоргский долго не мог смириться.
Через год после кончины Гартмана решено было устроить выставку его работ. На ней были представлены работы маслом, акварели, зарисовки с натуры, эскизы театральных декораций и костюмов, архитектурные проекты. Среди прочего выделялись бытовые предметы, сделанные руками художника — щипцы для колки орехов, часы в виде избушки на курьих ножках и т.д.
Под сильным впечатлением от выставки композитор пишет программную фортепианную сюиту, за основу которой берет произведения умершего друга. Написаны все пьесы были очень быстро — за три недели июня 1874 года. Отчитываясь в письме Стасову о своей работе, композитор писалал: «Гартман кипит… — звуки и мысль в воздухе повисли, глотаю и объедаюсь, едва успеваю царапать на бумаге… Хочу скорее и надежнее сделать. Моя физиономия в интермедиях видна… Как хорошо работается». Что имел в виду композитор, когда написал, что его физиономия видна? Интермедии были задуманы им как связки между пьесами. Он назвал эти связки «Прогулкой», которую сам композитор совершал по выставке, переходя от одной картины к другой. В каждой такой связке мы можем услышать поступь композитора и почувствовать те эмоции, которые переполняли композитора, когда он рассматривал картины друга.
«Картинки с выставки» с подзаголовком «Воспоминание о Викторе Гартмане» были подготовлены Мусоргским к печати, но увидели свет только в 1886 году, уже после смерти композитора. Еще несколько лет понадобилось на то, чтобы произведение вошло в репертуар пианистов. Однако это не помешало сюите Мусоргского стать одним из самых известных и любимых классических произведений не только на родине композитора, но и за рубежом. Последние 100 лет ее исполняют не только пианисты, но и оркестры – как симфонические, так и камерные.
Танцующие картины
Камерный оркестр “I Musici de Montréal” исполнит «Картинки с выставки» М. Мусоргского во втором отделении концерта, который состоится 6 марта в 19:00 в концертном зале Pierre-Mercure в центре Pierre-Péladeau. Сюита Мусоргского прозвучит в переложении (для камерного оркестра) Юлия Туровского, основателя “I Musici de Montréal”. Произведение будет исполняться в сопровождении фильма, созданного в 2006 году художником-аниматором Гаэлем Олларом на основе цикла картин Наташи Туровской, посвященных «Картинкам с выставки» и написанных в 2003 году.
О том, как пришла идея создать анимированный фильм по сюите Мусоргского, в одной из своих статей писал сам Юлий Федорович: “Когда я решил представить публике версию «Картинок с выставки» для струнного оркестра на одном из концертов I Musici de Montréal, я попросил свою дочь Наташу (Наташа Туровская не только скрипачка и участница ансамбля, но также талантливая и самобытная художница с успешными международными выставками) попробовать воссоздать утраченные образы, вдохновляясь музыкой, которая, в свою очередь, была вдохновлена этими потерянными картинами. В результате появилось 15 великолепных живописных работ, завершивших этот круг творчества.
Картины были выставлены в фойе концертного зала, и успех этого концерта-выставки привёл к идее показать его широкой аудитории.
Поскольку оригинальные полотна Наташи были слишком большими для транспортировки, возникла мысль проецировать их на экран. А затем появилась новая идея: раз уж мы используем проекцию, почему бы не заставить эти картины двигаться, или, точнее, «танцевать»?
Так родилась концепция «хореографических картин». Был создан своего рода «сценарий», в котором практически каждое музыкальное движение, изменение гармонии, темпа или ритма находило отражение в движении элементов картины на экране. С помощью цифрового художника Гаэля Оллара было создано анимированное визуальное сопровождение, основанное на живописных работах Наташи. Оно не рассказывало «историю» в привычном смысле, а скорее представляло собой визуальный «комментарий» или «перевод» музыкального содержания.
Музыка и живопись — два искусства, одновременно близких друг к другу и в то же время совершенно непохожих. Они существуют в разных мирах: музыка измеряется временем (она начинается, развивается и заканчивается), но не имеет зримой формы, её нельзя «потрогать». Живопись же, наоборот, существует в пространстве (на холсте, например, её можно измерить в квадратных дюймах), но остаётся неизменной во времени.
Возможно, именно поэтому эти два искусства так стремятся друг к другу. Это проявляется даже в языке: музыканты ищут в музыке «цвета», «линии» и «архитектуру», тогда как художники пытаются передать в живописи «ритм», «гармонию», а иногда даже «мелодию» и «полифонию».
Наши «хореографические картины» позволили нам, кажется, достичь симбиоза этих двух форм искусства. Картина «оживает» во времени, а музыка обретает «тело» и становится «видимой»”.
В конце своего комментария к концерту 2006 года Юлий Федорович написал:
“Итак, добро пожаловать в наш мир «картин для ушей» и «музыки для глаз»!”
От такого приглашения невозможно отказаться!
В первом отделении концерта прозвучит пьеса “Création” монреальского композитора K. Дево и Концерт ре-мажор для фортепьяно с оркестром Й. Гайдна.
Светлана Мигдисова
Монреаль
