Покинутый обитателями, обветшалый жилой дом в Детройте выглядит как иллюстрация к антиутопии. Удачно выбранный символ финансовой пропасти, в которую ухнул крупный автопромышленный центр, долгие годы балансировавший на ее краю. За 60 неблагополучных лет долг муниципалитета вырос до астрономической суммы в $20 миллиардов.Из них более половины срочных платежей. Позволят ли Детройту объявить себя банкротом, решит суд. Когда поблизости с кем-то случается несчастье, люди, как правило, примеривают беду на себя. Канадские эксперты, однако, успокаивают: маловероятно, что сходная судьба постигнет какой-нибудь город, расположенный на территории «от моря и до моря». Да, в прошлом, в частности, в годы Великой депрессии, такая неприятность случалась. Однако сегодня прогноз, скорее, благоприятный, и, хотя, конечно, дается он не на все времена, за ближайшие 30 лет специалисты вроде бы ручаются. По крайней мере, из 5000 имеющихся в стране муниципалитетов никто на крайнее нездоровье пока не жаловался, и ежегодно (правда, не без усилий) мэрии сводят концы с концами. Провинциальные правительства бдят. Так, в Онтарио городу не дозволяется влезать в долги, превышающие 25% от налоговых поступлений, и любой заем оговорен чёртовой уймой условий. Если же правила нарушены, закон требует немедленного вмешательства правительственного ревизора. Общественные организации не столь оптимистичны. Независимый подсчет показывает, что только на поддержание канадской дорожной инфраструктуры, починку и смену дорожного покрытия и ремонт мостов, в ближайшие годы может понадобиться порядка $200 миллиардов. Ряд канадских городов уже не в состоянии обеспечивать высокие пенсии ушедшим на покой государственным служащим – сказываются последствия «бэби-бума», и муниципалитеты настаивают на реформе пенсионных фондов. Кстати, больше трети детройтского долга как раз и составили пенсионные выплаты.
ЧП (то бишь член Парламента) от консерваторов Виннипега Joy Smith предложила затруднить несовершеннолетним канадским гражданам доступ к порнографическим сайтам. По ее замыслу, эти веселые картинки нужно блокировать, а те, кому невтерпеж, пусть обращаются за разрешением к провайдеру интернет-услуг. Не спешите представлять себе ветхозаветную старушку, сбрендившую на почве защиты морали. Во-первых, идея носится в воздухе. Только что премьер-министр Британии, думаю, горя желанием оградить новорожденного отпрыска королевской фамилии от сетевой грязи, ввел закон, по которому без регистрации у провайдера любимых страниц не полистаешь, и потребовал, чтобы порнографию отредактировали – освободили от «жестких» аудиовизуальных материалов. Во-вторых, чего ж в этом плохого? Никто не собирается втискивать взрослых людей в предначертанные властями формы проведения досуга. Но, к сожалению, за подростком сегодня не уследишь. И в-третьих, ничего особенно нового в этом нет. В прокатных лавках зрителя порнофильмов изначально фильтруют по возрасту, то есть цензура и так действует. Ее лишь пытаются распространить на интернет. Родители, в основном, инициативу ЧП одобрили. Но кое-кто побаивается, что цензоры окажутся недостаточно квалифицированными и спутают порно с художественно снятой эротикой, а также считает, что правительство стремится взять на себя часть родительской работы. Легковесные аргументы. Закон, объясняющий, чем именно порно отличается от эротики, существует давным-давно и по содержанию скрупулезен. В том же интернете поинтересуйтесь – вам ответят. Что до государства, оно и так вмешивается в процесс воспитания, запрещая, например, продажу несовершеннолетним алкогольных и табачных изделий. Никто же не трактует эти ограничения как посягательство на освященные Хартией права. Впрочем, Joy Smith заметила, что, вне зависимости от отношения к нему граждан, проект закона все равно прозвучит в парламенте, едва отдохнувшие слуги народа откроют осеннюю сессию.
Полвека назад, в 1961-м, житель города Сюррея (Surrey, B.C.), отец двоих детей Марвин Джонсон (Marvin Johnson) известил полицию об исчезновении жены, после чего события развивались в полном соответствии с читаными-перечитанными детективами: наскоро посочувствовав безутешному «соломенному вдовцу», стражи порядка тут же заподозрили его в злодействе. Причины для этого, в общем, были. Не скажешь, что в семье царили тишь да благодать, а мысль, что женщина сбежала от жестокого обращения куда глаза глядят, казалась неправдоподобной, поскольку дети-то остались дома. Марвин категорически отрицал свою вину, и полиция рьяно взялась добывать улики. Опросила соседей, перекопала двор семейства Джонсонов и, запасшись ДНК детей, еще долго сверяла с ней данные по всем бесхозным трупам. В конце 90-х Джонсон скончался. Однако фотография его пропавшей супруги продолжала печататься в полицейских хрониках. И вот в полиции раздался звонок: некая дама с удивлением опознала свою престарелую мать. Удивительно, что никто в RCMP и не пытался навести справки на родине беглянки, на Юконе, где Люси Джонсон (Lucy Johnson), сейчас уже 77-летняя бабушка, и жила все эти годы во втором браке. Семья воссоединяется и просит СМИ не лезть в этот сокровенный процесс. С грешившего рукоприкладством Марвина посмертно сняты подозрения. Не то чтобы такие истории случались часто, и понятно, что неравнодушные граждане снабдили материал многочисленными комментариями. Кто-то сетует, что бедный супруг так и мучился с пятном на репутации. Но большинство людей в возрасте вспоминает, что в 60-е проблема домашнего насилия была острее, чем в наши дни. Позвольте цитату: «Я помню, как из дома напротив, прикрывая рукой лицо, выбежала женщина, а вслед за ней появился мужчина с ремнем, намотанным на ладонь. Женщина кричала, но никто из соседей не вмешался. А бабушка задвинула оконную штору и увела меня на кухню».
Сохранение баланса между интересами большинства и меньшинства — одна из универсальных проблем современного общества. Гомо- и гетеросексуалы, атеисты и верующие, защитники дикой природы и ярые сторонники зимней одежды из натурального меха… Всех не перечислишь. Интернет гудит от споров по поводу всех и всяческих прав. А давеча улицы Саскатуна запестрели плакатами с надписью: «Канада – самое страшное место для мужчин» и «Права мужчин — это права человека». Авторство этой характеристики принадлежит организации «A Voice for Men» («Голос в защиту мужчин»), члены которой уверены, что пришла пора если не притормозить клячу истории, то хотя бы отчасти развернуть ее в другую сторону, то есть окоротить феминизм. Разумеется, активисты-маскулинисты не призывают воскрешать замшелые лозунги «Нет женскому избирательному праву!» или «Мир женщины – церковь, дети, кухня!». Но статьи, вывешенные на сайте организации, содержат анализ тех социальных явлений, которые удерживают на плаву «сформировавшийся благодаря феминисткам» негативный образ мужчины. Так, резкой критике подвергнута проведенная в Эдмонтоне кампания против сексуального насилия (см. МВ №695). Маскулинистов возмущает сам по себе призыв «Don’t Be That Guy!» («Не будь таким парнем!»), выставляющий мужчин сексуальными хищниками. И это сегодня, когда число героев, отваживающихся не то что на брак – на долговременный роман, катастрофически упало. Да и логики в таких обвинениях никакой. Стоит мужчине, пораздумавши, отказаться от официальной смены социального статуса, его обвиняют в страхе перед «сильной женщиной». Сказала бы я: «Ребята, давайте жить дружно! Напишите с обеих сторон «Нет шовинизму!», и все само собой утрясется». Кабы не статистика.
Соблюдения драматургических канонов от участников манитобского Fringe Festival не требуют. Возникший под знаменем контркультуры, фестиваль в принципе на то и направлен, чтобы утвердить свободу самовыражения. На грани. Однако и посконной простоты «Королевского жирафа», описанной в «Приключениях Гекльберри Финна», тоже не ждут. А ведь как похоже! Разве что герой Марка Твена, размалеванный разноцветными полосами, выскакивал на сцену в чем мать родила и, покривлявшись, удирал за кулису в одиночку. А в спектакле «Hollywood Hen Pit», импровизации на тему «жизнь стареющих голливудских актеров, так и не сумевших прославиться», играет обнаженный мужской дуэт. Некая поклонница искусства, судя по всему, застигнутая врасплох, делится впечатлениями: «То, что я увидела, это не одна, не две, но три майонезные клизмы. И в третий раз… Я почувствовала, знаете ли, что это уже слишком. Что я сыта майонезными клизмами до конца своих дней». Штришок: не иначе, как на гребне вдохновения актеры позволили себе оральный секс. Ненадолго. Может, на несколько секунд, но, что называется, не ошибешься. Впрочем, исполнители этого и не отрицают. Вот их идеологическое кредо: «Мы попытались акцентировать телесные аспекты и человеческие действия, которых люди часто стесняются, и это наилучший способ добраться до источника глубоких чувств и глубокой боли». Совершать сексуальный акт на сцене – противозаконно. Но, поскольку жалоб не поступало, полиция расследовать инцидент не намерена. Согласно американскому сатирику, на второе представление «Жирафа» публика пришла, вооружившись тухлыми яйцами и гнилыми помидорами. «Hollywood Hen Pit» повторят в воскресенье. Интересно, захотят ли зрители расширить рамки Fringe гастрономическими изысками? Тем более, что о майонезе труппа уже позаботилась.
Монреаль
