Немало выросших при Брежневе ассоциируют рок-н-ролл, который у них, хоть и придушенный, но был, со свободой, которой у них не было. И которой так не хватало. Хотелось надеть джинсы с бахромой, отрастить хаер, забить на учебу, курить марихуану и петь про земляничные поля, прекрасную Н* и алюминиевые огурцы. Но за это можно было вылететь из института, потерять работу и вообще стать изгоем. Некоторые выбирали этот путь и, счастливые, шли по нему до конца. И сейчас, когда хаер стал пореже и побелее, они больше не изгои, а уважаемые люди. Другие сохраняли костюм и комсомольскую причёску и причащались свободы тайком. Набегами. Если конечно было где. А были каптёрки при ВУЗах и дворцах культуры, и в самых разных иных местах были каптёрки, чуланы и другие укромные помещения, где жила свобода! Где собирались длинноволосые джинсовые люди, курили, пили вино и играли свою любимую музыку. На последние бабки покупали инструмент и аппарат, на самые последние – «беломор» и 33-й портвейн и — вперёд! Пишущий эти строки (далее в повествовании — Пэс) был как раз из тех, кто и с коротко стриженными людьми хотел поддерживать отношения и с другими — у кого был хаер. Поэтому к свободе прикладывался только периодически. А потом ему стало 30, и он оказался в Канаде. Где свободы — хоть заешься, рок-н-ролла — хоть оглохни и вообще — делай что хочешь! Пэс хотел быть хорошим гражданином свежеобретённой страны. Поэтому он пошёл работать, хотя работать, если честно, он хотел не очень. С другой стороны — надо ведь что-то делать, а за работу хотя бы платят! Так прошло 10 лет, и Пэс, когда-то певший свои песенки для друзей и знакомых, вдруг понял, что вот ещё чуть-чуть, и он уже никогда ничего не споёт. И в этот момент его привели в арт-клуб \»Chez Eux\». И пришедши самый первый раз в этот клуб, Пэс вдруг с юношеской остротой почувствовал то ощущение свободы и счастья, которое охватывало его, молодого, когда он забегал на огонёк проведать нестриженых и непокорённых бойцов подпольного рок-н-ролла.
Это было 5 лет назад. Много-много раз с тех пор приходил Пэс в клуб. Пел там, слушал, общался… принимал участие. А 9 января 2010 года клуб разослал приглашения на последнее сборище. Арт-клуб \»Chez Eux\» закрывает свои двери. Пэс подрядился написать об этом, и написал было. Написал, даже не сходивши ещё на последнее шоу. Героическая вышла статья. О том, как трудно было поддерживать клуб. Сколько усилий было затрачено его организаторами. Сколько надежд рухнуло. Сколько макарон без масла было съедено потому, что все деньги уходили на клуб. Много печального было в этой статье. Но сходив на шоу, Пэс пережил момент истины. И пережив, напрягся, чтобы запомнить его навсегда. В моменте этом поместилось всё, что нужно писать и помнить о клубе. Всё что нужно знать о нём. Пэс находился сбоку от сцены, а надобно знать, что сцена в клубе примыкает к стене и с трёх сторон окружена зрительным залом. И сидя сбоку от сцены, во время выступления группы \»ОднаКо\» Пэс вдруг увидел всё. На сцене выступали люди. Ни один из них не зарабатывает музыкой деньги. Все они любят музыку и хорошо умеют её делать. Отыграв, они уходят со сцены и становятся зрителями. А следующие в очереди на выступление выходят из зрительного зала и становятся выступающими. Было уже за полночь. Клуб был полон. Некоторые стояли. Возможно, из-за того, что шоу было объявлено как последнее, в зале находились, за редким исключением, завсегдатаи. Около сотни человек. Кто хотел слушать – сидел на стульях и диванах и слушал. С полдюжины танцевало перед сценой – \»ОднаКо\» играет забойный рок-н-ролл, под который хочется плясать. Кто-то стоял в проходе, кто-то у стойки бара. Сцена была освещена агрессивно, всё остальное плавало в полумраке. Пэс хорошо знал состав \»ОднаКо\». И был знаком почти со всеми сидящими в зале. И в свой момент Пэс вдруг ясно понял, что то же самое может сказать о себе почти каждый в этой комнате! Каждый из ста человек! Сто самых разных людей в возрасте от 18 до 60 лет более-менее знакомы были друг с другом и знали выступавших. В клубе так было всегда. Хотя люди бывали другие — и на сцене, и в зале. Чувство клуба, это чувство принадлежности, участия и понимания, и всё это со знаком «плюс». Пэс вдруг почувствовал этот «плюс» как отштампованный: объёмно и с закруглёнными уголочками перекладин прямо на поверхности души. И понял с тихой радостью, что штамп – надолго. И что он тут у всех. Все собравшиеся были отмечены этим знаком клуба, и в один момент это было так понятно, что казалось естественным. И ущучил Пэс, что писать надо об этом, а не о траурных речах по закрывающемуся клубу.
Пэс вспомнил, как увидел в первый раз большую комнату, где стояли разнокалиберные стулья, диваны и даже автомобильные кресла, и журнальные столики со свечками на них, и на каждом столике была пепельница и салфетки. Тогда, на Сен-Антуан, ещё можно было курить прямо в зале, а в новом клубе, что на улице Моро, была уже построена уютная душегубка, чтобы травились только желающие. В клубе было чисто, просто и невыразимо приятно. Там была атмосфера подпольной рок-каптёрки, только без ощущения, что сейчас придут менты и всех повяжут.
Сколько народу прошло через клуб! И какого народу! Ста страниц не хватит, чтобы написать о каждом. А написав об одном – надо писать обо всех! Каждый человек – это целый мир. Только в метро мы не удивляемся этому – там замкнутые миры едут по своим делам, и нет им дела до других. Там у каждого мира своя вселенная, и он в ней единственный. В клубе миры эти раскрывались навстречу друг другу. Раскрывались, как рододендрон, принесённый с заснеженного склона и опущенный в стакан с водой. Как старый шотландский виски, в который налили чуточку воды. У них была общая вселенная. Не было главных – те, что на сцене, и те, что в зале, были на равных. Энергия шла двумя потоками навстречу друг другу, и движение её ощущалось, как ощущается движение крови в здоровом теле солнечным утром, когда хочется пробежать марафон, выкопать бассейн или сесть и написать письмо другу, с которым не виделся 10 лет. Всё было сделано в клубе так, чтобы энергия эта не утекала, а циркулировала внутри непрерывно. Картины на стенах менялись порой слишком часто. Иной раз хотелось увидеть их ещё, а висели уже работы следующего автора. И ещё следующего.
Были даже театральные постановки, да такие, что сам Овадис приходил смотреть! Были джемы… Какие были джемы!… Не всегда джем становится зрелищем. Порой это просто желание выпендриться, засветиться на сцене, получить столь желанное внимание! Но в \»Chez Eux\» не было левых джемов. Там были правильные джемы, когда не хотелось, чтобы зажигатель ушёл вдаль и там погиб. А хотелось, чтобы он продолжал в том же духе. Он — и все, кто ему подыгрывает.
Народ собирался вокруг арт-клуба адекватный. Шоу документировались оператором – выпускником ВГИКа. И это можно видеть по сей день на сайте клуба. А сайт клуба, сделанный на совесть и переделанный заново после взлома и вандализма, сайт этот заслуживает пары слов отдельно сказанных только о нём. Ни у одной русской общественной организации в Монреале такого сайта нет. С форумом, интерактивного, свёрстанного удобно и красиво. Да что там говорить – зайдите сами да посмотрите, если есть желание, на chezeux.info.
Плохо это или хорошо, но с улицы нельзя было попасть в арт-клуб. Человек должен был быть приглашён туда. Впрочем, на то он и клуб. Может быть поэтому не было там разухабистых движений, быдла, швыряния стульев в окна и тому подобной романтики. Хрустально и топазово бывало в клубе. Вечера затягивались за полночь. Суббота, завтра на работу не вставать… А был как-то раз 20-часовой рок-марафон с участием 12 выступающих, из которых 6 были полноразмерными группами. Это легенды \»Chez Eux\». Это не фигуральное выражение. Была у арт-клуба серия перфомансов под общим названием \»Легенды\». Много всего было. Книгу можно писать.
Но тут у нас газета, а не книга, и надо бы, следуя духу и букве, не только черты эмоционального эссе придать данному опусу, но и свойства репортажа.
Итак, почему арт-клуб закрыл двери? Вопрос большой и ответов на него много. У каждого свой.
Вот что сказал директор клуба, человек отдававший клубу всё.
\»Chez Eux\» задумывался как арт-лаборатория. Место, куда люди приходят со своими проектами и реализуют их. Директор клуба принёс свой проект – рок-группу «Собрание Сочинений», и группа эта играла заключение в каждом шоу. Кроме того, он же вёл всю работу по нахождению и отбору желающих выступить. Он же сделал веб-сайт клуба. Его спутница жизни вела галерею. Искала желающих выставиться, договаривалась, паковала картины, распаковывала, развешивала, освещала… Она же вела фотогалерею на сайте. Потом появился выпускник ВГИКа, и у клуба появился видеоархив – тоже проект полноправный. Пару лет назад пришёл актёр и стал делать театральные миниатюры. Пронзительные. И это всё. Директор считает, что этого недостаточно, но поделать ничего не может – он делал всё, что мог, в течение долгих 5 лет. И больше не может продолжать.
Есть и другие версии, как, например, усталость организаторов клуба. Родителей клуба. Сами они, надо сказать, с этой версией не согласны. Много разного народу приложило руки в той или иной мере для поддержания жизнедеятельности клуба. Так же, как у ребёнка может быть учитель, тренер, друг… но родили его папа с мамой. И кормили его, и стелили ему постель, и учили переходить через дорогу, и мыть руки перед едой. Папа с мамой, директор арт-клуба и его подруга, были как раз теми самыми, длинноволосыми людьми, которые выбрали одну сторону баррикады, соответствовавшую их принципам, и остались на этой стороне. Даже когда баррикады не стало. А значит, их принципы были потвёрже чем у Пэса. Клуб \»Chez Eux\» был ясным отражением их принципов. Их вклад в жизнь клуба занимал очень много времени и сил. Больше нашей с вами нормальной рабочей недели. И Пэс даже не говорит о том, сколько труда было вгрохано в оформление помещений. Первоначально-то помещения — и первое, и второе — были трущобами. Стены в рытвинах, потолок в лохмотьях и пол под культурным слоем. Хотя и стоили помещения, одно $1000, а второе $1500 в месяц, и субботники проводились силами музыкантов и примкнувших к оным. Оно, конечно, трудно и неприятно, но в конце концов — для себя люди стараются и вообще — труд облагораживает. А говорит Пэс о хождениях по мукам в попытках выбить хоть какие-нибудь фонды. Они всё делали по правилам. Клуб был зарегистрирован и запротоколирован. Нормальная такая культурная организация, каких в Монреале много. Только усилия, которые уходят у других организаций на пробивание фондов, у арт-клубовцев уходили на обустройство шоу и создание атмосферы. Чтобы было всем хорошо. Как там в «Сталкере» у Стругацких — счастья всем, и пусть никто не уйдёт обиженным! Но наши Иван да Марья, как и было сказано, тоже походили по инстанциям и получили свою долю бюрократического яду. Жаль, что кроме хождения надо было ещё готовить шоу. Если бы давали они шоу раз в полгода – глядишь, достало бы времени и сил на выбивание средств! Заполняли они и анкеты на гранты. И ничего не вышло. Он и она делали клуб, оплачивая расходы из своего личного бюджета. И у них есть более чем достаточные основания для того, чтобы закрыть арт-клуб, как бы весело и тепло в нём ни было.
Во время последнего шоу выступающими со сцены были высказаны разные мнения по поводу закрытия. Обычно со сцены много не говорят – для этого есть конферансье. Но тут, под давлением обстоятельства, многих тянуло высказаться. Пессимизм высказываний был пропорционален возрасту. И если 40-летний автор-исполнитель пролил скупую мужскую слезу на покрывающий сцену ковёр, то 25-летняя солистка \»ОднаКо\» попросила всех не грустить и справедливо заметила, что никто не умер, и люди, составлявшие \»Chez Eux\» – живы!
Тем не менее, само понятие, вселенский оттиск клуба – теперь история. Грустная оттого, что кончилась, и прекрасная оттого, что была!
Есть мнение, что свято место пусто не бывает. А место, занимаемое клубом \»Chez Eux\» было свято для многих. Значит, появится что-то другое. Но память о \»Chez Eux\» ещё-таки поживёт. Память о вечерах, наполненных яшмовыми переливами бытия и музыки. Память о месте, которое заставляло отрешиться от серой жизни и за уши тянуло в яркую и разноцветную. Память, застрявшая во многих астральных телах, как мягкая пуля. Память и надежда на то, что будет ещё \»Chez Eux\», а может, \»Chez Nous\» и можно будет опять, получив рассылку, приходить и усаживаться на диваны рядом со знакомыми и трепаться, и смотреть на сцену, где приехавшая из каких-то далей команда, раскомплексованно, при людях, обнажает инструменты и делает саунд-чек.
Монреаль
