Монреальский художник Павел Соков
Мы уже писали, что газета «Место встречи – Монреаль» создала фонд We Support Ukrainians, и 20 марта организовала благотворительный концерт, собранные средства от которого были направлены в созданный фонд. Нами было принято решение, что деньги из фонда будут напрямую переводиться женщинам, потерявшим мужей в немыслимой войне XXI века, оставшимся в Украине, с детьми, в очень тяжелом моральном и материальном положении. На концерте было собрано $6300, а в настоящее время в фонд перечислено около $11 000. Мы уже перевели (не менее $1000 каждой пострадавшей) средства Илоне Сидоренко, Жанне Гончаровой, Татьяне Чошко, Ирине Мельниченко, Наталье Разкевич, Ольге Третьяк, Наталье Выхиной и Наталье Иваненко. Мы продолжаем делать то, что должны.
Ukrainian Cossack By Pavel Sokov
Вскоре после благотворительного концерта в редакцию написал монреальский художник Павел Соков и сообщил, что хотел бы перечислить в фонд помощи значительную часть своего гонорара за недавно написанную им картину «Казак». Мы решили встретиться с Павлом и познакомиться поближе.
— Павел, расскажите, как вам пришла идея написать именно такую картину?
— Все очень просто. Я написал ее специально для того, чтобы сделать пожертвования пострадавшим. В интернете я нашел много разных портретов украинских казаков, из которых собрал героя своей картины. Я хотел сделать что-то хорошее, позитивное. И еще мне было важно, чтобы работа над картиной меня захватила, чтобы появился азарт.
— Вы далеки от политики, вы — художник. Здесь вы находитесь не в русской среде и не в украинской. Почему вы решили помочь украинцам?
— Моя модель мира сломалась, когда началась эта война. Раньше я думал так: страны, люди, все человечество в целом живут по рациональному принципу, они не хотят убивать других людей. Весь мир хочет жить в дружбе, в мире. Как можно нападать на братский народ? Это то же самое, что изнасиловать свою сестру. Я был на 100 миллионов процентов уверен, что никакой войны России и Украины не будет и даже на тотализаторе поставил на это много денег. Я был уверен: мы все хотим, чтобы все были благополучными и счастливыми. Если бы я был лидером мира, то я бы строил свою планету или свою страну так, чтобы дружба стала главным принципом сосущестования в мире. Мы должны обмениваться знаниями, достижениями и торговать друг с другом, но не убивать. Моя картина мира обрушилась 24 февраля этого года. Я вдруг понял, что то, чего я хочу от мира, другие люди не хотят. Я перестал доверять человечеству. Я не могу теперь ожидать от людей ни человечности, ни рационального подхода к жизни. Мой оптимизм серьезно пошатнулся, но я надеюсь, что он выживет. Он в сейчас в госпитале, в реанимации.
— Но все-таки пульс у оптимизма прощупывается?
— Да, потому что я вообще привык доверять людям. Я так отношусь к миру, что не могу представить, что меня кто-то обманет, сделает мне что-то плохое. Даже когда я играю по-крупному, я никогда не подписываю контрактов. Так велико мое доверие людям! Теперь я думаю, что, может, я ничего не понимаю, может, все люди — гады. Из-за всего этого у меня началась жуткая депрессия. Я не ожидал такого шока. Я каждый день смотрел новости, видел, что там происходит… И в этом почему-то был виноват я! Я головой понимал, что я в этом совсем не виноват. Но чем больше я смотрел новостей, тем больше я понимал, что те, кто виноват в войне, не чувствуют своей вины. И я чувствовал свою ответственность за то, что произошло, чувствовал, что надо ситуацию исправить. Но полтора месяца я только злился на то, что видел и читал в интернете, и чувствовал себя все хуже.
— Что помогло вам выйти из депрессии?
— Я понял, что мои эмоции совершенно никому не важны и не нужны. Главное — это действовать. И я решил написать эту работу. Это решение мне очень помогло. Хотя я по-прежнему чувствую злость на тех, кто верит в пропаганду. В тот момент, когда я решил написать эту картину, я совсем не думал о том, что мне надо что-то сделать, чтобы помочь себе. Когда я нашел в себе силы что-то сделать, первое, о чем я подумал, что я дожен помогать. А как? Что я умею делать? Рисовать! И решил нарисовать картину и отдать вырученные за нее деньги украинцам. И когда я принял это решение, то загорелся этой работой. Мы, наверное, все делаем только для себя, а не для кого-то еще… Работа меня спасла.
— А как вы узнали про наш фонд?
— Моя мама мне подсказала. Она знала, что ваша газета организовала фонд «Мы поддерживаем украинцев» и уже провели благотворительный концерт для сбора средств. Она вас первыми порекомендовала. Сказала, что ваш фонд отправляет деньги женщинам, которые потеряли мужей и остались в Украине с детьми без поддержки.
— Павел, давайте поговорим о вас. Вы приехали в Монреаль или родились здесь?
— Я приехал с родителями из Москвы, когда мне было 10 лет. Но у меня русский язык не очень хороший, к сожалению. Знаете, даже смешно. У меня есть один русский друг, с которым мы говорим по-английски. Сколько себя помню, я все время рисовал. Я всегда хотел быть художником. Но по-настоящему я начал учиться живописи только после того, как я закончил… бизнес-школу и отработал два года менеджером в компании. Мне тогда почему-то казалось, что художником стать нереально. Есть такой стереотип в сознании людей.
— Вы его тоже придерживались?
— Ну да, идиот был. Я всегда был уверен, что стану художником, но потом, когда-нибудь. Я думал, что смогу совмещать работу в бизнесе и живопись: буду приходить с работы домой и писать. Я думал, что после работы буду учиться живописи и стану профессиональным мастером. Я тогда не понимал, какое это серьезное дело. Это все равно, что стать шахматистом высшей лиги, играя в шахматы для развлечения. Я поработал два года в маркетинге и понял, что не могу жить без живописи. И во время работы я всегда что-нибудь рисовал на компьютере: он у меня удачно был повернут экраном к стенке, и я мог свободно рисовать, когда хотел. Я рисовал картинки на компьютере, увлекался диджитал-артом и считал себя крутым художником. А однажды случайно попал на воркшоп художников и студентов художественных школ в Сан-Франциско, увидел рисунки в их скетчбуках и понял, что я уже опоздал стать художником. Мне тогда было 23 года! Я был уже стариком для того, чтобы начинать осваивать профессию художника с тем, чтобы достичь значительного результата.
— А сколько вам сейчас лет?
— 32!
— И результата вы уже достигли! И судя по всему, что мы здесь видим, немалого!
— Тогда на воркшопе я понял, что эти люди занимаются живописью каждый день у настоящих профессионалов. У них столько времени уходит на практику, а я собираюсь этому посвящать всего 2-3 часа после работы. Они мне объяснили, какие у них учителя и чему они учат. А я сравнил все это с Канадой, где таких знаний невозможно получить. Я понял в тот же день, что либо что-то надо делать, либо забыть про живопись. И тогда я принял решение стать художником.
— И сразу пошли учиться?
— Сначала мне надо было отработать в течение двух месяцев в той бизнес-компании, где я работал: я делал весь маркетинг там и не мог сразу оттуда уйти. А затем я поехал в Калифорнию в школу Jeffrey R. Watts в Энсинитос – город недалеко от Сан-Диего.
— Что для вас стало значимым при выборе этой школы?
— Самый актуальный показатель уровня школы – это работы студентов и учителей. У них были эпические работы. Мой канадский мозг не мог себе представить, что студенты могут так рисовать. Этого в Канаде не существует.
— Вам эта школа дала больше возможностей для выражения себя?
— Я не думаю, что я себя в своих картинах выражаю. Я не так про искусство думаю.
— А как?
— У меня просто генетическая ошибка в мозгу: мне просто очень нравится рисовать. И я не такой глубокий, романтичный, какими, как считают, должны быть художники. Я только знал, что для меня живопись — это не хобби.
— У вас есть потребность творить? Почему живопись вас так притягивает?
— Две причины. Это единственное в моей жизни, что тяжело.
— Вам нравится преодолевать?
— Да. Всегда тяжело, ужасно и страшно начинать новую работу.
— То есть для вас живопись — это вызов самому себе?
— Да. Всегда. Если мне позволят жить 200 лет, то и за этот срок я не разберусь с рисованием. Никто не разберется!
— Все-таки у вас есть один стереотип художника: сомневаться в себе.
— Нет, я в себе не сомневаюсь. Я самый лучший! Живопись, шахматы, режиссура, игра на скрипке или фортепьяно – все это требует постоянного процесса совершенстования. У этого процесса нет срока. Нет даты, когда можно сказать, что я уже все знаю и все понял. Это вечный путь. На 300, 400, 500 лет. Откуда я знаю! Всегда можно идти дальше! За одну жизнь не освоишь, и скучно не станет.
— А вторая причина?
— Знаете, когда ребенок делает что-то хорошее, то родители его хвалят. И у него появляется со временем потребность в том, чтобы его все больше и чаще хвалили. Обычные дети больше занимаются спортом, а дети застенчивые – больше рисуют. Поэтому поскольку я получал добрые слова от родителей, то и мой мозг привык к тому, что я лучше других людей могу рисовать. Но когда я приехал в Америку учиться, я испытал страшный шок, потому что понял, кто здесь крутой. И это был не я. Раньше я никогда не писал маслом. Я думал, что поскольку я крутой в диджитал-арт, то я смогу и маслом писать. Я думал, что сразу буду супер-крутой. И почему я влюбился в масло, потому что это значительно тяжелей, чем рисовать на компьютере. И уровень страха, и концентрации в миллион раз выше.
— Страха? От того, что не получится?
— Да! И вообще-то скорее всего не получится. Особенно когда вы только начинаете рисовать.
— Сколько вы учились в художественной школе?
— Год я провел там.
— Это дорогая школа? Как вы зарабатывали на это?
— Это очень дорогая школа. Да и жить там дорого. Я накопил за время работы в компании большую сумму денег и все потратил там на учебу и жизнь. Поскольку я потратил все деньги, то первый свой заказ я взял уже после первого семестра. В начале моей карьеры я был очень смелый. Наверное, я сейчас уже не такой. Я стал обустроенным художником. Но в то время я ничего не умел, но зато у меня был кураж. Я должен был заработать или умереть! Поэтому я начал рисовать домашних собак за 300-400 баксов – за смешные деньги. Сначала я делал это на компьютере, а потом однажды меня попросили нарисовать маслом. И мне стало невероятно страшно. Учителя сказали, что у меня ничего не получится.
В первые несколько лет моей карьеры я себе очень нравился тем, что брался за все. Всегда было страшно, но всегда получалось. Я знал, что я к серьезному еще не готов. Даже собаку нарисовать не могу. Но я ответил «да». И так начались мои ответы «да» на все заказы. И первые два года я был в вечной панике и в стрессе, потому что я соглашался писать такие картины, которые никогда в жизни не писал. Во втором семестре я получил по электронной почте письмо от… Time magazine. Этот известный во всем мире журнал в 2014 году заказал мне портрет Путина для номера «Путин – человек года». Тогда Россия захватила Крым.
— А почему журнал Time именно к вам обратился?
— Я тогда только что с собакой «разобрался», получил свои 300 баксов, и вдруг приходит такой заказ. Я сначала подумал, что меня кто-то пытается «развести», кто-то подшучивает надо мной. Получил по электронной почте письмо и не стал обращать на него внимания. А они все пишут и пишут мне. Я стал с ними переписываться, но не придавал этому никакого значения, думая, что это все чепуха. Я показал их письмо учителям, они тоже подумали, что это «развод». Но я все равно продолжал переписываться с журналом. И вдруг мне прислали контракт. И тогда я понял – какой ужас! – это по-настоящему! Я перестал рисовать какую-то работу, сел на диван и сижу. Ко мне стали подходить люди и спрашивать, почему у меня лицо стало зеленого цвета. До меня просто в тот момент дошло, что этот заказ настоящий. И тут мне ужасно захотелось, чтобы это все было «разводом», «скэмом», чтобы с меня сняли это напряжение, чтобы отстали от меня. Мне было очень страшно. Написать картину на обложку для такого журнала – это то, что большие известные художники мечтают хоть раз в жизни сделать!
Portrait by Pavel Sokov for TIME
— Как журнал Time на вас вышел?
— У меня был очень хороший вебсайт. В начале моей карьеры было столько чудес! Если вы меня спросите, нормально ли это, что такой журнал заказывает обложку у никому не известного художника, я отвечу: «Нет, ненормально!».
— За сколько вы написали эту работу?
— За 3000 баксов!
— Нет, я спрашиваю: за сколько месяцев?
— А… У меня были уроки по 40 часов в неделю, а в оставшееся время я писал эту работу. 80 часов в неделю рисовал. Журнал дает ограниченный срок, чтобы создать напряжение. Где-то полторы недели, чтобы сделать самую важную обложку для самого известного журнала в мире! Они, правда, не сообщают, что ты не единственный художник, кому они заказали обложку. Чтобы было больше стресса! И ты им как козёл веришь. Помимо меня были уже состоявшиеся художники, и всем нам заплатили одинаковую сумму. Но они выбрали самый лучший портрет. Им оказался мой. Они, может, меня выбрали еще и потому, что я русский. Вот так нечаянно я написал лучшую картину. Это был мой первый грандиозный проект.
— Еще они обращались к вам?
— Нет. Это значит, что мне просто тогда повезло. При том, что я верю только в науку, и не верю в Бога, но почему-то у меня было ощущение, что мне помогает Бог. Мне так сильно хотелось стать художником, что я начал бы летать, если бы для этого нужно было летать. Я каждый день чувствовал, что у меня высокий уровень адреналина. Я мог сделать все! Первые два года мне везло, словно этого Бог хотел. Будто мои мысли переделали законы мира. Этого не было, конечно, но мне так казалось.
— У вас много портретов людей разных национальностей. Есть и индусы, и арабы. Вы много путешествуете?
— Я жил два месяца в Индии. Тогда написал портреты. О том периоде можно много интересных историй рассказать. И не только про героев портретов, но и про тот фон, на котором они изображены. В Саудовской Аравии мне не доводилось бывать. А писать ее жителей я тоже начал случайно. Я тогда жил в квартире, с потолка которой от соседей на мой диван текла вода. Я собирал воду в ведра… Смотрел на все это и думал, что мне уже столько лет, что я какой-то неудачник. У всех есть какая-то жизнь, а я тут, в подвале… В прошлом году все было круто, а в этом нет заказов. И вдруг я получаю письмо от шейха из Саудовской Аравии, в котором он пишет, что хочет заказать мне портрет известного человека. Я назвал очень высокую цену и… испугался. Я надеялся, что он не станет делать заказ. Через три минуты пришел ответ с согласием. И я снова стал зеленого цвета. Мне надо было нарисовать историческую картину по черно-белой фотографии столетней давности, на которой ничего не было видно – серьезную картину с деталями и цветом. Я ничего подобного раньше не писал! Но, естестественно, я сказал, что «без проблем», я смогу это сделать. Назвал сумму — 10 тыс. американских баксов. Я тогда думал, что это потолок! Я сам испугался своих слов! Я должен был нарисовать такую картину человеку, чтобы она доставила ему удовольствия за 10 тыс. долларов. Но оказалось, что это совсем не много. С тех пор мне стали заказывать работы из Саудовской Аравии. И каждая со своей историей. Я всегда очень честно отношусь к своим клиентам. Я чувствую в себе внутреннюю ответственность за их удовольствие. Когда я пишу картину, я понимаю, что я в этом мире не бомж! Я делаю что-то такое, пусть не очень-то и важное – это всего лишь живопись! — но доставляющее людям удовольствие. И я понимаю, что я имею право на жизнь.
Беседовала Кира Звонарева
Монреаль
Дополнительная справка. Художник Павел Соков живет в Монреале. Пишет в реалистической манере. На выставках в США его работы не раз завоевывали высшие призовые места (награды NOAPS и Oil Painting of America).
От редакции. Фонд We Support Ukrainians принимает любую сумму. В этом нуждаются те люди в Украине, жизнь которых перечеркнула война. Вы можете сделать пожертвование в виде e-transfer на mtlopportunity@gmail.com или отправив чек на имя We Support Ukrainians по адресу газеты: 5253 Blvd. Decarie, #312, Montreal, QC, H3W 3C3
