В своем нежелании обособляться от империи Джозеф Хоув был не одинок.Кто-нибудь из новошотландцев нет-нет да и указывал на такие непреложные факты, как физическое расстояние и способность — неспособность его осилить, поскольку Британская Колумбия от провинции дальше, чем Британская империя, а необозримые прерии и Скалистые горы преодолеть труднее, чем Атлантический океан. Вот только, как было замечено, Хоув питал к Британии подлинную страсть. Во время Крымской кампании чуть не отправился на поля сражений и неустанно хлопотал об укреплении уз, полагая наиважнейшим делом внедрение в родной провинции истинно британских ценностей. Картина, однако, будет неполной, если не упомянуть, что, во многом благодаря его стараниям, еще в середине 30-х пресса в Новой Шотландии стала независимой, а в 1848 утвердилось \»подотчетное правительство\» (responsible government).
И тут о частичном объединении колоний заговорила сама метрополия. В 1812-м она уже поняла, что свободные американские Штаты (эх, молодо-зелено!) не прочь расширить свою территорию за счет сопредельных государств. Это просто счастье, что с противоположного бока рядом с ними расположилась Мексика: кто ж сомневался, что потенциальные иммигранты с большей охотой поедут под жаркое солнце, чем в приполярные регионы (об опасности землетрясений не задумывались)? Штаты отвоевали Техас и Калифорнию. Их северная соседка вроде бы могла спать спокойно. Кабы не Гражданская война. Британия в этом конфликте благоволила к южанам. Не то чтобы англичане, которые еще в середине XVIII века продекларировали свое отношение к рабству (\»Britons never will be slaves\»), стремились поддержать в Америке этот отвратительный социальный институт. Их интересовал дешевый хлопок и тешила мысль об ослаблении Штатов. Современные киногерои в подобной ситуации цедят \»nothing personal\». Но открыто вставать на сторону конфедератов было боязно: а ну как упертые янки обозлятся и двинут на глазах крепнущие воинские силы на самостоятельно бытующие провинции? Кроме того, укрупненная колониальная единица позволяла успешнее решать внутренние экономические проблемы — промышленность атлантических провинций была во многом сходна, что облегчало для метрополии груз субсидий. \»Самостоятельность колоний в заданных рамках\» была Альбиону на руку.
Итак, идею об образовании Maritime Union \»спустили сверху\». Она неспешно дрейфовала по кабинетам провинциальных чиновников, оставляя их, в общем-то, безучастными. Зато Артура Гамильтона-Гордона (Arthur Charles Hamilton-Gordon), лейтенанта-губернатора Нового Брансвика, вдохновляла на подвиги. Эта должность была для него первым местом службы в колониях. Выбирая между Антигуа (да, на Карибском море) и Фредериктоном, будущий барон Стэнмор предпочел город, \»в который приходит зима\», что не помешало ему позднее наделить североамериканский вариант сезона самыми нелестными эпитетами. Тем, наверное, и спасался, что, глядючи в камин, подбирал имена для чаемого союза. Из них известны 2: традиционное \»Acadia\» и \»Cabotia\» (если кто не знал, в честь Джона Кабота). Лейтенант-губернатор был настырен, и, может даже, чтоб отвязался, власти Нового Брансвика начали обсуждать этот вопрос. Подключились и остальные, тоже безо всякого энтузиазма, под давлением метрополии. \» Acadian Recorder\» (Галифакс) уверял, что мотивчик \»объединения колоний\» наигрывает уличный скрипач, а пляшут под него глупцы. Шарлоттаунский \»Examiner\» писал: \»Господь свидетель, наш маленький парламент — жалкое предприятие, но, плох он или нет, мы расположены его придерживаться\».
Весной 1864-го Nova Scotia, New Brunswick и Prince Edward Island все-таки получили от своих законодательных органов \»добро\» на переговоры. И успокоились. Так что Maritime Union уже потихоньку вплывал в анналы фразой в сослагательном наклонении, когда в июне о вероятной конференции прослышали в Province of Canada. На Maritime обрушился шквал писем и телеграмм. Пришлось назначать место и время.
Занятно, что Штаты и две крупнейшие канадские провинции имели в те годы, по сути, одну и ту же приоритетную цель. Линкольн, как известно, готов был на любые шаги, чтобы удержать государство от раскола. Чего стоит хотя бы вот это его признание: \»Если бы я мог сохранить единство, не освобождая ни одного раба, я бы сделал это; и если бы я мог сохранить единство, освободив всех рабов, я бы сделал это; и если бы я мог сохранить единство, освободив одних и оставив в покое других, я бы сделал это\». Джон А. Макдональд, воздвигая здание British North America, шокирующих реплик не произносил, но в предложенных обстоятельствах тоже действовал решительно, не смущаясь ценой (прочитывать буквально).
Вечером 29 августа на борт корабля \»Queen Victoria\» в Квебек-сити поднялись 8 политиков, обнаруживающих явную склонность к шелковым цилиндрам и сюртукам усредненного викторианского стиля. Знающих людей, в том числе и нынешних историков, их видимая однородность не обманет. Неизбывный конфликт англоязычного канадского Запада и франкофонного Востока лишь на время стушевался перед лицом общих проблем. Да и отдохнуть хотелось! \»Queen Victoria\» вовсе не был шикарным океанским лайнером (а вы, наверное, вообразили уменьшенную копию \»Титаника\»?). Принадлежа правительству, он, работяга, развозил по колониям почту и снабжал провизией маяки на реке Сен-Лоран. Но все же считался достаточно приличным и для генерал-губернатора, а в 1860-м даже послужил плавучим средством Принцу Уэльскому. На пару суток палуба этого 495-тонного парохода превратилась в подобие то ли нейтральной полосы, то ли классов актерского мастерства: против хозяев конференции надлежало выступить сплоченной группой. Днем — погода тому благоприятствовала — парламентарии, посиживая в шезлонгах, подолгу и мирно беседовали на отвлеченные темы, а вечером спускались в кают-компанию, чтобы сыграть в шахматы и выпить бокал вина. К полудню 31 августа, то есть накануне открытия конференции, прибыли в Шарлоттаун. Каждая из атлантических провинций выдвинула на встречу по 5 делегатов (теперь понятно, откуда взялось общее число 23). Они были заняты подготовкой, так что поприветствовать канадцев явился лишь 1 человек. По дороге в Colonial Building чопорные члены парламента несколько раз натыкались на группки людей в ярких экзотических костюмах.
В те самые дни, когда британская Атлантика притворялась, что готова объединиться, \»New-York Clipper\» подтрунивал над любителями одного из древнейших искусств: \»Прибытие цирка — всегда важное событие в истории Хардскрабл, Тимбукту, Тиллетадлум и прочих подобных мест\». В их число надо бы включить Шарлоттаун, поскольку предстоящая конференция, кажется, и в малой степени горожан не волновала: впервые за последние 20 лет к ним пожаловал цирк. Американская компания Slaymaker & Nichols\’ Olympic Circus совершала турне по британским колониям. 15 августа — Ярмут, потом — новошотландский Виндзор, а на стыке лета и осени — Остров Принца Эдуарда. Вряд ли циркачей вытеснила из Штатов Гражданская война. По мнению культурологов, причина вояжа спрятана в самом качестве выступлений. Slaymaker & Nichols\’ претерпевала не лучшие времена, труппа поредела. Конкурировать в Штатах с первоклассными \»шатрами\» ей было не под силу. А за северной границей все шло \»на ура\». Шарлоттаун тогда мог похвастать лишь 7000 жителей, но народ рванул в него со всех островных оконечностей. Повозки шли обозами. Пароходные компании организовывали специальные рейсы, подхватывая зрителей из деревушек и городков. Подобный ажиотаж вызывали прежде лишь визиты монарших особ. На углу двух улиц укрепили тенты, и с 30 августа по 2 сентября дважды в день давали представления. Почему бы не пофантазировать, что первая встреча делегатов состоялась под звон литавр.
В рассчитанные на широкую публику материалы о конференции просочились не совсем верные сведения. Пишут, что, мол, вопрос о British North America был с маху сочтен гораздо более насущным, чем объединение Атлантики, поэтому вопрос о Maritime Union и не обсуждался. Обсуждался, только очень коротко. Хозяева мероприятия спешно выбрали председателя и тут же — с удовольствием! — проголосовали за то, чтобы вопрос этот отложить. Что называется, с плеч долой. Действительно, вежливо покивали в сторону гостей. Но тем еще надо было разместиться. Лишь двое или трое из них (история не сохранила точного числа) сумели найти номер в гостинице. Большая часть так и ночевала на \»Queen Victoria\».
На следующее утро, в пятницу, начались заседания. Первым взял слово Жорж-Этьен Картье. Выступление его сохранилось, и должна сказать, что изо всех данных ему характеристик мне больше всего понравилось сравнение с догматом Святой Троицы: понять Троичное единство нельзя, в него нужно верить. Картье не столько предлагал программу действий — ее и не было, — сколько делился мечтой. Ему виделась идиллия: суверенная, живущая по своим правилам и законам Нижняя Канада, которую пестует, лелеет, охраняет и хранит конфедерация. Но того же самого хотелось и другим провинциям: совместить свои права с обязанностями централизованной власти. О ее правах и собственных обязанностях, кроме Джона Макдоналда, никто пока толком не задумывался. А если и задумывался, то чертиком из табакерки выскакивало слово \»жертва\». Жертвовать объединению чем бы то ни было его потенциальные члены (и присутствовавшие и отсутствовавшие) были не очень готовы.
Далее от имени Province of Canada говорил Макдональд. Из его речи явствовало, что объединение сугубо необходимо и что Канада оказалась в выигрышной позиции: в двух шагах от нее разворачивался эксперимент, достоинства и недостатки которого можно было учесть. Alexander Galt рассуждал о наиболее благоприятном соотношении финансовых потоков. George Brown, владелец \»The Globe\», — о том, как сформировать централизованное правительство.
Ни официальных протоколов, ни резолюций от конференции не осталось. Ей даже, случается, предпосылают эпитет \»домашняя\». Безусловно, уже и в XIX веке одним из показателей значимости общественного события становилось число аккредитованных на него журналистов. Лишь один печатный орган прислал на Шарлоттаунскую конференцию своего представителя: сент-джонский \»Telegraph\». На 3-й день делегат от Острова Принца Эдуарда вдруг потребовал поставить на голосование едва ли не канувшее в Лету Maritime Union. Отклонили. Но вот что интересно: из личной переписки ее участников потомки делают совсем иные выводы. Так, Джордж Браун пишет: \»В среду конференция дала канадской делегации свой ответ… Федерация всех провинций была бы желательна, если будут выработаны удовлетворительные условия объединения\». И примыкающие к Шарлоттауну краткосрочные встречи в Галифаксе, Сент-Джоне и Фредериктоне привели к тому, что определилось место и время второй конференции: Квебек-сити, 10 октября 1864 года.
Монреаль
