Несколько месяцев назад я был во Владимирской области.
Ехали мы с моим другом-одноклассником. Тянулось шоссе, леса-поля по обеим сторонам дороги. В конце концов я на несколько минут задремал. А на выходе из короткого сна какое-то время не мог сообразить, в какой стране нахожусь.
А ведь и правда. Ну очень похоже. В начале лета из окна машины клена от дуба не отличить – все зеленое. В общем, Канада и Канада. Будто где-то к востоку от Монреаля. Те же ощущения бескрайних просторов, «доезжай-не-доедешь».И все-таки что-то не так. Потом понял – освещение. В России все как-то более матово, пастельно, приглушенно. Здесь у нас все откровенно и без намеков. Если солнце – то прячь глаза, даже в декабре. Если закат – то настоящая истерика на полыхающем небе. В Европе краски все-таки более умеренные.
А еще интересно то, что здесь смена сезонов не только по календарю, но и взаправду на 3 недели позже. Когда-то я никак не мог привыкнуть, что весна официально начинается 21 марта, а осень — 21 сентября. Оказалось, оно и вправду так. Первый снег всерьез выпадает только под Рождество (прошлая зима – все-таки пока еще исключение), а последний стаивает лишь к концу апреля. Ну и теперь на нашей улице наконец праздник: весь сентябрь, как правило, в Канаде ведет себя по-летнему.
Все это я к тому, что в сентябре лето еще отнюдь не кончается. Только дети мрачно поплетутся в школу. Но еще впереди и жаркие уикенды, и зеленые леса, и свежие яблоки.
А в самом Монреале, помимо множества обычных парков, есть еще Ботанический сад (4101 Sherbrooke East). И забывать о нем никогда не следует.
Вот 5 сентября в Китайских садах (Le Jardin de Chine) начнется 16-й сезон праздника китайских фонарей и фонариков (The Magic of Lanterns). В этом году он идет под названием «Тысяча и одна звезда».
Год за годом, это праздник знакомит монреальцев с той или иной гранью культуры древнего Китая. Традиция украшения праздников шелковыми фонарями восходит к эпохе династии Хань (207 г. до н.э. — 220 г. н.э.). За 2 тысячи лет обычай не угас – наоборот, укрепился и расцвел в разнообразии размеров, форм и цвета фонарей.
И каждый год более 700 шелковых фонарей, вручную изготовленных в Шанхае по специальным монреальским эскизам, отправляются морским путем в наш Ботанический сад. И сколько ни смотри на эти фонарики, развешанные гирляндами над озером – не надоедает это. Слишком уж похожи эти нежные теплые огоньки в сгущающихся сумерках на души человеческие, которые собрались цепочками и защищают нас от всяких напастей – кто знает, может быть, успешно.
На время праздника, до 31 октября, Ботанический сад будет работать до 21:00. А телефон у них такой: (514) 872-1400.
Тем же вечером 5 сентября в Белл-центре отыграет долго в Монреале жданная английская рок-группа Oasis.
Для меня она всегда оставалась в некотором роде загадкой. Возможно, я ее просто «не догоняю». То немногое, что я понимаю в них, можно вкратце свести к следующему.
Группа обязана своим существованием братьям Галлагерам – Лайэму и Ноэлю, уроженцам города Манчестера. Это формально.
Фактически же… я полностью согласен с тем, что «Оазис» – типичнейший артефакт наследия «Битлз». Причем, дважды артефакт. С одной стороны, ну чуть ли не все, что я у них слышал или видел в видеоклипах, является клонированием стиля «Битлз». Причем «конкретного» такого клонирования — в манере сочинения, исполнения, в выборе инструментов, аранжировок, стиля одежды и поведения и даже манеры съемки видеоклипов. То, что «Оазис» записывал в 90-х годах, имело явную отсылку к 66-67 годам, к эпохе ранней психоделики и экспериментов с ЛСД. Мало того, Лайэм Галлагер, похоже, совершенно искренне считает, что он и есть ни много ни мало «реинкарнированный» Джон Леннон (как это у него так получилось и сошлось по годам — сие науке неизвестно). Во всяком случае, он и сына своего нарек Ленноном, и сам с удовольствием имитирует голос, манеры и скандальность нрава покойного битла.
С другой стороны, Англия (да и Америка) в 90-е годы просто сходила с ума по «Оазису». Если музыканты наслаждались жизнью в фарватере памяти о «Битлз», то публика, видимо, не меньше наслаждалась, выстраивая отражение эпохи битломании. Как бы негласное соглашение: мы будем играть в «Битлз», а вы будете играть в битломанов. И вам хорошо, и нам неплохо. Жизнь взаймы тоже может быть приятна. Так оно и получилось: в 90-е года альбомы «Оазиса» распродавались великолепно, а компакт-диск Be Here Now вообще побил все рекорды, разошедшись полумиллионным тиражом в первый же день продажи.
В конце десятилетия группу все же настиг закономерный кризис. Братья и в детстве-то постоянно ссорились и дрались, а в зрелом возрасте их антагонизм просто стал общим фоном для всех прочих событий. Тем не менее, обычно функции распределялись очень четко: Лайэм пел голосом Леннона, устраивал скандалы, попойки и драки, а Ноэль прилежно сочинял музыку и пытался наводить организиционный порядок в группе (чем, конечно, «отзеркаливал» Маккартни).
Так что для нас не должно быть сюрпризом, что несколько лет подряд в группе даже работал приглашенным барабанщиком Зак Старки, сын Ринго Старра. Любители всяческих оккультных теорий здесь могли бы всласть порассуждать о том, как полезно бывает примкнуть к чужому успешному эгрегору, чтобы вести жизнь, не лишенную приятности.
Будем справедливы к «Оазису» — конечно же, «не битлами едиными». В творчестве братьев Галлагер прослеживается сильное влияние и The Who, и Rolling Stones, и Sex Pistols.
В последние годы группа вернулась к студийной и сценической активности. На 29 сентября намечено поступление в продажу нового альбома – «Удар молнии». Возможно, он оправдает свое название и будет обладать теми свойствами, без которых когда-то были немыслимы лучшие рок-группы 60-х: оригинальность и неожиданность.
Монреальский концерт начнется в 20:00 и будет стоить сравнительно недорого: от $40 до $70 за билет.
9 и 10 сентября в зале Salle Wilfrid-Pelletier at Place des Arts дважды пройдет не просто концерт, а целое событие. Во всяком случае, так задумывал Густав Малер свою Восьмую симфонию – как «событие» в истории музыкального мира.
В этом году оркестр OSM начинает свой юбилейный, 75-й сезон. Разумеется, Кен Нагано хотел выбрать что-то и интересное, и монументальное одновременно. Решение нашлось самое что ни на есть подходящее.
Однажды Малер признался Арнольду Шенбергу: «Эта музыка как будто была уже готова… мне ее просто продиктовали». Симфония действительно была сочинена очень быстро: всего за пару летних месяцев 1906 года. Чтобы симфония прозвучала так, как это задумано автором, в ней должно быть задействовано два смешанных хора, хор мальчиков, хор девочек, восемь солирующих певцов, специальная секция медных духовых и полный состав симфонического оркестра.
Зачем все это было Малеру? Что он пытался сказать?
Прежде всего, идея такой «космической» симфонии была навеяна Малеру под влиянием философии Гёте, полной символистических образов, тесно связанных по смыслу с христианством и верой в Дух. Именно эта подчеркнутая вера воспевается в хоре Veni, Creator Spiritus (Снизошел Дух Созидающий). Таким образом, когда традиционно инструментальная симфония преображается в чисто хоральное произведение – это Малер, ассоциирующий себя с Творцом, доступным ему способом инициирует пришествие царства Духа в материальный мир. Активно используя тексты Гете, композитор, тем не менее, подчеркивал главенствующее значение музыки, а не слова: «Восьмая симфония замечательна тем, что она сочетает два стихотворных текста на разных языках. Первая часть – гимн на латыни, а вторая – ни много ни мало заключительная сцена второй части «Фауста»… И форма ее – абсолютно нова. Вы можете себе представить симфонию, которая поется целиком, от начала до конца? Пока что я использовал слова и человеческий голос всего лишь, чтобы на что-то намекнуть, чему-то подвести итог, создать настроение… Но здесь голос – тоже один из инструментов. Вся первая часть строго симфонична по форме, но при этом она целиком поется… самый прекрасный инструмент в мире не мог не быть задействован. И при этом он используется только как звук, потому что в самом голосе заложены поэтические мысли».
Эта «хоровая симфония» впервые прозвучала 98 лет назад, 12 сентября 1910 года в Мюнхене. В исполнении участвовал хор из 850 человек, не считая оркестра в составе 171 человека. Вот отсюда и пошло название «Симфония для тысячи исполнителей». Сам Малер его не любил и не одобрял, но оно прижилось.
Композитор говорил о своем творении так: «Это лучшее, что я сочинил… и настолько отличается от всего прежнего по форме и содержанию, что я даже не могу писать об этом. Представьте себе, что вселенная взрывается и разражается пением… Мы слышим уже не человеческие голоса, а голоса планет и вращающихся звезд».
Премьера симфонии имела шумный успех – не такая уж частая в жизни Малера вещь. Кстати, это была последняя премьера, на которой композитор присутствовал лично.
Кто его знает, какие границы и равновесия нарушил Малер в своем стремлении расщепить вселенную. Может быть, он вышел туда, где человеку гулять небезопасно. В любом случае, жить ему оставалось уже недолго.
Остается добавить, что в наше время, хоть симфония не забыта и исполняется время от времени, тысячу человек на сцену уже редко загоняют. У Кена Нагано будет «всего-навсего» 400 музыкантов. Концерты начинаются в 20:00.
А вот к 400-летию Квебека городской симфонический оркестр под руководством израильтянина Йоава Тальми состоял из 190 инструменталистов, 700 взрослых хоровых певцов и более 100 детей. Это уже было по-малеровски мощно. Но Квебеку сейчас можно все, у него же год рождения. Уверен, что когда Монреаль доживет до 400 лет, он по части массовых действ в долгу не останется.
Монреаль
