55 лет назад, в 1958 году, во вторник, в Подмосковье, в посёлке Переделкино 76-летний Корней Иванович Чуковский делает очередную запись в дневнике (в сокращении):
«22 апреля. Вчера навестила меня Тамара Владимировна Иванова (была в Карловых Варах). Там был и Шолохов, о котором она говорит с отвращением, как о надменном и тупом человеке, который никаких связей с культурой не имеет. Был в Карловых Варах с женою и всей семьёй. У источника он стоял прямо не сгибаясь, а его жена черпала для него воду и почтительно подавала ему. Люшенька подарила мне изданный в Дрездене альбом французских импрессионистов. И я понемногу перестаю любить Репина. Это очень огорчает меня. Ведь сейчас выходят и в «Детгизе», и в «Советском писателе» мои воспоминания о нём. Сегодня был у меня Пастернак – трагический – с перекошенным ртом, без галстуха, рассказал, что сегодня он получил письмо из Вильны по-немецки, где сказано: «Когда вы слушаете, как наёмные убийцы из «Голоса Америки» хвалят ваш роман, вы должны сгореть от стыда». Я романа «Доктор Живаго» не читал. Но сам он производит впечатление гения: обнажённые нервы, неблагополучный и гибельный».
Из последующих записей:
«У меня с Пастернаком – отношения неловкие: я люблю некоторые его стихотворения, но не люблю иных его переводов и не люблю романа «Доктор Живаго». Он же говорит со мной так, будто я безусловный поклонник всего его творчества».
На иллюстрации:
«Портрет Корнея Чуковского». Илья Репин, 1910
