РОВНО 40 ЛЕТ НАЗАД – 27 ФЕВРАЛЯ 1969 ГОДА – В ГОРОДЕ ЛОНДОНЕ ПРОИСХОДИЛО НИЧЕМ НЕ ПРИМЕЧАТЕЛЬНОЕ СОБЫТИЕ, которому были суждены огромные последствия как в истории рок-музыки, так и в самой музыке.
В Альберт-холле шел благотворительный концерт в пользу Национального совета по делам матерей-одиночек. В тот день все было как обычно, если не хуже обычного. Состав исполнителей типа «сборная солянка» не поражал воображения своей звездностью: Джо Кокер, «Спуки Тут», «Бонзо Дог Бэнд» — что называется, «на любителя». Была среди участников и малоизвестная студенческая группа «Смайл», которая вообще чуть было не опозорилась: гитарист по имени Тим Стаффел не рассчитал длины своего гитарного шнура и выскочил на сцену с такой резвостью, что тот вывалился из розетки. Первый же жизнеутверждающий аккорд обернулся конфузной тишиной; впрочем, музыканты тут же водворили предательскую вилку на место и стали наяривать так громко, что стены задрожали.Сказать, что группа совсем не вызвала восторгов, было бы неправдой: в зале находился как минимум один благодарный слушатель, и уж он был вне себя от восхищения. Он пришел послушать своих новых друзей и пожирал их глазами с такой жадностью, будто и сам находился среди них на сцене.
Молодой человек обладал довольно экзотической наружностью даже по гибким стандартам конца 60-х: обтягивающий костюм чудовищной расцветки, необычный загар, всклокоченная иссиня-черная шевелюра, устрашающе кривые зубы и темные персидские глаза – из тех, что девочки помоложе называют «бездонными», а более опытные дамы «бесстыжими». Зато Шерлок Холмс, будь он жив, определил бы в молодом человеке уроженца острова Занзибар, который вырос в Индии.
Звали его Фарух Булсара, но при знакомстве он отрекомендовывался как «Фредди».
Отношения между пылким Фарухом и участниками «Смайл» отдавали трагизмом безответной любви. Юноша мечтал стать вокалистом в этой группе. Он обожал каждого музыканта и знал наизусть каждую песню. Более того – он был уверен, что те все делают неправильно, и кто, как не он, мог бы это изменить.
Музыканты группы, по-человечески симпатизируя экспансивному приятелю, категорически отказывались принимать его к себе – песни тот горланил от души, но уж больно фальшиво.
Но сейчас, в Альберт-холле, он точно знал, что будет петь в этой группе несмотря ни на что и именно в таком составе они станут «великими». Как сам Джимми Хендрикс. Ну, как «Битлз», на худой конец. А петь он будет безупречно, они еще обзавидуются. Да что там, он станет лучшим рок-вокалистом в мире, не меньше. Да, и великим композитором тоже.
Сейчас, 40 лет спустя, можно сказать, что Фарух Булсара обладал даром безошибочно предвидеть будущее.
САМОЕ ПЕРВОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ ЧАСТО ОКАЗЫВАЕТСЯ ПРАВИЛЬНЫМ. Впервые я услышал группу Queen довольно поздно, лет в 16. Песня называлась Good Old-Fashioned Lover Boy («Мальчик для любви, как в старину»). Я буквально ошалел и впал в ступор. Такого я еще никогда не слышал. Ни у кого.
Сначала появлялся вкрадчивый голос неожиданной для рок-музыки ясности, свежести и глубины. На фоне непринужденных легких аккордов на рояле он звучал особенно настойчиво, завораживающе, явно приглашал в неведомое. Уже через несколько секунд в качестве новых убедительных аргументов появлялись одновременно ударные и бас-гитара – хитро, синкопированно, балетно. Незатейливая, казалось бы, мелодия благодаря изысканной аранжировке становилась похожей на коварную ловушку, в которую, однако, следуешь с великой охотой. Но и это еще не все: скоро появится странный звук – то ли орган, то ли особый саксофон, а то и синтезатор или целый джазовый оркестр? Позвольте, да это же гитара. И не одна. И не две! Целый оркестр.
А не дают опомниться, а осыпают щедротами – одна тема сменяет другую, ощущение свободы неслыханное, тем временем сольный вокал получил поддержку многоголосия — сколько голосов? — не успеваю, не счесть, там уже идет рефрен, звук нарастает – два отрывистых звука – все. Незамысловатая ироничная миниатюра, не более того. Но, раз услышав ее, я понял, что изменился и никогда не стану прежним.
КОНЕЧНО ЖЕ, ГРУППА QUEEN – ЭТО НЕ ТОЛЬКО ГОЛОС, артистизм и харизматичность Фредди Меркьюри. Это и гениальный Брайен Мэй, который, совершенно в духе Ренессанса, непостижимым образом совместил в себе музыканта и ученого. Все мы знаем, что Эйнштейн умел и любил играть на скрипке. Если великий физик еще и хороший музыкант, это воспринимается вполне естественно. Но насколько легко великому музыканту быть хорошим физиком? На это мог бы ответить разве что Брайен Мэй, доктор наук в области астрофизики.
Но это бы еще ладно, все-таки Мэй учился в университете и степень бакалавра получил еще в молодости. Что меня всегда поражало еще больше – это как ему удавалось сочинять музыку, требующую как минимум консерваторского образования по классу композиции. В консерватории он точно никогда не учился. Неужели его стройная и безупречно продуманная музыка пришла из космоса?.. Более рационального объяснения у меня нет.
Группа никогда не была бы столь успешной и без лучшей в мире ритм-секции: неистового ударника Роджера Тэйлора и интеллигентного бас-гитариста Джона Дикона.
Queen много критиковали за позерство и бахвальство. Да, в скромности точно было не упрекнуть. Они всегда вели себя так, словно лучше них нет никого на свете. Это раздражало бы, если бы не было во многом правдой.
О ГРУППЕ QUEEN НАПИСАНЫ ГОРЫ ЛИТЕРАТУРЫ, там перечислены все факты и вымыслы. Вместо этого хочется сказать пару слов о музыке. Все-таки она – главный персонаж истории. Почти каждая песня Queen – соната, симфония или опера в миниатюре. Не только слушать, но и разбирать их – сплошное удовольствие.
Вот, например, «Брайтонская скала» (Brighton Rock), которая стала традиционной кульминацией каждого концертного выступления. В ней Брайен Мэй доводит технику средневекового канона до нового уровня.
Представьте: на сцене стоит человек. У него в руках гитара, идущая к усилителю через «повторитель» — аппарат, который воспроизводит «услышанные» звуки. Гитарист исполняет на гитаре некую последовательность нот, пару тактов. Повторитель в точности воспроизводит эту последовательность, а живой музыкант тем временем проигрывает следующую последовательность в новом тембре, которая звучит в согласии с первой.
После этого повторитель проигрывает – одновременно — первую и вторую. Гитарист тем временем развивает свое, и теперь мы имеем одновременное трехголосие. При желании эти наслоения можно плодить бесконечно, но Мэй понимает, что дальнейшие нагромождения обрушат конструкцию, а его задача – соткать звук из воздуха, построить этакую ажурную башню из музыки. Поэтому после второго повторения каждая очередная фраза уступает место следующей. Таким образом создается эффект оркестрового звучания.
Возьмем ’39 («Тридцать девятый год»). Здесь нет почти ничего, кроме традиционной акустической гитары и хорового пения. В детстве Роджер Тэйлор пел в хоре, и теперь этот опыт весьма пригодился. Фирменное хоровое многоголосие группы великолепно раскрывается в средней части, когда бесконечные модуляции из тональности в тональность переливаются одна в другую.
А вот «Песнь пророка», The Prophet’s Song. К этому времени Меркьюри действительно стал великим вокалистом, и эту песню он исполняет так, чтобы ни у кого в этом не оставалось никаких сомнений. Здесь он пользуется тем же приемом, что и Мэй со своей гитарой: многократно накладывает свой голос повторителем, да и канон не забыл. В этой песне он настолько откровенно наслаждается собственными возможностями, что просто никак нельзя к нему не присоединиться. Его удача чувствуется, как наша собственная, под конец песни мы начинаем гордо улыбаться. «Высший пилотаж» в искусстве – большего добиться просто невозможно.
Очень интересный пример – Jealosy («Ревность»). На первый взгляд, обычная нежная баллада, не без слащавости (ну, тут уж никуда не деться, Фарух был человек сексуально дезориентированный, и это слышно). Но песня интересна совсем другим. На протяжении главной темы Меркьюри совершает тональные модуляции не менее семи раз – аккурат по числу нот в гамме. То есть, он умудряется навестить семь тональностей, но делает это так неявно, незаметно, программист сказал бы «бесшовно», что просто дух захватывает.
Вообще, многое у Queen сделано ненавязчиво и в расчете на «понимающего» слушателя. Кто не заметил находки, тот не обеднеет, но кто заметил – как же он просияет от удовольствия, как же расплывется в благодарной улыбке. Рискую совершить неоправданный скачок в сторону, но скажу, что это неожиданно роднит Queen с литературным виртуозом Владимиром Набоковым. Схожесть в манере предаваться любви с каждым звуком, с каждым словом, прежде чем отпустить их, любимых и обласканных, к читателю или слушателю. Во всяком случае, благодаря этому сочетанию нескромно блестящего мастерства с тихими, случайными, почти потаенными достижениями мои впечатления от музыки Queen и набоковской прозы всегда были почти идентичны.
ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 80-Х ГОДОВ, словно предчувствуя близкий горький финал, музыканты стали сочинять песни, полные символичности. Песня Who Wants To Live Forever («Кому нужна вечная жизнь») была написана к фантастическому фильму «Горец», но именно она не в последнюю очередь превращает рядовой фэнтези-сюжет в пронзительную драму потери близкого человека, который сейчас жив и находится здесь, но с ним неминуемо придется распрощаться, потому что смерть предопределена и изменить это никак нельзя. Трагизм ощущался тем острее, что как раз Фредди-то всю жизнь вел себя так, будто собирался жить вечно.
I Want It All («Мне нужно всё») – яростно-агрессивный вокал Фредди превосходен в своей императивности. Это, конечно, личный манифест, целая программа, о которой не сожалеют и от которой не отказываются, даже проиграв. Это восхитительная вещь, настоящая инъекция тестостерона в организм, ее нужно слушать людям, которых накрыла депрессия. Лучшего лекарства я и придумать не могу.
ЭТО БЫЛО ВСЕГО ЛИШЬ 6 ПЕСЕН, выбранных навскидку из множества других. Queen оставили нам огромное наследие, которое музыковедам предстоит еще по-настоящему осмыслить и оценить. Уверен, что в будущем творчество квартета будет отделено от понятия «поп-музыка» и войдет в программу музыкальной литературы в консерваториях. Даже нынешний, мягко говоря, не слишком удачный альянс с Полом Роджерсом не в состоянии испортить уже сделанного, потому что сделано было на совесть.
Монреаль
P.S. А ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ, когда Брайен Мэй и Роджер Тэйлор познакомились с Полом Роджерсом? Не берусь утверждать точно, но ведь и он выступал в тот день в Альберт-холле, в одной программе со «Смайл». Возможно, они встретились за кулисами, Пол Роджерс был популярен в Англии в те дни. Может быть, теперь просто замкнулся логический круг.
И если сегодня два горящих черных глаза по-прежнему с восторгом следят за недосягаемыми товарищами на сцене – значит, все правильно и все как надо.
