В программе монреальского кинофестиваля был показан новый фильм Веры Глаголевой \»Одна война\». Это не первая картина, снятая ею. Однако немногие из нас, уехавших в Канаду, знают, что актриса Вера Глаголева — теперь еще и режиссер. Первая ее картина — \»Сломанный свет\» — должна была выйти в 90-м году, но ее увидели немногие. Следующие две — \»Чертово колесо\» и \»Заказ\» — вышли недавно. На фестивале Вера Глаголева представляла новую работу, которая в день ее монреальской премьеры получила в Москве гран-при фестиваля \»Московская кинопремьера\».Фильм \»Одна война\» — о женщинах, которые во время войны оказались на оккупированной фашистами территории и родили детей от врагов Родины, за что Родина их наказала, отправив на поселение на далекий северный остров. Об этом фильме и вообще о кино и не только я побеседовала с Верой Глаголевой.
— Вера, представляя фильм «Одна война», вы сказали, что бывали на Монреальском фестивале 20 лет назад в качестве актрисы. С каким фильмом?
— Представьте себе, я сейчас не очень помню. Это было, по-моему, в 87-м году. Со мной в делегации были Юрий Озеров со своей киноэпопеей «Сталинградская битва» и Альберт Мкртчан, который привозил фильм «Законный брак». По-моему, на открытии фестиваля показывали \»Отелло\» Дзефирелли. А когда мы ехали по городу, то я увидела огромную очередь, что меня очень удивило. Я же только приехала из Москвы, где как раз уже начались самые сложные времена…
— В Монреале очередь — явление необычное!
— Именно! Я спросила: \»Боже мой, а куда эта очередь?\». И мне ответили, что это желающие попасть на фильм Вуди Аллена «Хана и ее сестры». Вот по этим сведениям я пытаюсь восстановить, с каким фильмом я приезжала. Это могли быть \»Торпедоносцы\» или \»Выйти замуж за капитана\», потому что они показывались достаточно широко. Я вернусь в Москву и проверю, с чем я могла сюда приезжать. Картина не была в конкурсе. К сожалению, ни Озерова, ни Мкртчана нет в живых, и я не могу у них спросить.
— За последнее время очень много актеров и режиссеров ушли из жизни, и вообще уходит поколение, которое сделало советское кино, культуру, в которой мы выросли.
— Это ужасно. Несколько лет назад, когда ушел из жизни человек, который был мне очень дорог — Михаил Андреевич Глузский — я еще подумала: \»А как же мы будем без них?!\» Тогда еще были живы Ульянов, Лавров. Такие грандиозные личности. И вот сейчас наступает это время. Еще последние остаются. Это Алексей Баталов, безусловно. Наши мастера, такие великие люди.
— Вы снимались вместе с Алексеем Баталовым. Расскажите о нем. Это актер, которого я люблю с детства.
— И я тоже. И преклонение абсолютное перед ним как личностью. Это человек, который живет по чести. Честь и совесть остаются в нашей стране. К счастью, еще есть люди, которые что-то решают своим словом и делом и живут так, как должно жить вообще людям. Я помню себя в 87-м году, мы снимались в картине «Зонтик для новобрачных». И это были бесконечные рассказы о его дяде Баталове, об Ахматовой. Его мир становился нашим. Он настолько интересно рассказывал, что мы — притихшие молодые артисты — сидели и только слушали, слушали. Сейчас, слава Богу, у него издаются книги. Этим надо заряжаться внутри. Есть книги Ульянова. Владимир Михайлович Зельдин написал грандиозную книгу, которая называется «Моя профессия Дон Кихот». Мы с ним тоже сейчас очень дружим. Дай Бог ему здоровья. Ему уже 95 лет. У меня была с ним картина давно, давно, давно… Это был мой дебют \»На край света\». Но мы не пересекались с ним в кадре.
А потом из большой любви к нему, из уважения я написала специально для него небольшую роль профессора в картине, которую я делала как режиссер. Картина называлась «Чертово колесо». Он там замечательно, тончайше сыграл. Мне хотелось сказать о том, что сегодня происходит именно устами такого человека, как Владимир Михайлович.
— Какова судьба вашей картины \»Сломанный свет\»?
— Никакая судьба. Я ее пересмотрела не так давно. Наверное, в то время она была интересна. Лет десять назад мы показывали ее в небольшой аудитории в Третьяковке. И после просмотра люди подходили и говорили, что это срез того времени. Какая-то необязательность, атмосферное такое кино, которое передает то время, те проблемы, жизненные неурядицы в 80-90-е годы. А картина сложна была тем, что это ретро. Наши герои живут с 1982 года, и мы проходим до 1990, когда пошла реформа…
— Развалился Союз…
— Да. Депутатский съезд, пионерия, Коммунистическая партия. И это все я постаралась передать через радиотрансляцию, чтобы это было не впрямую. А когда сейчас я посмотрела картину, то обнаружила, что это все не очень читается, потому что сейчас не все знают, когда перестала существовать пионерская организация, например… Вот, может быть, маленькая недоработка была. Но картина где-то все-таки живет. Они, фильмы, не пропадают!
— Однако ее так и не показали широко, поскольку не было понятно, кто владелец.
— И до сих пор непонятно, кому она принадлежит. Найти концы невозможно. Ну и ладно, это все нестрашно! Когда-нибудь она всплывет. Она такая хуциевская! Я пересмотрела недавно его \»Июльский дождь\», и моя картина \»Сломанный свет\» где-то перекликается с ней. Есть в ней какая-то неназидательность что ли, необязательность атмосферы жизни.
— Наверное, в таком случае вам не будет неприятно услышать, что считывала киноцитаты и в вашей новой работе «Одна война» из таких картин, как \»А зори здесь тихие\» и \»Остров\».
— Я еще договорю о фильме \»Сломанный свет\», а потом вернусь к своей последней работе. В той картине снимался замечательный актер, который сейчас живет в Канаде, Григорий Гладий.
А есть ли в ней цитаты из \»А зори здесь тихие\», – не думаю. Есть общее — женская история, о женщинах, героини-женщины, и каждая из них рассказывает свою историю. Это схоже, но не более. Но может быть, в подаче этого материала, в поэтизации нашей истории есть перекличка с картинами, перед режиссерами которых я преклоняюсь, обожаю их. Кстати, Резо Чхеидзе один из этих людей. Когда он на московском кинофестивале получал приз за вклад в киноискусство, я поздравила его и пригласила на просмотр моего кино на Мосфильм. Он пришел. Меня поразило, что он пришел. С высоты своих лет и положения он пришел ко мне на картину! И он сказал много теплых слов, которые именно от него было так приятно слышать. Конечно, могли быть цитаты из его картины, но это не отдельные кадры; моя любовь к его картине «Отец солдата» передалась в атмосфере моего фильма, в одежде героев, в отсутствии фальши. Его картина такая натуральная, начиная с главного героя и заканчивая всей историей. Она такая правдивая, такая точная.
Хотя есть у меня случайная, неожиданная для меня цитата. Я имею в виду эпизод, когда наши героини стоят на обрыве. Этот момент перекликается с похожим в моем любимом фильме \»Родная кровь\». Правда, пока я не сняла этот кадр, не видела связи между этими работами. Если это заметно зрителю, то я могу только гордиться этим.
— Мне кажется ценным, что какая-то ниточка связывает нынешний российский кинематограф с советским высокого уровня.
— Это безусловно.
— Вера, у вас в картине снималась ваша дочь Анна. Сначала я никак не могла узнать ее, вглядываясь в актрис, занятых в фильме. И вдруг увидела ваши глаза, ваш взгляд и поняла, что она играет героиню, которую тоже зовут Анна.
— Да? Как приятно! Многие говорят, что она похожа на меня, но я этого не вижу, мне кажется, что она больше похожа на своего отца Родиона Нахапетова. Она и сама говорит: \»Мама, я же вылитый папа!\». Естественно, и мое что-то в ней есть.
— Означает ли ее участие в вашем фильме, что она решила расстаться с балетом?
— Нет. Просто сейчас ей уже надо подумать о том, что делать после балета. Ей уже 30 лет.
— Невероятно!
— Да… И тем не менее. А век балерины короткий. Сейчас она почти втайне от меня работает над ролью в спектакле Театра сатиры в Москве, и в октябре состоится премьера. К сожалению, я никакого участия не принимала в этой ее деятельности. Там у нее роль балерины. Драматическая роль с элементами балетных танцев. Мне интересно, конечно, посмотреть. Но то ли она очень стесняется, то ли знает, что я очень требовательна. Наверное, я иногда бываю не права, когда начинаю ее ругать. Наверное, надо больше хвалить. Но пока она не решилась мне показать то, что сделала. Сказала только: \»Вот придешь на премьеру и посмотришь!\»
— А как складывались ваши отношения во время съемок?
— Я ее гоняла больше других!
— Пять ваших героинь… Вы представили в фильме галерею русских красавиц. Они все разные, непохожи друг на друга, и все красивы.
— Это была наша задача – подобрать непохожих актрис. Но, к сожалению, у трех героинь одинаковый цвет волос. Но я не хотела их красить, мне нужна была их естественная красота. Я просила их ничего не делать с бровями, чтобы оставались естественными. А какие у них руки! Как будто они действительно целыми днями там работали.
Интересно, что, когда мои актрисы были на премьере, нарядные, красивые, накрашенные, никто не мог в них узнать героинь нашего фильма.
— Все героини очень молодые, а одна, по-моему, совсем девочка?
— По фильму ей 16 лет, а в жизни она постарше. У ее героини была трогательная любовь с молодым немецким лейтенантом. Кстати, актриса очень огорчилась, узнав, что придется остричь ей волосы.
— Но зато у нее получилась прическа того времени, с гребенкой на затылке… В фильме всего три мужские роли, и опять же каждый персонаж — это личность.
— Одну из ролей играл Александр Балуев. С ним я работала на \»Заказе\», и мне он всегда интересен. Более того, мне хочется найти для него какую-то новую роль, потому что у него потенциал огромный. Его талант уровня таких великих актеров, как Ульянов, Жан Гобен, наверное. А другой актер — Майкл Хмуров появился у нас в последний день проб, его нам посоветовал агент. Этот актер живет в Америке.
— Типаж у него удивительный. По-моему, четкое попадание в военное время!
— Он не очень много играл, зато сейчас у него много работы и в Москве, и в Киеве, потому что новое интересное лицо. И он правильно относится к работе.
— Меня поразили ваши юные актеры. Как вам удалось добиться от них быть такими естественными?
— Мы набрали детей в карельском городе Питкаранте, где находилась наша съемочная группа, и как я теперь понимаю, сделали это правильно. Московские дети не смогли бы выдержать всего того, что довелось нашим юным актерам. И типажно карельские дети — как будто из того времени. Кстати, в титрах есть особая благодарность Кириллу Симачеву и Полине Дзюра – это мои внуки. С их помощью мы записали озвучку, гургур. Так как маленьких детей невозможно озвучивать в павильоне или студии, то все детские голоса были подловлены дома. Для меня самым главным было найти таких малышей, чтобы они походили на \»мам\», на наших героинь. Наша маленькая Верочка, которая в фильме спит в чемодане, по-моему, очень похожа на героиню Нину. У нас есть маленький мальчик Сережа, который все время рыдал. Кстати, его рыдания — в действительности рыдания моих внуков, которых подлавливали мои дочери дома и записывали. Полина и Кирилл рыдали замечательно! Ну, еще какие-то короткие слова — \»дай, \»нет\» — пришли от моих внуков. И это мне приятно!
— У вас играла маленькая светловолосая девочка, и получалось у нее так органично!
— Это Леночка, она и была отобран, потому что фантастически органична и талантлива. Ей было около четырех лет. Нам нельзя было брать детей старше, потому что если считать, что беременность у наших героинь наступила в 41 году, а родили в 42-ом, то никак нельзя было брать на съемки детей старше 4 лет.
Наш актер мальчик Петя был неуправляем абсолютно. Но он должен был говорить слова в кадре, поэтому мы постоянно хитрили: дарили большие подарки, машины, куклы всем детям, чтобы они как-то разряжались во время работы. Им тяжело было работать по 12 часов на съемочной площадке! Они молодцы! Я очень довольна своими маленькими героями, потому что они все выполнили поставленные перед ними задачи.
— По-моему, и ваши актерские работы, и режиссерские отличает честность.
— Ой, это правда. Я фальшь не переношу — ни в жизни, ни в кино. Поэтому и в этом фильме мы старались сделать так, как было на самом деле. Эти все мелочи – бусы, сумочка, карандашик, которые рассматривают героини, – это все настоящее, живое, из того времени. Это когда-то давно принадлежало моей тете.
— А невероятной длины мостки… Они там всегда были?
— Нет, все было построено для фильма: и мостки, и дом, и сарай, и сушилка для рыбы. Мы работали с замечательным художником-постановщиком Игорем Коцаревым, который был занят и в фильме “Остров”. Может, поэтому и есть переклички с тем фильмом. И еще у нас был очень хороший оператор Руслан Герасименко.
— Да, мне очень понравилось, как были сняты связки вяленой рыбы, которые лежат на мостках, и видна гладь озера. Сделано действительно художественно. По-настоящему художественный фильм, именно картина.
— Мы с оператором провели очень много времени, изучая фотографии того времени. И в картине есть эпизоды, поставленные прямо по фотографиям.
— Вера, скажите, а эта история действительно случилась в годы войн?
— К сожалению, да. Были женщины, родившие от оккупантов во время войны, их высылали на поселение, а затем решали, как с ними поступить. Как правило, решение было не в их пользу. Нам рассказали страшную историю о том, как на барже перевозили таких женщин с детьми, и она затонула. И неясно, из-за шторма, или было специально подстроено так, чтобы люди погибли.
— У вас в фильме конец другой…
— У нас очень романтический, светлый конец. Мы его придумали сами.
Монреаль
