В Квебеке снова заговорили об ущемлении прав франко-канадского населения – на сей раз об ущемлении прав на художественную свободу выражения. Казалось бы, о чем здесь может идти речь? Франкоязычные канадцы – творческая нация, успешно реализующая себя в театре, музыке, кино, телевидении, цирковом искусстве и т.д. Специфическим артистизмом обладает, наверное, каждый второй франкоязычный житель Монреаля. Театров, где главным является язык Мольера, здесь больше 20-ти. В каждом ежегодно идут новые постановки (число театральных трупп, естественно, еще выше). В Торонто театров несколько больше, но они обслуживают значительно более крупное население (в Торонто живет вдвое больше людей, чем в Монреале).
Сценическое искусство в той или иной форме в Квебеке изучают очень многие. Здесь работают известные сценаристы, драматурги, режиссеры. Их имена у всех на слуху. Один из них – Робер Лепаж, о злоключениях которого нынешним летом особенно часто писала квебекская пресса.
Читатели, даже не интересующиеся театром, конечно, знают, кто такой Робер Лепаж. Он был постановщиком двух спектаклей «Цирка дю Солей», принимал участие в организации нескольких выставок и запомнившихся инсталляций, близких к видеоарту. С 1994 года в Квебек-сити действует его собственная театральная компания «Ex Machina». Рафинированной публике Лепаж знаком прежде всего как оперный режиссер, в том числе поставивший «Кольцо Нибелунгов» в Метрополитен опере (Нью-Йорк) в 2011-12 годах. Это было воспринято как его наивысшее достижение. Летом 2018-го опера в постановке Лепажа добралась и до сонного Квебек-сити, там сейчас идет «Волшебная флейта» Моцарта, и именно режиссера громче всего вызывают на бис.
Можно сказать, что Лепаж для театралов в Квебеке – примерно то же, что Селин Дион – для любителей поп-музыки. Он обладает наивысшим авторитетом и считается гордостью нации. Знают Лепажа и в России, где он бывает со своими постановками, в том числе с 9-часовым спектаклем «Синхрон» («Lipsynch»). Российские театральные критики Лепажа обожают, превозносят до небес и способствуют ажиотажу вокруг этого имени у «знающей» публики.
Как же так вышло, что нынешним летом Лепаж оказался под огнем осуждения у себя на родине, в Квебеке? Причем честили его якобы за расизм и отсутствие толерантности. Тут нужно отметить, что человек, всю карьеру построивший на столкновении различных культур, расистом в принципе быть не может. Лепаж и начинал-то с руководства франкоязычным государственным театром в Оттаве (Theatre francais в National Arts Centre), в конце 1980-х – начале 1990-х годов – в то время, когда канадский мультикультурализм обретал силу, входил в мейнстрим. Ни расистом, ни нетолерантным человеком Лепаж быть не может. Его творческий почерк как раз основан на легком, ненавязчивом умении показать нечто, объединяющее нас, несмотря на разницу наших культур и привычек.
Так называемый «метиссаж», или столкновение различных этносов и традиций, был успешно взят на вооружение Лепажем в качестве эстетического принципа. Это вполне в духе монреальского многообразия. Хотя надо сказать, что в Квебек-сити все же Лепажа любят гораздо больше. Там он – настоящий «свой человек». Для Монреаля он считается чересчур «элитарным».
В прошлом и нынешнем году, однако, Лепажа ждали неприятные неожиданности на его вроде бы безоблачном творческом пути. Для начала, еще в 2016 году его спектакль «Каната», посвященный истории коренных народов в Северной Америке и их взаимодействию с европейцами, не был отобран Канадским советом по искусствам (Canadian Arts Council) для участия в обширной программе, подготовленной к 150-летию нашей страны (субсидию получила другая его постановка – «Кориолан» по Шекспиру). «Канате» не предоставили госфинансирование в размере нескольких сотен тысяч долларов под тем предлогом, что среди актеров нет представителей индейских племен. Это якобы идет вразрез с нынешней политикой защиты «традиционной идентичности», требующей максимально внимательно относиться к образу индейца или афроамериканца на экране или в театре. Например, белый, загримированный в черного, неминуемо навлечет на себя обвинения в расизме. И т.д.: для постановки пьес на соответствующую тематику нужны знающие консультанты из нужного этноса, советники, а лучше – соавторы (чего Лепаж, как крайний индивидуалист, не терпит). В 2017 году Канадский совет по искусствам официально очертил данную политику в специальном документе.
«Канату» в том же году решили поставить в Париже, в «Театре дю Солей» (он не имеет отношения к «Цирку дю Солей»). Никакого скандала при этом не ждали. Началось сотрудничество Лепажа с тамошними актерами. В числе актеров есть не только коренные французы, но люди разных национальностей. Однако ни один актер не жил в Северной Америке. Впрочем, труппу возили и в Квебек, и в Онтарио, где знакомили с представителями индейской общественности, творческими личностями, обучали основам языка, танца и т.д.
«Театр дю Солей», который возглавляет Ариан Мнушкин (Ariane Mnouchkine), со своего основания в 1960-х не приглашал режиссеров со стороны. Лепаж должен был стать первым, его спектакль уже исподволь начали рекламировать в прессе. Однако на днях от постановки отказались, так как один из спонсоров отозвал свою финансовую поддержку, возможно, испугавшись скандала. Дело в том, что в конце июня устроители Джазового фестиваля в Монреале вынуждены были снять с афиши одну из центральных постановок – «SLAV» (песни негритянских рабов в исполнении Бетти Бонифасси и в оформлении Робера Лепажа) после того, как несколько дней подряд афроамериканцы, принадлежащие по взглядам к набирающему обороты движению «Black Lives Matter», устраивали пикеты возле «Theatre du Nouveau Monde» с целью дискредитировать это шоу.
Бетти Бонифасси – известная в узких кругах монреальская певица. Она родилась во Франции, происходит из семьи боснийцев-суфиев. В нашем городе живет с конца 1990-х, поет в стиле кабаре, а также «посягает» на афроамериканские стандарты – песни негров-заключенных, негров-рабов, обездоленных негров. Она же исполняет заглавную песню в памятном французском мультфильме «Трое из Бельвиля».
В истории современной музыки многочисленные чернокожие певицы пели «белый» репетуар (в том числе оперный, что в свое время считалось скандальным), а белые певицы без капли африканской крови – джаз, блюз, соул и далее по списку. Причем у многих очень хорошо получалось и получается. Бетти Бонифасси тоже старается на данном поприще, что, конечно же, можно отметить. Но лавры других джазовых певиц ей все же не светят, она – скорее, локальный, монреальский талант. С песнями, позаимствованными у афроамериканской культуры, она уже выступала много раз, в том числе в рамках Джазового фестиваля в Монреале. Однако сейчас, когда ее сольная программа оформлена Лепажем, это вызвало скандальный эффект. Почему? Афроамериканские активисты сочли, что это нивелирует и низводит до уровня «развлекаловки» их, безусловно, тяжелейший исторический опыт. Можно предположить, что мультимедийный экран, используемый Лепажем, действительно был здесь лишним. Для полного погружения в культуру американских негров, подразумевающую невероятное соединение самоуничижения, самоотречения, восторга и трагизма, нужно как можно меньше «мишуры». Лучше всего, если песня будет идти от сердца к сердцу, от автора к слушателю (а каждый народный певец при каждом исполнении вновь является автором каждой песни). Никакой режиссуры тут вообще не надо, даже лепажевской, вполне минималистичной, очень осторожной и деликатной. Не случайно ведь афроамериканцы, блюзмены и фолк-певцы, выступали перед стопроцентно белой аудиторией в Ньюпорте в 1950-е – 1960-е годы, и это ни у кого не вызывало протеста.
«SLAV» пропал из афиши Джазового фестиваля после 3 спекталей. И хотя франкоязычные колумнисты, особенно в Квебек-сити, а также некоторые коллеги Лепажа заявили в этой связи о цензуре, собственно музыкальные и театральные критики так делать не стали. То, что происходило на сцене, не вызвало у них энтузиазма. Впрочем, «SLAV» собираются играть и впредь, никто его не запрещал.
Отказ от постановки «Канаты» в связи с уходом спонсора тоже только с большим трудом можно причислить к «цензуре». Разве что если спонсор дал понять: на мое место никто не придет, а мне категорически не нужны какие-либо протесты и споры вокруг постановки. В таком случае это действительно цензура. Но такой цензуры на Западе не бывает. Здесь, наоборот, ждут протестов, чтобы подстегнуть тем самым продажи билетов.
Испытывает ли Лепаж цензурные ограничения со стороны государства? Напротив, он получает от государства только награды, причем уже 30 лет. Способствует канадскому мультикультурализму, повышает наш международный престиж. Просто в последнее время ему действительно лучше ставить оперы, хоть с метиссажем, хоть без. Дело в том, что в искусстве еще очень важен контекст. В оперном контексте, среди знатоков этой устоявшейся культуры, Лепажу удобно. Но вот он – из лучших побуждений — пытается ввести в свой комфортный контекст «элитной культуры» песни афроамериканских рабов или опыт коренных народов Северной Америки. В какой-то мере это делали и раньше, — например, именно за это афроамериканцы сегодня не любят роман «Хижина дяди Тома». Сменив контекст, Лепаж смог бы осуществить превосходную постановку на любую спорную тему. Но, увы, теперь ему придется ублажать рафинированную театральную и оперную публику.
