— Лев, вы — редактор, владелец газеты. Из каких соображений вы решили сменить поле деятельности?
— Не «сменить» — расширить! С годами человек обычно не расширяет, а сужает свое поле деятельности, свое присутствие в этом мире. Люди привыкают к сложившемуся кругу знакомых, развлечений. Если они определились с работой, трудовая деятельность также превращается в некую рутину и накладывает свой отпечаток, сковывая человека в его проявлениях. Совершить шаг влево или вправо от привычного стиля жизни становится все труднее – человек не хочет выходить из зоны комфорта. Хотя часто ему УЖЕ некомфортно: острота эмоций с каждым годом притупляется, ведь он уже «все видел, все знает», привычные вещи раздражают или вызывают скуку своей предсказуемостью, а что-то требует срочных изменений, так как человек испытывает постоянное психологическое давление из-за нерешенных вопросов. Но он затолкал их внутрь и не хочет «ворошить», а порой просто не осознает, от чего у него плохое настроение. Или, как я упомянул, не хочет выходить из «зоны комфорта». В таких случаях нужен внешний толчок, и хорошо, если этот толчок происходит в безопасных условиях семинара. Тогда проблема будет осознана и решена в контролируемой среде. Если же толчок – а так обычно и бывает – происходит в обычной жизни, это приводит к обострению проблемы, ведь человек реагирует как привык. А «как привык» не работает.
— Почему вы выбрали психологию для расширения своей деятельности? Какова ваша квалификация в этой области? Если есть диплом, полученный до иммиграции, подтвержден ли он в Канаде?
— А я не только эту деятельность выбрал. Я создавал что-то и в других областях, но это касалось только бизнеса. В последнее время – просто чтоб мозги «не засохли», – стал писать короткие четверостишия, часть из них я выставляю на своей странице в «Фейсбуке». Я не придаю им большого значения, но меня это развлекает, а некоторым нравится.
Проведение семинаров — это не столько бизнес, сколько «возвращение к истокам». По образованию я психолог, у меня диплом Московского педагогического университета по специальности «практический психолог», и это та область, которой я занимался до переезда в Канаду. Я ведь на первых порах и в Монреале «по инерции» проводил семинары, что, между прочим, дало мне редкую возможность познакомиться с большим количеством интересных людей – своими слушателями. А недостаток знакомых, как вы понимаете, – главный дефицит для только что прибывшего в страну человека. Кстати, среди моих первых слушателей были теперь уже хорошо известные в русской общине люди – а тогда, 23 года назад, такие же, как и я, «молодые иммигранты» – это шоумен и ресторатор Леонид Лихтен, барды Александр и Галина Балахнины, дизайнер Михаил Ривкин и другие. Без ложной скромности скажу, что им и другим слушателям семинары помогли снять стресс, решить текущие проблемы, которые неизбежно возникают или обостряются от самого факта переезда в новую страну.
Семинары, которые я провожу, не требуют от ведущего специального образования (но психологический «бэкграунд» еще никому не мешал). Подобные курсы в очень общей форме называются «тренингом личностного роста». Они популярны на Западе в самых разных сферах, популярны они теперь и в странах бывшего Союза. Люди собираются и решают вопросы в определенной области. Тот круг вопросов, который будем решать мы, более или менее очерчен в тексте объявления.
— Можно ли сравнить ваши семинары с курсом встреч с психотерапевтом?
— И да, и нет. Занятия строятся таким образом, что каждый участник получает возможность выйти за рамки своего обычного восприятия мира и себя в этом мире, и увидеть, что же ИМЕННО ЕМУ мешает жить. И, соответственно, исправить это. Я всегда задаю слушателям вопрос: что человеку нужно, чтобы попасть в определенное географическое место. GPS исключаем. Ответы разные (карты, компас и т.д.), но правильный ответ такой: знать место, где ты в данный момент находишься. Только после этого вы сможете двигаться в выбранном направлении. Люди не отдают отчёта в том, что именно в них «не работает», и на всё спонтанно выдают стандартные и естественные для них реакции. Получается, как у Жванецкого: «А включаешь – не работает!» Не ладятся отношения, возникают обиды на сложившиеся обстоятельства, растет недовольство собой и т.д. Когда человек осознает, где он находится, т.е., ЧТО ИМЕННО «не работает», он начинает это в себе менять. И тогда меняются его взаимоотношения с окружающим миром. Всё начинает работать! Человек сам для себя становится психотерапевтом. Раскрою вам секрет: именно так работает эффективная психотерапия: человек выходит из скорлупы собственных стереотипов и видит, в чем причина неудач. И, соответственно, меняет что-то в себе осознанно. Это — ключевое слово: осознанно. Находясь внутри «скорлупы», проблемы не увидеть. Проблемой становится всё, что снаружи: люди, обстоятельства, страна проживания и т.д.
— Если я правильно понимаю, вы намерены научить студентов менять отношение к ситуации, если они не в силах изменить саму ситуацию. Психологические семинары ведутся на основе самых разных методик. Какую именно выбрали вы? Например: на семинаре затронута тема межличностных отношений — собираетесь ли вы использовать ролевые игры и т.д.?
— Достаточно избитое выражение: если ты не в силах изменить саму ситуацию, измени к ней отношение. Но, во-первых, люди не знают, КАК изменить отношение (вспомнил анекдот: «- Прапорщик, остановите поезд. Прапорщик: — Поезд, стой! Раз-два!» Само, на «раз-два» отношение не меняется. Только осознание того, в чем проблема, позволит это отношение изменить. А во-вторых, и в главных: меняясь сами, мы МЕНЯЕМ ситуацию, даже то, что изменить, как кажется, невозможно: например, уход близкого человека, болезнь, возрастные изменения и т.д.
Я бы не хотел углубляться в методику, но главное я сказал: изменить можно только то, что осознаешь. Всё в нашей работе направлено именно на это.
На мой семинар не придут те, кто совершенно тверд в своей уверенности: проблема не в них, а в окружении. Подсознательно они понимают: чтобы исправить ситуацию, нужно меняться. Но гораздо легче, если изменится другой, правда? Отсюда – взаимные претензии, обиды и прочие недоразумения. Чтобы ситуация изменилась, нужно, чтобы кто-то один изменился. Но если ТЕБЕ не нравится ситуация, то почему меняться должен другой? Изменись сам – и ситуация, обстоятельства, взаимоотношения — всё изменится. В своих неудачах люди склонны обвинять кого угодно и что угодно. Но если непросто изменить себя, то на что мы рассчитываем, пытаясь изменить другого?
— Какова продолжительность одного занятия? Предполагаются ли «домашние задания»? Собираетесь ли вы опираться на учебники аутотренинга?
— Аутотренингом мы заниматься не будем, это из другой области. Несколько необременительных домашних заданий будет. Но главное «домашнее задание» — это то, как участники уже после первого занятия, практически неосознанно, начнут реализовывать в своей повседневной жизни то, что получили на семинаре. Главные результаты будут видны за пределами семинара! А на занятиях мы будем работать. Одно занятие – 3 часа.
— Меня не совсем устраивает формулировка различного вида травматических состояний. Так, почему вы объединили отсутствие счастья и чувство напрасно проживаемой жизни (отсутствие смысла жизни)? Они не всегда пересекаются. Можно быть счастливым, не задумываясь о смысле жизни.
— Верно, чем проще организм, тем меньше индивидуум задумывается о смысле жизни. У Тимура Шаова в песне есть: «… как ребенок тихо счастлив, что пописал …». Но обратите внимание: я ведь и травматические состояния разделил достаточно произвольно — просто вычленил наиболее часто встречающиеся ситуации. Человек обычно вычленяет «главную» проблему, затем «второстепенные»… Но они растут из общего корня, и более того: видимая проблема часто имеет мало общего с тем, что у человека во внутреннем механизме «не работает». Докопавшись до этого, человек избавляется от целого букета проблем. В его «новом» мире всё устроено по-другому.
— Что имеется в виду под «недостатком денег»? Их реальная нехватка или психологическое ощущение безденежья?
— Вы точно разделили данную проблему. Психологическое ощущение безденежья решается одними способами (здесь часто лежит в основе тревога за собственную безопасность или безопасность близких, особенно в случае боязни преждевременного ухода из жизни, ложное понимание «ответственности» и т.д.). Нехватка средств может иметь семейную «традицию». Реальная нехватка средств переводится в плоскость: как я должен измениться (и что этому мешает), чтобы удовлетворять свои запросы. Бывают внутренние запреты на какие-то действия. Бывает, что человек получает психологическую «выгоду» от безденежья. Всё индивидуально, и тот, для кого это актуально, будет находить свое собственное понимание этого феномена.
— Чем отличается переживание по поводу внешности, возраста от недовольства собой в физическом и психологическом плане?
— Мало чем отличается. Это опять же достаточно условное деление. Просто у кого-то ярче выражено одно, у кого-то – другое.
— Многие из перечисленных вопросов можно свести к общему понятию «постоянно испытываемая тревога». По-моему, это уже скорее медицинская проблема.
— Совсем не обязательно. По каждому из перечисленных вопросов «симптомами» бывают злость, раздражение, обида, чувство вины, чувство незащищенности, безнадежности (когда человек не видит выхода из сложившейся ситуации) и т.д. Но постоянной тревоги нет. Ощущение постоянной тревоги как правило НЕМОТИВИРОВАНО (хотя человек порой пытается отождествить это с каким-то конкретным событием) — вот тогда это уже относится к медицинской сфере.
— Почему именно 10 занятий? Установлено опытным путем? Есть ли какие-то ограничения для участия в семинаре?
— 10 ежедневных занятий я бы назвал «полным погружением». Участник слой за слоем избавляется от неработающих установок, стереотипов и привыкает к себе «новому»; неиспользуемые ранее качества укореняются, непривычное переходит в неотъемлемое. Группа для каждого участника становится группой поддержки – и до этого состояния тоже надо дойти, требуется время. 10 занятий оптимально – для этой программы. Всё ведь зависит от задач семинара.
Что касается ограничений, то они таковы: 18+ и отсутствие психических заболеваний. То есть, если кто-то находится на учете в психдиспансере, то ему необходимо медикаментозное лечение.
— Что вы имеете в виду под «решением проблем»? Можете ли сформулировать, в чем выразится это решение хотя бы по одному из перечисленных вопросов?
Конечно. Вот конкретный пример. Мать потеряла первого ребенка. После рождения второго (сына), боясь потерять его (ее скрытое побуждение: я не хочу больше страдать), мать следит за каждым его шагом, опережает ребенка в его желаниях (я лучше знаю, что ребенку нужно), жалеет его за каждую царапину и т.д. Ребенок привыкает к несамостоятельности, к отсутствию ответственности за свои поступки и за их последствия, так как всю ответственность за его жизнь взяла на себя мать. Он растет нерешительным, капризным, за свои неудачи винит мать, ведь с самого рождения он привык к тому, что за всё, что с ним происходит, ответственна мать. Значит, и в его неудачах виновата именно она. В раннем возрасте он чуть что — бросается в истерике на пол, пока не добивается от матери своего, со сверстниками очень мало общается, так как мать ограничивает его в этом, боясь оставить без контроля. (Я не акцентирую сейчас внимание на ее взаимоотношениях с мужем, но они расстаются, в частности, из-за разных взглядов на воспитание ребенка, возникает ситуация «воскресного папы», есть еще линия бабушки…). Причем, со сверстниками ребенок старается вести себя по-другому (скажем так, более адекватно, так как подсознательно воспринимает другой тип психологических взаимоотношений между людьми, хотя и остается при этом довольно нерешительным), равно как и с отцом – они ведь не связаны той «пуповиной», которую постоянно обеспечивает мать. К тому времени, когда мать пришла на семинар, ее отношения с ребенком сложные (а с точки зрения матери — «тупиковые»), хотя и весьма типичные (ребенок в это время уже учится в классе 4-5-м): во всех неудачах сын винит мать, злится, кричит на нее, она кричит на него в ответ, называет неблагодарным: «она ему всю жизнь отдала, а он…», нервы у нее расшатаны, она чувствует глубокую обиду на ребенка да и вообще на весь мир, который так несправедлив к ней.
Я подробно описываю этот случай, чтобы стало понятно: психологическая проблема матери отражается на ней самой и на окружающих: сын не вполне адаптирован к окружающей среде (причем, если ситуацию не изменить, сын в дальнейшем будет подсознательно искать себе жену-мать, и будет упрекать ее во всем), семья разрушена и т.д. И что типично: придя на семинар, она не осознает, что дело в ней самой, и настроена «найти управу на сына». В результате работы она ОСОЗНАЛА, что все свое поведение она подсознательно выстраивала, чтобы САМОЙ не страдать от возможной потери ребенка. Ребенок стал «инструментом» для решения ее психологических проблем. Он стал неадаптированным, слабым. Осознав всё это, дальше она смогла действовать адекватно. В первую очередь, она извинилась перед сыном за его страдания. Такое необычное поведение сразу настроило его на диалог, и они впервые на равных, по-дружески поговорили. Она выслушала, что ему хочется; оказалось, что многое несложно в исполнении – когда не запрещаешь, а поддерживаешь. Они записались в семейный туристический клуб, и эти совместные занятия, походы, где она больше не пыталась «носить его на руках», их сблизили. Ребенок стал больше видеться с отцом (т.к. она не испытывала больше к бывшему мужу претензий) и наверстывать то, что он должен был получить от отца. И вот, что важно: осознав, актуализировав свой страх, она избавилась от него. На этом можно поставить точку.
Но я не удержусь, и поделюсь еще одним примером из своей практики. Я считаю его «классикой» работы человека на семинаре. После занятия меня окружили участники с вопросами. Во время разговора буквально «влезла» еще одна участница и спросила: «Ну, а как же насчет чувства долга?» И я, чтобы не переключаться на неё, так как любой вопрос надо разбирать в контексте конкретной ситуации, ответил, использовав игру слов: «О, это долго, очень долго!» И она больше не «приставала». На следующий день пришла помолодевшая, в парадной одежде, вся сияющая, и при первой возможности мне сказала: «Спасибо вам огромное, вы разрешили все мои проблемы!» Я удивился, так как не понял, о каких проблемах она говорит. «Ну как же! Помните, вчера я спросила вас о чувстве долга?» Моя ничего не значащая фраза, каламбур, запустила в ней процесс осмысления своей «неразрешимой» ситуации и привела к тем решениям, которые ЕЙ были нужны. А я так и не знаю, в чем была ее проблема, я не расспрашивал, потому что это и не важно: важен результат, которого она достигла. При этом, она на полном серьезе благодарила меня за то, что я «разрешил ее проблему». Этот пример, кстати, хорошая иллюстрация того, кто является психотерапевтом.
Вопросы задавала Александра Канашенко
Монреаль
