Встретив когда-то в отзыве на фильм Альмодовара «Todo Sobre Mi Madre» («Все о моей матери», 1999) слово «жизненный», я расхохоталась. Достаточно заметить, что по сценарию 2 женщины с перерывом в 17 лет рожают от одного и того же не полного транссексуала. По идее, почему бы и нет, поскольку законы природы не нарушены, но не на каждом же шагу! И все же отзыв точен. Фильму веришь, принимая сюжет как должное: Альмодовар – на диво сильный сценарист.Кроме «Оскара» в категории «лучший фильм на иностранном языке» картина получила еще десятка четыре американских и европейских призов: за режиссуру, за сценарий, за художественность и актерскую игру. Пересказывать сюжет не хочу. Фильм «плавает» в интернете, причем, не пожалев времени, можно найти интеллигентный сайт, где он не в переводе, а с субтитрами, так что слышна интонация реплик. И в лавочках кинопроката я на него натыкалась. Не лишне, однако, поговорить о тех отсылках, которыми набито повествование. Вряд ли правомерна та точка зрения, что, не прочитывая в произведении всех заложенных в нем аллюзий, вы его теряете. В своем диалоге с миром художник (не берусь утверждать, что осознанно) предполагает разные уровни восприятия. Просто, чем оно в итоге объемнее, тем интересней. Вестибюль моей школы украшала цитата из Ленина: «Коммунистом может быть только тот, кто обогатит свои знания всеми достижениями, которые накопило человечество». Чем не заповедь постмодернизма? Для этого явления интертекстуальная насыщенность – один из структурных признаков, то есть все, что кругом, — мое, а уж насколько глубокие открытия родятся в процессе синтеза своего и чужого, – решайте сами.
Знаете такой китайский сувенир – шарик в шарике, а как он сделан – не догадаться? Но Альмодовар не хитрит. Все имена на поверхности. Первая отсылка спрятана в названии. Американский фильм 1950-го — «All About Eve» («Все о Еве», режиссер Joseph Mankiewicz) – классика мелодрамы. Это списанная с жизни история о том, как приходят к успеху. Некая театральная прима (на экране – Бетт Дэвис) приближает к себе молоденькую поклонницу, которая втайне сама метит в «звезды» и в средствах — смела. Она достигает своего: выживает престарелую соперницу, завоевывает признание. Уже и престижной театральной премией награждена, а дома ее поджидает судьба в виде молодой энтузиастки от Мельпомены. Круговорот амбиций – но и талантов – в природе, и, конечно, сама по себе «Ева», с присущим ей комплексом коннотаций. Главный инструмент в освоении материала – ирония.
Альмодовар использует прославленный фильм в хвост и в гриву. Ну, неравнодушен режиссер к Бетт Дэвис, да и вообще – к этой эпохе, к манере исполнения, к подчеркнуто женственному силуэту. Внося личную ноту, он впрямую цитирует оттуда несколько эпизодов, что содержательно работают на приращение смысла: таланты и поклонники – одна из сюжетных пружин в его фильме. Но «Все о Еве» — еще и фон, позволяющий режиссеру отталкиваться от противного. Он формирует собственную модель отношений за кулисами, где в переосмысленных «прародительницах» – проститутки, коим в их профессии без лицедейства не обойтись.
Или «Трамвай желания» Теннеси Уильямса, усиливающий в фильме испанца конфликт мечты и действительности. Я бы вновь обратила внимание на одну деталь. Авторский вариант финала пьесы киношников не устраивает, больно страшен. Страдают их чуткие души оттого, что homo sapiens временами — премерзкое животное. В процитированном фрагменте спектакля Стелла тоже бунтует и, судя по репликам, уходит от Стива, как ушла когда-то от своего мужа-транссексуала главная героиня фильма (Cecilia Roth). Пьеса дарит ей реплику, что в другом контексте звучала бы нестерпимо фальшиво: «Трамвай желания переехал мою жизнь». Каково? А тут – иначе и не скажешь.
По жанру – опять сборная солянка. Не просто мелодрама, но самая что ни на есть душещипательная «мыльная опера» с элементами трагедии, «черной комедии» и фарса. Только что не вздрагиваешь, когда режиссер меняет пафос или сочетает «вещи несовместные». А уж в средствах к тому как изобретателен! Операторская работа (привет, Хитчкок!). Яркие, режущие глаз цвета, превращающие аппарат для съема электрокардиограммы в детскую игрушку; чередование монохромных и нарочито разноцветных эпизодов (эти платьица «а ля тропический уголок ботанического сада» только на проститутку и натянешь). Контрастные диалоги. Откровенно «выстроенные» декорации.
Фильм этот даже не о женщине – шире, о женском начале, которому так трудно противиться. Единственный важный для повествования мужчина по странному совпадению далеко не молод и страдает болезнью Альцгеймера. Память зачислена в прерогативы женщин. Борьба с проблемами – заведомо. Может показаться, что в фильме их чересчур: проституция, наркомания, перемена пола, СПИД, разрушение семьи, отцы и дети (буквально). Но в развитии все они опираются на общий знаменатель – доброту и увязаны так, что узелков не отыщешь. Как-то привилось рассуждать о творчестве режиссера в кулинарных терминах. Я бы сказала, что фильм сопровождает приятное, богатое в оттенках послевкусие. И характеры запоминаешь.
Кстати, в ряду персонажей, созданных Альмодоваром, Kika (1993) из одноименного фильма, по-моему, недооценена. Идиома «божий одуванчик» ассоциируется обычно с безвредной, благостной старушкой. Кике – где-то за 30, но мир и людей она ощущает так же. Эта женщина завораживает своей, кажется, физиологической невозможностью кого бы то ни было осудить, и сама пребывает вне суда. Косметолог-гример широкого профиля, при нужде она и покойника перед похоронами в порядок приведет, хотя этого рода деятельности избегает: боязно. Амбиций у нее никаких, о жизни не задумывается. Уступая своему либидо, вляпывается в неприятности. Нет, не нимфоманка – небольшой избыток гормонов. Однако источаемая ею аура настолько притягательна, что окружающие, вне зависимости от пола, к ней вожделеют.
Мотив выхода из комы присутствует у Альмодовара, по крайней мере, дважды (еще и в «Hable con ella — «Поговори с ней», 2002). В «Кике» с него все и начинается. Гримерша знакомится с американским писателем. Он, как никто другой, отвечает ее представлениям о прекрасном любовнике, а потому на свидание с ним Кика спешит во всеоружии женских чар. Выясняется, что пригласили ее все-таки поработать: пасынок писателя умер во сне, и негоже выставлять его для прощания бледным да серым. Но во время ее манипуляций с кремом и пудрой молодой человек оживает. Ох, как охота провести параллель с мифологией или с литературой, только я бы в эти бездны не заглядывала, отяготите сознание попусту. Лучше вспомните цыпленка, считающего матерью первое увиденное им на белом свете существо. До чего ж умный сценарный ход: основная проблема «воскресшего» – отношения с матерью, которая недавно покончила с собой. Или ее убил писатель?.. Интересно! Пока суть да дело, молодой человек цепляется за Кику и уговаривает ее выйти за него замуж. На период помолвки она поселилась в этом доме и, особо не угрызаясь, спит и с отчимом, и с пасынком. Ну, натура такая. Как-то душа не поворачивается на нее сердиться.
Картина вызвала скандал. Есть в ней эпизод эдакого «веселенького насилия». Из тюрьмы бежит одержимый сексом заключенный, образчик трогательного единения желаний, способностей и их профессиональной реализации: это актер в порнушках, даже «звезда» в некотором роде. Оказавшись в доме, где безмятежно почивает наша героиня, он, не взирая на опасность, не может удержаться. Проснувшаяся Кика не то что в ужасе орет – скорее, покрикивает. Ситуация-то, в общем, привычная, и, хотя этот половой гигант грозит ей ножом, понятно, что физического вреда не причинит. Она многословно пытается увещевать преступника, готовая вникнуть в его проблемы. А потом мужественно борется с моральной травмой. Воскликну-ка я вослед классику: что за прелесть эта Кика!
Преступление и наказание в этом фильме даны и в отражении. Мечется по экрану журналистка, \»Andrea Scarface\» (Лицо со шрамом), ведущая программы криминальных новостей. Альмодовар, безусловно, не одинок в неприятии глобального лозунга «люди имеют право знать», которым оправдываются хищники-репортеры. Но, если вы посмотрели «Кику», похожая на пришельца из «аниме» женщина в гротескных костюмах от кутюрье, вынюхивающая преступления, как гиена – падаль, надолго останется для вас олицетворением таблоида.
Зрители и киноведы заметили, что режиссер «подобрел». Мастер особого вида — «сбрендившей» — мелодрамы, он вроде бы возвращается к традиционной морали, чем даже и возмущает радикально настроенную молодежь. По остроте соскучились — а то ее и без испанца на экране мало! Кроме того, абсурд из фильмов Альмодовара никуда не уходил. Действительно, не радует режиссера современное преобладание свободного секса над семьей, возникающее с 90-х почти во всех его картинах. Даже в свободе он предпочитает однолюбов. Но вставляет их в такой контекст, что волосы дыбом.
«Поговори со мной», например, — это новая версия «Спящей красавицы». Балерина впадает в кому, и ухаживает за ней в больнице давно влюбившийся в нее фельдшер: студия, где занималась девушка, расположена напротив его дома, там он ее впервые и увидел, через окошко. Он ведет с ней нескончаемые беседы, уверенный, что она его слышит. А кто может утверждать, что нет? Однобокий для стороннего наблюдателя «диалог», для самого парня – общение, ради которого он живет. Больная беременеет, и парня сажают как единственного мужчину, имевшего к ней доступ. Но, произведя на свет, пусть и мертвого, ребенка, балерина выходит из комы, о чем фельдшеру не говорят. Он отрицает свою вину, однако сложно заподозрить, что в Испании нет анализа на ДНК. Отчаявшись в том, что ему удастся доказать свою правоту, фельдшер убивает себя.
В беседах со своей «спящей красавицей» фельдшер пересказывает ей содержание всех просмотренных спектаклей и фильмов. Он даже воспитал в себе вкус к тем направлениям искусства, что прежде были ей интересны, в том числе к черно-белому немому кино. На одном из сеансов присутствуем и мы. Блестяще стилизованная, ироничная – и трагическая — эпопея о юноше, выпившем в угоду любимой изобретенное ею средство для похудания, а потому уменьшившегося до размера в несколько сантиметров и канувшего в ее вагину, — фрагмент толкуют как эвфемизм полового акта. Это лишь одна из сюжетных линий. Как ни уповай на распространение высоких технологий, остается в ней какая-то тайна: свечку зрителю не вручали.
Еще один выдающийся однолюб появился совсем недавно. «La piel que habito» («Кожа, в которой я живу», 2011) – экранизация популярного французского романа (поклонники книги недовольны, что Альмодовар переиначил сюжет). Книгу я не читала. Фильм вы, наверное, еще поглядите. Храни нас всех, Господь, от такой любви!
В общем, не знаю, как молодым экстремистам, а мне «остроты» в мелодрамах Альмодовара хватает.
До встречи через неделю.
Монреаль
