Продолжение. Начало в №833 и №853
Вернувшись в октябре 1848-го в Филадельфию, Томас МакГи выплескивает обуревавшие его чувства в публичном письме. Нет, на анализ только что происшедших событий текст не тянет. Не лишне напомнить, что публицисту тогда едва исполнилось 23 года. \»Смотрите на подпись, скорее смотрите на подпись!\» А та гласила: \»Thomas D\’Arcy McGee, a Traitor to the British Government\». А в чем он, собственно, изменил? И кому?Письмо проникнуто гневом и разочарованием. Вину за провал революционного восстания автор возлагает на ирландское священство, возжелавшее компромисса с Британией. Охранная тенденция, по его мнению, победила в церковниках приверженность национальным нуждам.
\»Выпустив пар\», Томас переезжает в Нью-Йорк, где начинает издавать свою собственную газету — \»Nation\», в которой не ленится вести передовицу, облегчая, к слову, работу тем, кто берется проследить эволюцию его взглядов. Недоброжелатели МакГи (есть, конечно, и такие) любят подчеркивать, что журналист-политик \»не был в достаточной степени последователен в целом ряде вопросов\». Причины тому выдвигаются не очень приятные. Хорошо еще, на продажность не намекают: всю жизнь супруги МакГи, будучи обременены многочисленным потомством, испытывали денежные затруднения, так что не получается. Зато клейма \»политического ветреника\», \»дилетанта от политики\» и т.п. шлепают с размаху. А что если человек просто взрослел? Дети, как никто, заставляют задумываться о будущем, самим фактом своего существования взывая к умеренности. Кто же пожелает своему отпрыску \»жить в интересное время\»? Можно сослаться на кого-нибудь из великих (так уж мы устроены, что прислушиваемся к авторитетам). Не Гете ли говорил, что лишь твердолобая посредственность остается в своих взглядах неизменной. И, право, не стоит путать оценку политических событий с теми принципами, что напрямую формируют личность. Вот фрагмент из его \»Стихотворений на случай\»:
Let Fortune frown and foes increase,
And Life’s long battle know no peace;
Give me to wear upon my breast
The object of my early quest—
Undimm’d, unbroken, and unchang’d,
The talisman I sought and gain’d—
The jewel, Independence!
(Пусть хмурится фортуна, и растет число недругов, а битва, длиною в жизнь, не знает примиренья, дай мне надеть на грудь то, что искал я сызмала — не потускневший, не поврежденный и неизменный талисман, который я обрел, завоевал, — драгоценную независимость!). Чем не декларация?
Да и не то чтобы эти взгляды поменялись с места в карьер. Поначалу редактор \»Nation\» придерживается той же линии, что когда-то проводил в \»Boston Pilot\»: Республиканские штаты — флагман либеральных и национальных революций, с которого берут пример народы Европы; а в Канаде (Provinces of Canada) нужно оказывать помощь группам, питающим надежды на аннексию. Газета популярна и обеспечивает Томасу средства на жизнь. Его имя в ирландской среде вновь на слуху.
Проходит год, и МакГи переосмысляет свои юношеские восторги. Ни политическая, ни светская жизнь Нью-Йорка его более не удовлетворяют (читайте \»Жизнь и приключения Мартина Чезлвита\». МакГи посмотрел на Штаты глазами Диккенса). Самый близкий, лежащий на поверхности тезис: как увязать свободу, демократию — и рабство? Чуть глубже — некуда спрятаться от пропитавшего общество лицемерия. Расставаться с иллюзиями — больно. МакГи очевидно пытается сам себя обуздать. Спускает дело на тормозах. Приглушает иронию, хотя мастерское использование этого тропа в первую очередь снискало ему славу искусного журналиста. Может, поэтому выраженные в газете симпатии по отношению к партии ирландских реформистов прозвучали неожиданно и были восприняты как предательство революционных идей. Фении (их братство основано в Штатах в 1848 году) реагируют столь остро, что двое из них вызывают редактора на дуэль. Примерно в то же время возникает конфликт между папой Пием IX и Итальянской республикой, задумавшей лишить католического первосвященника светской власти, и МакГи, на свою беду, занимает в нем позицию, противоположную позиции католического епископа Нью-Йорка. Вполне вероятно, что под влиянием еще не выдохшейся обиды на клир. А главное, с идеей теократического государства его представления о демократии тоже не совпадают. Паства, разумеется, принимает сторону духовного отца. Устав вести борьбу сразу на два фронта, весной 1850-го МакГи перевозит семейство (удирает) в Новую Англию, в Бостон. Где моментально основывает очередную газету с прозрачным названием. Периодическое издание \»American Celt and Adopted Citizen\»посвящено исследованию роли, которую играет в Новой Англии ирландская диаспора. На основе своих изысканий МакГи пишет \»A history of the Irish settlers in North America\». Мирится с церковью — ситуация заставляет. Папе римскому удалось \»пробить\» епископат в Англии. В Британии и в США обостряется неприятие католичества — что сказывается на отношении к ирландцам. Томас бросается на их защиту и в 3 книгах доказывает истинность католических догматов и несостоятельность революционного либерализма. Более того: выдвигает теорию, по которой именно (и только) католицизму было бы под силу сгладить противоречия, раздирающие американское общество. Энтузиазма эта мысль не вызвала. Но надо же что-то делать! В 1855-м МакГи побуждает ирландцев покинуть уютное восточное побережье и основать на Западе национально-католическую колонию. Да, будет трудно обживать новое место, зато там, в своей среде, ирландцы смогут по-настоящему проявить наилучшие черты национального характера. Публицист готов отправиться на Дикий Запад в первом же фургоне! Однако его жертва остается невостребованной. Горячим противником воплощения лозунгов МакГи выступает католическая церковь. Спаси бог, опять конфронтация. Пасторы предостерегают прихожан: terra incognita, индейцы, климат… А публицист уверен, что все дело в неизбежном падении доходов.
Он уже не приглашает Канаду войти в состав Республиканских Штатов. В 1855-м, объезжая родину с лекционным турне, он убеждает ирландцев иммигрировать в британские провинции. Летом 1856-го Томас путешествует по Nova Scotia, посещает New Brunswick, берега озера Гурон. Оттаву и Монреаль. Кто ж спорит: эта страна, точь-в-точь как в прежнюю пору Штаты, питает свойственный ему идеализм. И природа здесь очаровывает, и люди. И общество: МакГи искренне считает, что, в отличие от Нью-Йорка и Новой Англии, Оттава и Монреаль просто созданы в качестве площадки для выражения любого оригинального мнения. В 1857-м он перевозит \»все свое движимое и недвижимое\» в долину Сен-Лорана, выбрав Монреаль, причем выбор действительно имел место, поскольку друзья, снедаемые желанием помочь Томасу обустроиться в Канаде, были у него во всех провинциях.
Монреаль высоко оценил его решение. Можно сказать, что, едва переступив городскую черту, МакГи был избран в парламент, а чуть позже мэрия и друзья публициста подарили ему приятно обставленный, добротный дом: средств на покупку подобного жилья у него не было. Через пару месяцев в городе появилась еще одна газета — \»New Era\», которая берется объяснять, что эпоха процветания начнется с объединения британских колоний. Рассуждая о принципах, на кои должно опираться, МакГи рассматривает Штаты как пример отрицательный. Европа — вот наш первоисточник. И вообще: подлинная цель процесса — образование новой нации. Что абсолютно невозможно без собственной литературы. Первый номер газеты открывался статьей \»A National Literature for Canada\». А в дальнейшем уже и само слово \»литература\» превращается под пером МакГи в символ Канады. Я вот думаю — возложи на его плечи оформление национального флага, он бы вместо кленового листа изобразил книгу.
Оппоненты пожимали плечами: в стране иммигрантов, да еще с исторически сложившимся (почти) официальным двуязычием национальная литература если и явится, то \»вишенкой на торте\», областью искусства, венчающей дело. И вот тут МакГи прибегал к своей любимой аналогии: взгляните на Скандинавию, проникнутую общим духом \»поэзии северных народов\». Чем хуже Канада (в среднем — тоже северная)? Мифы индейцев и инуитов не менее глубоки и оригинальны, чем сказания Лапландии, а канадская история дает не меньше материала для поэтической саги, чем история шведская для \»Саги о Фритьофе\». И неужто не найдется у нас своего Лонгфелло?
Интересно, однако, что в этом вопросе идеализм не мешал публицисту видеть те препятствия, что возникали на пути к национальной изящной словесности. В передовице \»Who Reads a Canadian Book?\» (3-й номер) МакГи критиковал американо-канадский торговый договор (Reciprocity Treaty) за то, что его несправедливые условия превращают само по себе издательское дело в Канаде в неоправданно дорогое удовольствие. Отсюда и отсутствие канадских имен (\»кто у нас есть? лишь судья Халибертон\»), и \»массачусетсизация\» (massechusettization) канадского читателя, то есть воспитание приверженности к \»легкой бостонской литературе\» (Эдгара По гораздо лучше знали в Европе, чем на территории Северной Америки): \»Книги, созданные где-то еще (за пределами страны), даже в Англии, не всегда нам подходят… не всегда отвечают нашему образу мысли… Это книги об обществе иного устройства, несущие в себе следы иной полемики или направленные против зол и страхов, нам не свойственных…\» Рожденная в Канаде книга \»должна вобрать в себя потрясающие цвета и мрачное величие леса. Проникнуться мистикой краснокожего и дикой живостью охотника западных прерий. Ее лирика должна вобрать в себя звучные каденции водопада, а сказания явить торжество и красоту наших великих рек\». Если кому-то показалось, что МакГи выступает за изоляцию канадской культуры, — вы ошиблись. Он ратует за \»предотвращение порочной теории однородности\». И принятую в Штатах систему образования громит за то, что она, по его мнению, ведет к обезличиванию молодежи: \»… позвольте нынешним поборникам аннексии вырастить хотя бы одно поколение по системе Бостона и Нью-Йорка, и нашим государственным мужам не придется испытывать тревогу за свое будущее\».
В 1858 году МакГи публикует 2 своих поэтических сборника — \»Canadian Ballads\» и \»Occasional Verses\». Не Кольридж, конечно, но и задача у автора была куда скромнее: продемонстрировать канадцам универсальный жанр, с которого можно начать, который равно годится для прославления \»воинской героики и добродетели селянина\».
Безусловно, во всем этом чувствуется влияние Young Ireland Movement. Пробуждение патриотизма — ирландского, а позже — канадского. Но я бы обратила ваше внимание на непреложный факт: первая национальная живописная школа — Group of Seven — родилась из признания ценности суровой канадской природы. Без оглядки на художественную традицию Европы и Штатов.
Монреаль
