НРАВОУЧИТЕЛЬНАЯ СКАЗКА

Послушайте, дети, сказку, как в старо время оно бывало, и как теперь тоже б неплохо было.От одной матери жили-были три брата, сыновья ее из единой утробы, обеими грудями бесплатно в разное время вскормлены, вспоены, обуты, одеты, накурены и поддаты, один брат Андрюха, другой брат рыжий, а третий вовсе дурак, то глупости свои огромные людям вывалит, то петухом крикнет, а то глупости вывалит, петухом крикнет, а кормовой сиреной такого гудка исполнит, что народ на кладбище просыпается, вот такой вот сынок, и остальные не лучше, а пожалуй что даже хуже, и намного, и вот так они жили, куды с добром, пока не вышла меж ними ссора, между братьями и мамашей, вот как стояли, разговаривали, вот так же вдруг и поссорились, и повздорили, и полаялись, и мамаша рукомойник схватила и старшего по чайнику угостила, прямо ему по морде не спросясь навернула чисто по-матерински с обеих рук умывальником в небритое личико и четырнадцать раз то же самое повторила на виду у других двоих по наглой заросшей харе тяжелым умывальником с полного родительского размаха чисто так по-житейски в итоге пятнадцать раз ему не хуже кремлевских курантов пробила в полную силу с оттяжкой на выдохе и на вдохе с правого и левого плечика поочередно умывальничком металлическим в глупый анфас ему накатила без сдачи с повторением слова \»ХА!!!\» и хорошим пинком под зад, под перед и в оба бока и полновесным гигиеническим аппаратом в то же самое время по сусалам его, по грызлу и в хохотальник, да не абы как, а во всю силушку без единого промаха в то местечко, где лоб начинается и тут же кончается, общим числом пятнадцать разов наличными ему отпустила совсем не мяконьким, а очень твердым и угловатым крепкого чугуна предметом с десятью литрами водички в нем и пипкой, которую нажимаешь и льется, так вот всеми этими маленькими подробностями полтора десяточка раз собственноручно ему определила чем Бог послал, умывальником, то бишь, чугунным, в общем, по харе, значит, и долго-долго этого занятия не прерывала, а все била да била, а он стоит и стоит, а она била да била, это вместе все азарт называется, когда он стоит и стоит, а она все лупит и лупит вот таким вот двухведерным, не совру, умывальником в трехведерную усатую рожу изо всех материнских сил сначала три раза, а потом и еще двенадцать, да без улыбки, да слова доброго при этом не скажет, только бам! да бам! слышится, как она его вот этим-то вот, чугунненьким-то, умывальником-то окошко ему в Европу на личике прорубала не какими-то там немощными щипками, а богатырскою материнской рукой из любви к порядку и послушанию скока раз кукушка на елке вякнула, стока раз она ему в дыню грохнула, и ладно бы еще медным своим кулаком, а то чужим краденым умывальником из сталистого чугуна особой закалки с железной крышкой, чтобы мамку, сукин сын, слушал, и мамке, щукин сом, не перечил, вот так в общем пожурила его слегка, а он ей в ответ обеими ногами дрожал, ушами пыльными хлопал и головою буйной непрерывно и печально звенел, и того звону на всю округу было полным-полно… Поморгали братья на это дело, потаращились, очень многое поняли, многому научились — и больше с мамкой никогда не ругались, а во всем мамку с первого матерка слушались и хорошие мамке сыночки были.